Pinhead - Визит из невыразимого Страница 124

— Вчера днем. Решила, что это препятствие, которое нас разделяет. Признаться, я вчера был пришиблен этим известием, но теперь-то понимаю, что трудно её судить за такое решение, учитывая, каким образом этот ребенок получился. Но дело не в этом…

Он вскочил.

— Утром она сказала, что отправляется закончить наши общие дела. И я молюсь о том, что она имела в виду работу. Если она отправилась домой, выяснять отношения…

— Я всё-таки всё испортила! — захныкала Джинни каким-то совершенно уничтоженным голосом. — Я всё-таки всё испортила! Мерлин, ну почему, почему, почему?! Гарри, пожалуйста… Я не хотела! Гарри, я не хотела!

— Так! Некогда причитать! Нужно срочно отправляться туда. У них нет камина, а я был у них в последний раз чёрт знает когда. Джинни, ты можешь нас аппарировать к их дому? Джинни!

Он встряхнул её за плечи, она выглядела совершенно раздавленной, ни жива, ни мертва, и только после энергичной встряски попыталась как-то сосредоточиться.

— Джинни! Ты можешь мне помочь, Джинни?!

Она судорожно закивала головой.

— Да. Там… недалеко, снимают дом знакомые отца. Я была у них недавно.

— Хорошо! Тогда отправляй нас туда. Быстрее, Джинни, умоляю тебя, быстрее!

В голове вертелась и вертелась одна и та же фраза «только не домой, только не домой»!

Глава 24. Труп для несущего горшок

Вернулся я домой,

И труп любимый мой

Спросил меня: «Что делал ты,

когда ты был живой?»

Есть что-то невыразимо тоскливое в том сходстве, которое представляют собой пригороды большого английского города. Лондона это касается прежде всего. Оказавшись на пустынной улице Рикмансворта, Гарри в первый момент показалось, что он вернулся обратно лет на восемь, и стоит сейчас где-нибудь на Тисовой аллее в Литтл-Уингинге. Вот сейчас в доме через дорогу откроется окно на втором этаже и оттуда выглянет миссис Фигг, высматривающая во дворе одну из своих обожаемых кошек…

Он тряхнул головой. Момент для воспоминаний его рассудком был избран самый неподходящий. Он огляделся, пытаясь узнать из ряда однообразных домов тот самый, который выбрали его друзья, когда решали, где поселиться после свадьбы, но Джинни уже тянула его за руку.

— Туда! — указала она на один из домиков из красного кирпича, которые однообразной чередой выстроились на протяжении всей длины улицы.

«Вот вы смотрите на эти рассеянные вдоль дороги дома и восхищаетесь их красотой. А я, когда вижу их, думаю только о том, как они уединенны и как безнаказанно здесь можно совершить преступление», — эта фраза из какого-то давным-давно прочитанного детективного рассказа всплыла сейчас перед ним, и он снова вспомнил собственное детство и ужасное обращение со стороны его родственников. Его мысли приняли мрачный оборот, начиная вторить герою рассказа, и он вообразил, какое количество безнаказанного домашнего насилия могло твориться за стенами этих уютных пригородных домиков. Воображение заставило ужасаться одного вида этих кирпичных стен, одинаковых крыш и аккуратных крылец. Он пошел вслед за Джинни с каким-то обреченным чувством человека, который ничего уже не может исправить, который безнадежно опоздал, и теперь ему остается просто констатировать происходящие последствия.

В доме бормотал телевизор. Джинни сразу же завопила: «Рон! Рон, ты дома?!», а он окинул взглядом широкую прихожую, машинально отмечая про себя привычную подчеркнутую чистоту, почти стерильность, которая была свойственна домам, в коих практиковали магию для уборки помещений. Он прошел направо, на большую кухню, бегло взглянул на кучу немытой посуды в мойке и стоящую на столе одинокую чашку с отколотой ручкой из сервиза, подаренного молодоженам кем-то из родственников. Почему ему так запомнился этот сервиз, он и сам не мог понять. Возможно потому, что в последний раз, когда он был здесь, они сидели вместе с хозяином на этой самой кухне и пили кофе из этих самых чашек.

Под столом что-то лежало. Что-то продолговатое, но согнутое углом. Он наклонился, чтобы разглядеть получше, и резко отпрянул назад. Это была волшебная палочка. Палочка Гермионы, которую она приобрела сразу после финальной битвы в прошлом мае. Бук и сердечная жила дракона. Само по себе то, что подобная личная и ценимая вещь может валяться вот так под кухонным столом, словно уроненный кем-то и забытый столовый прибор, уже могло навести на неприятные размышления. Но хуже всего был этот странный образовавшийся изгиб. Гарри несколько раз в своей жизни видел сломанные палочки, и всякий раз это становилось волею несчастного случая. Первый раз он видел палочку, сломанную намеренно. Она была не просто сломана — она была расщеплена и сплющена посередине сильным ударом, похожим на удар каблука. И далее, видимо, зашвырнута под стол той же ногой, что проделала с ней это кощунственное действие.

Какая-то замеченная ранее деталь, связанная с его мыслью о столовых приборах, заставила его еще раз оглядеться по сторонам. Рядом с мойкой наблюдался небольшой беспорядок, на котором он первоначально не сконцентрировал своего взгляда. Теперь он посмотрел внимательней. Деревянная стойка для ножей лежала на боку, несколько из них вывалилось наружу, лезвия поблескивали полированной поверхностью. Одного не хватало.

Он почувствовал, как постепенно деревенеют виски и затылок. Так бывает, когда мозг получает информацию, но не желает её воспринимать. Когда анализ происходящего загоняется куда-то внутрь, а снаружи всё заливает странное спокойствие, будто происходящие события не имеют к тебе прямого отношения, а тело вдруг начинает действовать почти что само собой.

— Их нет в гостиной! — Джинни влетела на порог и показалась сейчас каким-то чужеродным элементом в этой картине опустевшей кухни, выглядящей словно иллюстрация к детективному рассказу. — Я посмотрю наверху.

— Нет! — сказал он резко, предостерегающе поднимая руку. — Я сам посмотрю.

И тут же увидел, как ноги сами собой несут его обратно в прихожую, из которой налево поднималась лестница на второй этаж.

«Кто из двоих? Чьи руки схватили нож?» — эта мысль вертелась в пустой голове одиноким маяком, идя за которым можно было выйти к нормальному состоянию привычных рассуждений. Вопрос состоял только в том, хотел ли он туда возвращаться!

В доме по-прежнему было тихо, несмотря на весь тот шум, который они устроили, ворвавшись сюда, особенно, конечно, Джинни, и пока он преодолевал два коротких пролета, он изо всех сил пытался поймать со второго этажа хоть какие-то звуки. Но их всё не было, а когда он поднялся, ему немедленно стало не до звуков.