Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди Страница 122

Она лежала в гробу, куда ее положил возлюбленный. Лежала послушно, терпеливо. Иногда спала — но без снов. Но большую часть времени просто ждала. Ждала, когда замки на гробу щелкнут и любимый выпустит ее ненадолго, чтобы покормить и приласкать. Все ее существование сосредоточилось теперь на трех явлениях: темнота ожидания, сияние его лица во тьме — и горячая, сытная сладость крови. Лежа в гробу, она замерзала. Но, напившись крови, согревалась и начинала радоваться жизни. Тогда возлюбленный обнимал и целовал ее, и ласкал, и шептал всякие чудесные слова… Вроде того — как стала она красива и как жаль, что теперь она не сможет увидеть себя в зеркале. Или — как он боялся потерять ее, когда безумный доктор чуть было ее не разрезал, и какое счастье, что его все-таки удалось остановить. Лизелотта не знала, кто такой этот безумный доктор, но страшилась его, льнула к возлюбленному. А он говорил, что она может называть его «Раду», так его назвали когда-то, когда он был человеком, хотя теперь его называют «Хозяин» или «Граф». Но она может называть его «Раду», ему это будет даже приятно, потому что он любит ее, он наконец-то снова любит, и ее он не потеряет так глупо, как потерял Эужению или Эсперансу.

Несмотря на то, что ожидание прихода любимого занимало большую часть ее времени, именно в этот период своей новой жизни Лизелотта была счастливее всего. Потому что она не помнила. Ничего не помнила.

Воспоминания начали возвращаться после той ночи — она узнала, что это случилось именно ночью, ведь только ночью вампиры встают из гробов и им позволено охотиться! — после той ночи, когда возлюбленный Раду пришел к ней не один. С ним был молодой мужчина в черной военной форме. Этот мужчина до полусмерти испугал Лизелотту. Потом она поняла: она испугалась его, потому что на нем была форма немецкого солдата. Но еще очень долго пришлось вспоминать, почему же она так боится немецких солдат!

Впрочем, этот солдат вел себя тихо и скромно. Просто стоял, тупо глядя перед собой словно бы невидящими глазами. Это потом Лизелотта осознала, что обрела способность видеть в кромешной темноте. А у солдата этой способности не было.

Раду поднял ее из гроба, поцеловал, долго смотрел ей в лицо, нежно поглаживая кончиками пальцев ее лоб и щеки. Лизелотта отвечала ему обожающим взглядом. В нем сосредоточился весь ее мир! В нем одном! Ей казалось, что она могла бы стоять так целую вечность, не отрывая взгляда от его лица. Но он заговорил — тихо и грустно — заговорил не разжимая губ, его голос ласково звучал в ее мозгу:

— Как бы я хотел, чтобы все оставалось так, без изменений, чтобы длилось целую вечность, чтобы ты оставалась такой же. Моим птенцом-несмышленышем. А я кормил бы тебя своей кровью. Это так сладко — кормить тебя! Но дольше тянуть с этим нельзя. Я и так слишком долго держал тебя. Я нарушил все мыслимые законы нашего клана. Я должен научить тебя охотиться самостоятельно. Чтобы ты могла выжить — если погибну я. Такая, как сейчас, ты беспомощна. Ты мила мне этой беспомощностью. И тем, что ничего не помнишь. Ничего не знаешь, кроме меня, моей любви и моей крови. Но придется вывести тебя в мир. Сегодня я буду учить тебя пить кровь у того, кто не хочет сам отверзнуть для тебя свои вены. Потом научу завлекать и нападать. Это легко. Ты все это уже умеешь. Просто надо приобрести опыт. Мне жаль лишь, что начиная с сегодняшней ночи ты начнешь вспоминать. И уже не будешь настолько моя, полностью моя!

— Я всегда буду полностью твоя.

— Нет. Но я счастлив уже тем, что у нас с тобой было. Вот, посмотри на этого парня. Я кормил тебя кровью из вены на руке. Но чаще всего мы прокусываем шею слева. Там находится самая большая артерия, с кровью свежей и пьянящей, как лучшее вино.

— Что такое вино?

— Ты вспомнишь. Ты все со временем вспомнишь. А теперь послушай меня внимательно. Артерия на шее находится несколько глубже, чем вена на руке. Так что давай начнем с его руки. Мне жаль, что это — мужчина, не очень-то опрятный мужчина с грубой кожей. Я бы предпочел привести для тебя кого-нибудь более нежного, тонкокожего. Мальчика или девочку. Но, когда ты все вспомнишь, тебе не понравится, что я заставил тебя пить детскую кровь, когда ты не сознавала себя. Тебя это огорчит. А я не хочу огорчать тебя чем бы то ни было. Подойди сюда…

Лизелотта послушно подошла.

Парень все так же смотрел перед собой неподвижным взглядом.

Раду взял его за руку, распорол ногтем рукав и поднес запястье ко рту.

— Смотри!

Губы Раду раздвинулись, из десен поверх ряда зубов появились два длинных и острых клыка, чуть загнутых на концах. Клыки выросли и удлинились так, что Раду вряд ли смог бы закрыть сейчас рот. Но Лизелотте это не показалось уродливым или страшным. Все, что имело отношение к Раду, казалось ей прекрасным!

Раду вонзил клыки в запястье парня.

Тот даже не дрогнул.

Раду прилепился губами к коже и принялся сосать.

Потом оторвался, быстро лизнул ранки — и они затянулись.

— Вот как надо. Аккуратно. Чтобы ни единой капли не пропало. Пить можно, только пока у него бьется сердце. Мертвая кровь нам вредит. От нее мы становимся неподвижными и беззащитными. В крайнем случае, можно пить кровь животных, но от нее мы становимся вялыми, слабыми, она притупляет наш разум, лишает нас магии. Делает нас беззащитными. Я знаю, со временем у тебя возникнет вопрос: обязательно ли нам пить именно человеческую кровь. Я лучше отвечу тебе на этот вопрос сейчас. Запомни: нам нужна человеческая кровь. Именно человеческая. Чтобы не страдать от голода, можно пить кровь животных. Но только в самом крайнем случае. Если твое тело ослабло. И тут же, как только ты обретешь силы, отправляйся на поиск человеческой крови. Только она дает нам полноценную жизнь. И запомни самое главное: никогда, ни при каких обстоятельствах не пей мертвую кровь! А теперь попробуй сама. С другой его рукой.

Лизелотта послушно схватила вторую руку парня, разорвала рукав, нетерпеливо провела языком по выступившим клыкам — и впилась в кожу. Рот сразу заполнился кровью — чудесной, горячей, сладко-соленой кровью — и Лизелотта застонала от наслаждения, потому что давно уже была голодна и холод разливался по всему ее телу, а в этой крови был огонь. Но очень быстро она поняла, что крови очень мало! Она растекается по языку, доставляя приятные ощущения — но не заполняет рот и горло горячим упругим потоком, как это было, когда Лизелотта пила кровь Раду!

Лизелотта удивленно воззрилась на своего возлюбленного.

— Ты не прокусила вену, — подсказал он.

Лизелотта вытащила клыки и вонзила вновь, потом еще раз, и еще… Пока горячая бархатистая влага не хлынула ей в рот! Заурчав, она присосалась к коже, но все-таки чувствовала, как тоненькие струйки утекают из-под губ. Лизелотта чуть было не заплакала от разочарования и жадности: ей хотелось всю его кровь, всю!