Генри Балмер - Волшебники Сенчурии Страница 12

— Бежим! — крикнул Галт, наконец-то оживая.

Все знали, что бежать бесполезно.

Нили, хриплым голосом вымолвив что-то про жабьи потроха, скинула с плеча винтовку и оттянула затвор. Она поднесла винтовку к плечу, но не успела нажать на спуск, как от ближайшего кристалла ударила зигзагообразная струя пламени и выбила винтовку из ее рук в дымной вспышке изумрудного огня, от которой глаза у всех заслезились.

Давление ненависти все нарастало. Будто невидимое болото, жадно засасывала она их мысли, покрывала ряской умы, гулким эхом прокатывалась по мозгу, оглушая внутренний слух. Мать Хаапан и Мина с криком упали на землю, отчаянно и безнадежно зажимая уши.

Нили в тошнотворном ужасе уставилась на винтовку и на свои руки, беспомощно повисшие вдоль тела. Остатки зеленого излучения все еще липли к ним, словно саван прокаженного.

— Кто это? — дрожащим голосом прошептала Вал.

Язык Галта отказался ему служить. Предводитель группы простерся на земле, среди мелких цветов, худосочных трав да занесенных ветром из леса листьев. Он склонил голову.

— Если будет на то воля Арлана... — пробормотал он, но не смог продолжить.

— Арлан! — завизжал Тони, вырываясь из рук Редферна. — Арлан никогда не допустил бы такой ненависти! Примерно в этот момент сцена происходящего подернулась перед взглядом Редферна какой-то дымкой. Ум его отказывался воспринимать дьявольские образы и бомбардирующие мозг предположения. Он почувствовал, что отравлен и уничтожен. За мгновение до того, как потерять сознание, он увидел, что Вал гордо стоит, распрямив плечи, так что серая ткань туники на ее груди натянулась, и выкрикивает что-то непонятное, а огромные кристаллы, сияющие кровавым блеском, плывут между деревьями в их направлении.

***

Проснулся Редферн, чувствуя себя легко и удобно. Темный поток страстной ненависти больше не поглощал его. Мгновение он лежал вытянувшись, словно только что пробудился после целой ночи покойного сна, а впереди ждал приятный выходной и в этот миг можно было лишь предвкушать грядущие удовольствия.

Потом он открыл глаза. Он лежал на топчане под высокой крышей цвета слоновой кости. Две стены были прорезаны высокими окнами, выходившими на обширный лес под высоким и синим безоблачным небом. Противоположные стены были выкрашены в уютный зеленый цвет и увешаны изображениями сухопутных и морских пейзажей. В комнате стояло семь топчанов. На каждом лежало по одному из членов маленькой группы, так отважно направлявшейся тогда к лесу. Все были совершенно нагими. Теплый воздух поступал в комнату из отдушин, находившихся у самого потолка в том месте, где сходились две зеленых стены. Окна были закрыты. Тони сел, зевнул, потянулся, а потом удивленно воскликнул:

— Эй, моя рука! Она здорова!

Нили засмеялась над ним, спуская свои сильные ноги с края собственной койки. Может, лицо у нее и было одутловатым, зато сильным, хорошо сформированным телом она напоминала Юнону. Тони посмотрел на нее и издал звук, который Редферн счел монтрадским эквивалентом восхищенного присвистывания.

Нили толкнула Тони в грудь и, когда он упал на спину, прыгнула на него сверху. Редферн хихикнул: они возились, как щенята.

Галт обнял Мину и негромко заговорил с ней. Напряженные морщинки исчезли с лица этой увядшей женщины. Тело ее было худым и костлявым, однако когда-то Мина была очень красива. К Галту вернулся его энергичный, самоуверенный вид. Борода вновь гордо торчала вперед.

Мать Хаапан еще спала, хрупкая, как тростинка, кожа да кости. Тонкие волосы разметались вокруг ее головы седым одуванчиком.

Вал, гибко вскочив, направилась к Редферну. Глядя на нее, тот почувствовал, как кровь в нем закипела. В нем быстро просыпался интерес к девушке, бог весть откуда взявшееся внезапное желание прижать ее к себе. Ее круглое славное лицо смеялось над ним. В карих глазах, не омраченных больше никакой тенью, искрились озорные чертики.

— Эй, лежебока! Так ты никогда не попадешь в Монтрадо!

Редферн кивнул на Тони и Нили, которые катались по полу клубком, мельтеша голыми конечностями.

— Осторожней, девочка моя! А то сейчас будет твоя очередь!

Вал засмеялась. Собралась было ответить ему что-то дерзкое, и вдруг отвернулась, продолжая смеяться. У Редферна осталось впечатление, что она поняла, о чем он подумал.

Мина заметила ворчливо, хотя и без особого беспокойства:

— Надо нам достать какую-нибудь одежду.

— Зачем? — вскричала Вал. — Мне и так чудесно! Легко и свободно! Я могу танцевать...

— Воздух полон ощущением доброго и хорошего, — подтвердил Галт. — Я всегда очень заботился о приличиях. И однако, если Мина простит меня, мне доставляет очень большую радость видеть Мину, Вал и Нили такими, как они есть.

— Присоединяюсь! — завопил Тони, вскакивая, чтобы передохнуть. Мускулистая рука Нили протянулась вверх, обхватила его за шею и Тони с придушенным писком вновь повалился. Вал засмеялась. Галт нахмурился, но потом, заметно расслабившись, захихикал. Даже Мина отважилась улыбнуться и приобнять Галта рукой.

— И все-таки, — заметил Галт, гладя Мину по голове. — Это для нас неестественно. Мы испытали ненависть, исходившую от этих ужасных кристаллов, а теперь мы испытываем... — Он заколебался.

— Любовь? — предположила Вал.

Редферн сказал:

— Нами кто-то манипулирует. Но покуда эта промывка мозгов будет вот такой, а не чем-то похожим на тот ужасный телепатический страх, я протестовать не собираюсь. — Он заметил, что ему трудно отвести глаза от Вал.

— Мы вновь приобрели в какой-то степени детскую невинность, — заявила Вал.

Часть зеленой стены раздвинулась, словно диафрагма фотоаппарата, образовав дверь как раз такой ширины, чтобы пропустить внутрь женщину, толкающую тележку. Как и они, женщина была нагой: приятная, пышущая здоровьем дама средних лет с короткими темными волосами и красивой линией красных губ, на которых, стоило ей увидеть людей, находившихся в комнате, тут же заиграла улыбка. На тележке находилась пища незнакомых Редферну разновидностей, но, без сомнения, вкусная и качественная. Все с удовольствием ели брызжущие соком фрукты, плоские оладьи, таявшие во рту; пили из хрустальных бокалов разнообразное питье с притягательным вкусом и ароматом.

— Ешьте все, что хотите, — сказала женщина на идеальном английском. — Здесь довольно на всех, — она коснулась своих волос и Редферн заметил, как в них блеснул украшенный драгоценностями обруч. — Я говорю на языке, который вам всем знаком, с помощью переводчика, — она ласково улыбнулась слушателям. — Скоро вы достаточно оправитесь для визита. Прежде, чем они успели спросить у нее о смысле последнего загадочного замечания, женщина покинула комнату и диафрагма за ней закрылась.