Раймонд Фейст - Врата Войны Страница 13

В течение многих месяцев Кулган терпеливо старался научить его хотя бы первоначальным основам ремесла мага, но все усилия старика оказывались тщетными. В том, что касалось теории, Паг делал безусловные успехи. Он с легкостью затвердил множество важнейших заклинаний, но любая попытка воспользоваться приобретенными знаниями на практике заканчивалась для него прискорбнейшим провалом. Он постоянно чувствовал некую незримую преграду между своими чувствами и теми образами, которые должно было породить произносимое им заклинание, и был бессилен преодолеть эту преграду. Казалось, что какая-то часть его существа решительно противится всем его усилиям приобщиться к практической магии. Он снова и снова начинал произносить привычные, много раз повторенные слова, но каждый раз где-то посередине заклинания повторялось одно и то же: мозг его словно цепенел, а язык отказывался повиноваться.

Кулган старался подбодрить его незаслуженными похвалами и уверениями, что со временем все образуется. Толстый чародей был преисполнен сочувствия к своему незадачливому ученику. Он никогда не отчитывал Пага за неудачи, не делал ему замечаний, ибо видел, что тот изо всех сил, хотя и тщетно старается постичь все премудрости ремесла.

Скрип двери вывел Пага из задумчивости. Порог его комнаты переступил отец Тулли с большой книгой под мышкой. Священник притворил за собой дверь. Паг сел на постели.

- Паг, время начинать урок чистописания, - улыбаясь, проговорил отец Тулли, но, заметив, как мрачен его ученик, осекся и с беспокойством спросил:

- Что случилось, дружок?

Пагу нравился старый, мудрый служитель Асталона. Он был строг, но неизменно внимателен и справедлив к мальчишкам. Отец Тулли безжалостно распекал своих питомцев за шалости и нерадение, но всегда хвалил за успехи. Паг не мог не оценить острый ум и чувство юмора, присущие священнику, его готовность подробно и обстоятельно отвечать на вопросы, какими бы глупыми и наивными они ему ни казались.

Паг поднялся на ноги и тяжело вздохнул.

- Не знаю, что и сказать вам, отец. Похоже, из меня никогда не выйдет ничего путного. За что бы я ни взялся, все выходит шиворот-навыворот.

- Паг, ну не может же все на свете быть так ужасно и безнадежно, - запротестовал отец Тулли, кладя руку на плечо мальчика, - расскажи-ка мне по порядку, что тебя гнетет и беспокоит. Чистописанием мы займемся в другой раз.

Он подошел к табурету у окна, расправил полы рясы и уселся, окинув быстрым проницательным взором маленькую комнатку и ее обитателя.

Паг, хотя и вытянувшийся за последний год, был все еще мал ростом для своих четырнадцати лет. Он немного раздался в плечах, а черты лица мальчика, утратив прежнюю детскую округлость, стали жестче, резче и мужественнее. Он был одет в простое платье из темного домотканого полотна и, судя по нахмуренным бровям, мысли его были столь же мрачны, как и это бурое облачение. В каморке, где прежде всегда царили образцовый порядок и чистота, теперь повсюду валялись книги и свитки вперемешку с тряпьем. Отец Тулли понял, что такой же беспорядок царит и в мыслях ученика чародея.

Отец Тулли выжидательно взглянул на Пага, и тот после недолгого молчания с усилием заговорил:

- Вы наверняка помните, отец Тулли, все, что я рассказывал вам о начале наших с Кулганом занятий. Мастер научил меня трем основным приемам приведения мыслей и чувств в полный покой. Без этого невозможно переходить к чтению заклинаний, не рискуя потерять сознание или впасть в состояние шока. Так вот, говоря по правде, я давным-давно освоил эти приемы. Теперь я достигаю покоя и внутренней сосредоточенности в считанные секунды. Но что толку, отец? Дальше этого я до сих пор так ни разу и не продвинулся.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Следующей ступенью обучения является способность управлять своими мыслями и чувствами. К примеру, я должен уметь заставить себя думать о чем-то определенном, не позволяя мыслям переключаться ни на что иное, или же, напротив, не позволять себе задумываться о каком-то конкретном указанном предмете или явлении. А ведь это так непросто, особенно когда запретная тема только что поименована и так и влечет к себе все мои мысли.

Знаете, это мне зачастую удается, но временами я ощущаю присутствие каких-то враждебных сил, которые, проникая извне в мой мозг, парализуют мою волю и вынуждают меня вести себя совсем не так, как я хочу. Одним словом, в моей голове словно бы происходит нечто такое, чему пока не нашли объяснений ни я, ни даже сам мастер Кулган. Понимаете, это ведет к тому, что всякий раз, как я пытаюсь совершить какой-нибудь пустяк из магической практики, скажем, передвинуть какой-нибудь предмет усилием мысли или же зависнуть в воздухе, оттолкнувшись от земли, эти потусторонние силы начинают свою разрушительную работу в недрах моего сознания. Я тотчас же утрачиваю контроль над собой. Вот и выходит, что мне не удается привести в действие никакое, даже самое простое заклинание! - Голос Пата дрогнул. Он с надеждой взглянул на отца Тулли. Впервые с начала обучения у Кулгана мальчику выпала возможность поведать постороннему человеку о своих бедах и тревогах. - Кулган уверяет, что мне не о чем беспокоиться, что со временем я блестяще овладею ремеслом мага, но я-то понимаю, что это не так! - Он с трудом сдерживал слезы. - И ведь мастер Кулган вовсе не считает меня бездарным. В день нашей первой встречи, когда я глядел в магический кристалл, он сказал, что у меня есть способности к чародейству. Ведь и вы, отец Тулли, не раз говорили, что я одаренный ученик. И однако я не могу осилить даже самого простого заклинания. Если бы вы знали, как это тяготит меня!

- Паг, - сказал священник, - пути овладения магией непостижимы и таинственны, как и она сама. Даже те из нас, кто занимается ею на практике, весьма мало смыслят в механизмах ее действия. В монастырях нас учат, что магическое искусство - дар богов, и мы привыкли принимать эти слова на веру. Мы не можем постичь смысла этой истины и потому не задаемся вопросами о ней. Каждый орден практикует свои магические приемы, каждый могуществен в определенных сферах, там, где другие бессильны. И никто не знает, почему. Что же касается колдунов и чародеев, их ремесло открывает им доступ в такие сферы практической и теоретической магии, которые неподвластны нам, священникам. Мы не можем даже помыслить о многом из того, что они без видимых усилий творят и совершают чуть ли не ежедневно. Однако изучая само искусство магии, его происхождение, принцип действия заклинаний, чародеи все же не могут постичь и объяснить первоосновы своего ремесла. Они способны лишь применять его на практике и передавать свои знания ученикам, таким, как ты, дружок.