Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди Страница 120

И тоска вдруг сжала сердце железною рукой, как будто свершилось самое худшее, как будто страшный сон, превратился в явь, как будто сбылось древнее проклятье, в которое давно уже никто не верил. И Вильфред смотрел в темноту не отрываясь, забыв дышать, замерев. И мыслей не было, разве что одна, да и та оказалась скорее импульсом, дрожащим, бьющимся в панике, безумным огоньком: «Их положили в гроб живыми. Оставили умирать тех, кто не может умереть. Обрекли на вечные муки. Думали, что причиняя страдания нежити, совершают благое дело. Если бы они слышали то, что слышал я, они поняли бы, что прокляты».

Потом наваждение рассеялось.

Доктор Гисслер самолично отодвинул окаменевшего и смертельно побледневшего солдата от провала и заглянул в него.

— Прожектора! — потребовал он, — Направьте свет внутрь, я ничего не могу разглядеть!

Позже, когда стена уже была разрушена окончательно, и внутренности склепа ярко осветили прожекторами, обнаружились все три покрытых толстым слоем пыли гроба — один в самом склепе, он был вмурован в пол, два в капелле, которую от склепа отделяла полусгнившая, висящая на одной петле дверь. Пол, что в склепе, что в капелле был завален высохшими цветами — какими, теперь уже невозможно было определить, и тоненькими веточками, которые хрустели под ногами, превращаясь в прах.

На тех гробах, что стояли в капелле, лежали большие серебряные кресты, на том, что был замурован в самом склепе креста не было, крест лежал на камнях, довольно далеко от места, где замурован был гроб, он показался Вильфреду как будто немного оплавленным по краям и слегка погнутым.

Что делали со странными гробами дальше Вильфред не знал. Порядком измученных разламыванием стены солдат, сменили другими, а их отослали отдыхать, и все четверо, не сговариваясь вышли во двор и устроились прямо на траве, в том месте, где солнце светило особенно ярко и не было поблизости никаких даже самых бледных теней.

И вроде бы жарко было, и, вместе с тем, почему-то очень холодно — как после долгого пребывания в ледяном погребе, когда холод успел пробрать до самых костей, затаиться там и уцепиться коготками, никак не желая выходить.

Вильфред лежал на траве, подставив лицо солнцу и закрыв глаза. Горячее, красное марево расплывалось под веками, успокаивая и пусть медленно, но все-таки согревая. Паника отпускала, перестали дрожать руки и тугой узел в животе потихоньку расслаблялся, позволяя дышать глубоко и свободно, но чувство обреченности и острой смертной тоски не могли прогнать ни свет, ни тепло. Чудовище было там, в склепе, а теперь — оно вырвалось на свободу. Его нарочно выпустили! Оно не похоже на то, что поджидало Вилли в погребе его родного дома, но он всегда знал, что оно умеет изменяться, оно умеет принимать ту форму, которая ему нужна. Впервые оно явилось при свете дня, при всех, но даже теперь никто не видел его, никто не почувствовал, и никто не скажет Вилли: «Да, оно существует. Оно здесь». Вилли снова с ним один на один.

Благословение это или проклятие — видеть? Знать? Видеть и знать то, чего не видят и не знают другие? И почему, почему ему дано то, что не дано больше никому? В этом есть какой-то смысл? Какой?

Бежавший от чудовища всю свою жизнь, Вильфред знал, что теперь дорога привела его в тупик, что именно здесь в этом странном и почти потустороннем замке, неуловимо похожем на тот, что он видел во сне, в свою последнюю ночь в родном городе, все, наконец, получит свое объяснение и обретет завершение. Вильфред чувствовал себя очень странно, в его душе мешались самые разные чувства — тоска и страх, и надежда, и облегчение… И еще одно такое совершенно непонятное чувство, будто бы он вернулся домой. В свой настоящий дом, который принадлежит ему и которому принадлежит он сам. И вся его жизнь, вся-вся, с самого начала — это дорога к дому, дорога в это забытое и проклятое место, заросшее сухим бурьяном, утонувшее в пыли и паутине… в этот замок… в сырой и затхлый склеп…

Ты псих, Вилли. Все они правы — ты псих!

Вильфред закрыл лицо руками и с силой потер его, прогоняя начинавшее овладевать им безумие. Сколько можно думать о том, что является только плодом твоего воображения? Всему можно найти рациональное объяснение. Всему и всегда! Даже «научному» эксперименту со старыми гробами и истлевшими в них покойниками. Это нужно Рейху. Зачем? Загадка. Но, к счастью, разгадывать ее у Вильфреда нет никаких причин. Это не его забота. Он всего лишь солдат, а солдату положено выполнять приказы, просто выполнять приказы.

Ночь прошла спокойно и тихо.

И следующая за ней.

А потом начали происходить события, которых Вильфред боялся до жути и которые предвкушал с трепетом, сродни сладострастному. Предвкушал с того самого момента, когда Нечто вырвалось из заточения в затхлом склепе и умчалось, подобно ветру, обретя свободу. Оно поселилось в замке, Вильфред был абсолютно уверен в этом, но сначала Оно никак не проявляло себя — Оно выжидало.

После того, как привезли двух первых девочек и открыли склеп, у солдат началась настоящая работа — патрулирование местности, поездки по разбитой и размытой дождями дороге на станцию, где иногда притормаживали поезда, вытряхивая из душных, вонючих вагонов маленьких перепуганных ребятишек, которых везли в замок, запирали в подвале. Начались дежурства в замке с приказом смотреть в оба, ничему не удивляться и о всех замеченных странностях незамедлительно рассказывать офицерам.

Вильфред представления не имел, зачем в замок привозят детей. Никто этого не знал. Хотя предположения строили самые разные. Разумнее всего казалось то, что над детьми будут проводиться медицинские эксперименты, а заброшенный полуразрушенный замок выбран всего лишь с целью хитрой конспирации. Но к чему было вскрывать склеп и вытаскивать гробы старых хозяев дома? Склеп был нужен для лаборатории? Но в нем не стали делать лабораторию, он остался разграблен и заброшен. Доктору Гисслеру для чего-то понадобился прах мертвых? На его основе он собирался делать лекарства? Яды?

Вечерами в казарме солдаты развлекались тем, что выдумывали все новые версии происходящего и выдвигали предположения все более замысловатые. Это было чем-то вроде игры, возможности эмоциональной разрядки после напряженного дня, никто на самом деле не верил в то, что узнает когда-нибудь истинные цели эксперимента и увидит его результаты. И это правильно. Зачем им это знать? Меньше знаешь — крепче спишь. Не их это дело. У каждого своя работа.

Несколько дней в замке было тихо и скучно, а потом Нечто сочло, что выжидало достаточно. В самый глухой ночной час оно выползло из подземелий, в которых скрывалось, чтобы осмотреть свои владения.