Летописи Ванильного некроманта. Том первый (СИ) - Тулинова Лена Страница 13

Бертина не знала, что делают, чтобы человек перестал развеиваться в воздухе при каждой мало-мальски заметной опасности, и просто подошла поближе и села рядом с другом брата.

Он был на грани потери сознания. Девочка осторожно обняла его и, заметив на стволе ели любопытного поползня, попросила птицу передать Анде, что Омегыч найден. Так их и нашли остальные из поискового отряда: сидящими в обнимку, прислонясь к замшелому еловому стволу.

— Как же вы долго! — тихо сказала Бертина.

Анда позволила себе улыбку. В этом вся младшая сестрёнка — не ругается, не ворчит, не грубит. Хранит спокойствие, даже невозмутимость.

— Как ты его удержала? — удивлённо спросил Упырёк.

— Никак, — пожала плечами Бертина. — Он просто не хочет удирать. Видимо, я ему не кажусь опасной, в отличие от некоторых.

— Да у него просто сил не осталось, — хмыкнула Анда. — Ндай, совсем человек замучился с этим камнем. Ещё забота — как его продержать дома в постели, чтобы не шастал где ни попадя. И как из него вытащить исчезающий камень.

— Хватит болтать, — Део-Ведун вытянул руку с посохом.

Зелёное навершие с побегами плюща засветилось слабым приятным светом, охватившим весь поисковый отряд и Омегыча впридачу.

Последнее, что от них услышал Дух Леса, подсматривавший с ветвей вековой ели, было ворчание Анды:

— Ндай, у нас теперь будет не дом, а лазарет-на-семи-ветрах. Где это видано, чтобы люди так любили приключения?!

Часть 1. Глава 9. Бессвет

— Я уже устала дежурить возле больных, — призналась Хелли Матери Некромантов, когда та явилась проведать Омегыча. — Сначала Теренций, теперь этот вот…

— Давай я посижу, — Мать могла только порадоваться передышке в хлопотах по дому. — Я смогу его удержать по эту сторону, я знаю.

— Камень набирает активность, когда Омегыч приходит в себя. Пока он без сознания или спит — всё вроде бы нормально.

— Тогда можно погрузить его в магический сон! — сказал Первый Некромант, который как раз шёл мимо гостевой спальни. — Правда, через месяц-другой он будет истощён. Надо поискать средство, чтобы вытащить из него камень.

— Или хотя бы стабилизировать его, — задумчиво сказала Мать. — Иди, Хелли, я посижу с ним пока. Потом попросим Теро-Теро ввести его в состояние пограничного сна. Ненадолго.

Бертина принесла Матери поесть и увидела, что та сидит с закрытыми глазами и держит руку на голове раненого мага. Омегыч, лежавший на животе, был страшно бледен, и сквозь бинты и простыню на его спине проступала кровь.

Анда прибралась на кухне после обеда и села передохнуть. Она смотрела в окно, отдыхая после дня забот, когда ворвалась Бертина:

— Ты должна ещё разок слетать в святилище Свободных! — заявила она.

— Ндай? — лениво спросила Анда. — А что ещё должна я, Рэй? Может, сама слетаешь?

— Это ради Омегыча! — возмутилась Хелли, которая сидела тут же и вытирала тарелки.

В кухню тихо вошёл Бессвет, но Бертина и Хелли его не увидели и не услышали. Лишь Анда обернулась от полок, на которых расставляла посуду, и вопросительно посмотрела на оперённого.

— Давайте я попробую, — сказал он.

Хелли резко обернулась и фыркнула:

— Лежи уж выздоравливай, бледнотина.

— Ндай, зачем встал? — спросила и Анда.

Бессвет сказал безразличным, серым голосом:

— Я здоров.

И пошевелил плечами. За спиной раскрылись чёрные крылья — перья отблескивали зелёным и синим. Анда еле перевела дыхание от восхищения. Как прекрасен показался ей Бессвет, похожий на чёрного ангела!

— А что… и попробуй, — сказала она.

— Что? Куда? — тут же втиснулся в распахнутое окно Теро-Теро, который всё это время сидел снаружи, на веранде, болтая с цветочной феей. — Давай, угробь себя, ага. И мою работу тоже. Я тебе этого никогда не прощу!

Он тоже говорил, казалось бы, бесстрастным тоном, но все поняли, что он обиделся.

— Я и не буду летать, — сказал Бессвет. — Так, разомнусь просто… немного.

— Так я тебе и поверил, — сказал Теро. — Кто за тобой присмотрит, а?

— Ндай, — сказала Анда. — Ну, давай я присмотрю? Вдвоём слетаем. На птичках.

Вообще-то это было очень щедрое предложение. Анда даже сама от себя не ожидала.

— Ну смотри, — напомнил Бессвету Теро-Теро, — летать тебе ещё рано! Так что делай грозный вид, маши крылами, топорщи перья — но никаких полётов. Я тебе как старший говорю: ещё рано.

Бессвет безразлично пожимал плечами. Не собирался он летать. Просто хотя бы немного проветриться.

Воронья стая поднялась в воздух. Сидеть на ковре из живых птичьих тел оказалось жутковато. Анда лишь посмеивалась: ей такое было не в новинку.

Птицы принесли их к святилищу Свободных. Жрецы сидели на ступеньках и смотрели на звёзды. На их лысинах отсвечивала не полная пока ещё луна. При виде стаи воронов и Анды, а с нею и нового гостя, Свободные встали и в ужасе попятились по ступенькам в храм.

— Эээй, а ну стойте, — Анда требовательно ткнула перстом в верховного жреца, безошибочно узнав его даже в темноте. — Эй, Верховный. Камень я нашла. Теперь скажи, чтоб не исчезал он — что надо?

— Ш-к-шкатулку, — пролепетал жрец.

— А если мне жалко человека ковырять, чтобы в шкатулку камень класть?

— То ведают упокоенные ратипупланги на вершине горы, — и Верховный жрец указал в небо. — Там, в темных небесах половины суток, они летают над нами… и это… ведают!

Бессвет и Анда посмотрели вверх.

— Вот незадача, — сказала Анда.

— То есть надо просто поговорить с душами ратипуплангов? — без запинки выговорив название существ, спросил Бессвет.

Не успел Верховный жрец ему ответить, как он уже распахнул небу крылья.

* * *

… В мире, который когда-то покинул Бессвет, правили Птицебоги, числом одиннадцать. Десять богов обликом своим напоминали обычных птиц — Ворона, Баклана, Чайку, Стрижа, Цаплю, Орла, Трясогузку, Сову, Утку и Лебедя. Каждый из десяти богов покровительствовал одному из месяцев. В храмах жрецы держали в клетках и вольерах их земные подобия — всех, кроме Стрижа, за которого когда-то согласился отбывать добровольное заключение Воробей. Об этом есть отдельная сказка, и, может быть, вы услышите её от Бессвета. Всё может быть… Птиц кормили, обихаживали и выпускали, чтобы пленить новых. Птицеловам в том мире не приходилось сидеть без работы.

Но был и Одиннадцатый Птицебог, безымянный житель Подземья, где живыми обитали только оперённые, которые от рождения были отданы ему в служение. Остальные попадали в Подземье только после смерти.

Оперённые когда-то были крылаты, но потом стали рождаться однокрылые, а то и вовсе бескрылки. Говорят, это из-за того, что некогда жрецы устроили с Птицебогами тяжбу из-за того, кому принадлежит небо, но доподлинно это неизвестно. Так или иначе, с двумя крыльями ныне остались только Император Архипелага Изгнания да его жена.

Остальные имели по одному светлому крылу — пёстрому, серому, белому. Редко когда цвет крыла и перьев, покрывающих часть тела и голову, был иным. Иногда светло-коричневые, бежевые с белой полосой или даже рыжие крылья свидетельствовали о том, что оперённый мечен Солнцем. Оперённые могут летать лишь тогда, когда найдут себе пару — или, если они родились бескрылыми, то никогда. Но тяга к полётам в них не умирает никогда.

Но бывает, что ребёнок рождается с одним чёрным крылом. И его оставляют у входа в Подземье. Их ожидают тьма и служение одиннадцатому Птицебогу, крылья которого сотканы из тьмы. Они сопровождают души мёртвых в бесконечные лабиринты подземного царства и почти никогда не выходят к свету.

Многое умеют подземцы. Могут позволить живым обратиться к умершим, могут вывести умершего из тьмы и позволить его душе скитаться по земному миру. Говорят также, что некоторые подземцы могут позволить душе остаться в своём теле, не отпустить, заставить жить. Но, возможно, это лишь миф. Как можно заставить человека жить?