Выпускница боевой академии. Неприятности в наследство - Одувалова Анна Сергеевна "О' Страница 13

– А мы собираемся убегать от твари? – удивился Лайон.

Я пожала плечами. Кто вас, мажоров, знает, как вы ведете себя в минуту опасности? Думаю, не очень достойно. Но говорить вслух ничего не стала. Мама меня учила: ни в коем случае нельзя унижать мужское достоинство. Мужики – существа с тонкой душевной организацией, и к женским подколкам и сомнениям относятся болезненно. А уж мажоры и подавно, им же с детства в попу дуют и золотую ложечку вставляют. Лайону – так точно!

Наконец мы (оба с сожалением) закрыли вторую дверь и направились к третьей, которую выдавал аромат. Именно там хозяева хранили все самое ценное и вкусное. У меня даже в животе заурчало от плывущего по коридору запаха.

Отсветы от фонаря плясали на стенах, а остальной коридор был погружен в темноту. Лайон зажег дополнительное освещение, которое потушил, когда вышел из винного погреба, и стало чуть светлее. Правда, ненадолго, потому что в пятно света возле двери в кладовку с окороками вползла жуткого вида тень. Кажется, тварь мы нашли.

Или это она нас?

Глава 6

Я напряглась и выставила перед собой руку, в которой пульсировала магия, но лупить не стала. Смысл тратить силы на тень? Постаралась встать так, чтобы закрыть спиной более беззащитного Лайона, и налетела на него локтем. Оказывается, парень сделал то же, что и я.

Почему-то это разозлило! Он что, посчитал, будто сможет меня защитить?

Кончики его пальцев искрили, цвет магии был мертвенно-голубой, непривычный. Такого я не видела ни у кого. Это не магия воды, как у меня – она ощущается иначе, и не воздух – он светлее. Вероятнее всего, какой-то не стихийный дар. Даже удивительно, что парень чему-то научился. Со слов Клинта выходило, что Лайон просто прогуливал родительские деньги, ради галочки числясь в какой-то академии.

– Как ты думаешь, что это? – тихо спросил он, не подозревая, о чем я только что некрасиво размышляла.

– Представления не имею, – отозвалась я и сделала осторожный шаг вперед. Ноги одеревенели и не слушались, но я помнила все, чему учили в академии, и сохраняла спокойствие. Главное, не поддаться панике.

Тень на стене дернулась, и раздался утробный, вибрирующий рык, отдаленно похожий на «м-р-р-мойо-о-у!».

– Ты слышала? – Лайон замер.

Тень перед нами сгустилась, и на черной кляксе мелькнули горящие оранжевым светом круглые глаза. По спине пробежали мурашки. Еще не парализующий страх, но уже что-то настораживающее, неприятное.

– Слышала, и мне не понравилось, – призналась я. Взяла себя в руки, мысленно напомнила, что я боевой маг, и, подсвечивая себе фонарем, направилась в сторону двери, рычание за которой становилось все громче. Примерно так орала кошка моей подруги, когда у нее пытались отобрать честно украденный кусок ветчины. Если не знать, что эти звуки издает маленькое миленькое белое создание, можно и обделаться со страху.

Тварь, притаившаяся за дверью, не была ни маленькой, ни миленькой: огромная черная туша с всклокоченной шерстью, горящими яростью глазами и вздыбленным хвостом. Но, безусловно, что-то кошачье в существе имелось.

– Это котик! – неизвестно чему обрадовался Лайон, который умудрился вперед меня просочиться к окорокам и беспечно погасил магию.

Вот ведь идиот! И чему только их учили? Впрочем, точно! Он же не учился. Зачем ему? Это мы, простые смертные, грызли гранит науки. А ему достаточно было просто ежегодно оплачивать обучение. Это мне тоже сказал Клинт.

– Это котик? – поразилась я, отставила фонарь и призвала всю свою силу. И за себя, и за беспечного Лайона, который явно собрался на тот свет пораньше. Он даже бутылку не выпустил, только сунул под мышку, чтобы в руках не мешалась.

Котики, которые излучали ауру смерти и достигали в холке моего бедра, вызывали ровно такое же опасение, как и странная неидентифицируемая тварь, которая могла обитать тут вместо него.

«Котик» тем временем увидел, что на его владения кто-то рискнул покуситься, припал на передние лапы и утробно зарычал.

– Не дуам, ай-ой мяусо-о-о-о! Сожау сам!

– Не сожрешь, – немного грустно сказал Лайон. – Ты же уже умер.

– А ты откуда знаешь? – удивилась я. Кот выглядел совершенно живым, только слишком большим для домашнего любимца и потрепанным жизнью. Ни запаха, ни разложения.

– В нем нет жизни, – буднично ответил Лайон и шагнул к шипящему зверю.

– Какой интересный экземпляр, – продолжил Лайон, не обращая на меня внимания. Парня полностью захватил странный кот, который, на мой взгляд, хотел сожрать нас вместе с окороком. – Его словно искупали в магии. Наверное, так на него действует атмосфера Валенсии. Но здесь же не все после смерти превращаются в… это? Где ты погиб, Котичка? – очень заинтересованно поинтересовался парень.

– Не ту-от… – отозвался кот и полизал лапу, впрочем, не отходя от огромного, висящего на цепи окорока. – Тут живу-о, жра-уть хочется, а ника-ук!

Кот с тоской посмотрел на окорок и стукнул по нему лапой, отчего тот как маятник закачался на цепи.

– Ты пришел сюда в поисках еды? – спросил Лайон, и я поймала себя на мысли, что его голос завораживает. Было в интонациях что-то такое, что заставляло внимательнее вслушиваться. Даже мне захотелось ответить.

Кот наклонил набок лохматую голову, почесал за ухом задней лапой и потом задумчиво на нее посмотрел, растопырив пальцы и высунув когти.

– Да-у… едау-у тут. Много. Мойо-у… – ощерился он, стрельнув в нашу сторону недобрым взглядом. Вдруг на окорок покусимся?

– Хозяева ругаются, что ты тут всех шугаешь. А сам все равно не съешь…

– Почему-о? – заинтересовался кот и посмотрел на нас поразительно разумным взглядом.

– Удивительно, – еще раз пробормотал Лайон, проигнорировав вопрос кота. – Такое могло произойти только под воздействием очень сильного артефакта.

– То есть его кто-то таким создал специально? – потрясенно поинтересовалась я, поражаясь мощи неизвестного мага.

– Не думаю… – Лайон с восторгом следил за котом. – Обычно такие метаморфозы происходят спонтанно.

– Как и все в Валенсии.

– Да, как и все тут. Здесь нет смысла искать закономерность в возникающих магических метаморфозах. Поэтому и нечисть тут разнообразная и странная. И я не уверен, что магия, воздействовавшая на кота, – это отголоски магической войны.

– Что-то новое?

– Не знаю. Может, и не новое, может, что-то осталось с того времени. Я имею в виду, что нестабильный магический фон Валенсии на такое не способен. Нужно что-то более сильное.

– Артефакт?

– Ну, его, – Лайон кивнул в сторону кота, – мог создать только случай и артефакт. Зомби такими не бывают. Просто котик решил умереть рядом с какой-то очень сильной магической вещью. Возможно, спрятанной во время войны. Ряд случайностей, сила артефакта – и вот, пожалуйста, еще одна уникальная и очень интересная нечисть.

– Да… – протянула я. – Со мной даже живые коты до этого момента не говорили, а тут – мертвый. А я, между прочим, настойку твою не пила.

– Да и я не пил, – отозвался парень. – Поэтому придется признать очевидное. Перед нами говорящее, в какой-то степени разумное умертвие кота, которое стережет окорок. Сожрать не может, потому что организм функционирует иначе, но тело еще помнит и запахи, и то, насколько ему было вкусно есть. Вот он и сидит рядом с окороком, не понимая, что с ним делать.

– Вопрос, что делать нам? Его можно спалить… но… – пробормотала я, ощущая странное дежавю, как с крысосами. – Жалко как-то?

Я боялась показаться глупой, но не настолько, чтобы поступиться принципами. Удивительно, но Лайон меня поддержал.

– Как можно его уничтожить? – возмутился он. – Нет. Такой экземпляр уничтожать нельзя.

– Тогда мы снова возвращаемся к вопросу, что с ним делать?

Кот в наш разговор не вмешивался. Он перевернулся на спину и лениво ловил то пушистый хвост, то кончик перевязывающей окорок веревочки.

– Пока не придумал, – вздохнул Лайон и уселся на перевернутый ящик, в котором когда-то лежало вяленое мясо.