Марина Дяченко - Алена и Аспирин Страница 13

Алена не пошевелилась.

Диски валялись вперемешку – Григ и Вагнер, Прокофьев и Моцарт. То, что слушала Алена, оказалось шестой симфонией Чайковского.

– Эй, – сказал Аспирин.

Девчонка выпрямилась и стянула наушники.

– С добрым утречком, – сказал Аспирин.

– Ты рано встал, – сказала Алена.

Она выглядела плохо – бледная, осунувшаяся, исхудавшая. Когда Аспирин впервые увидел ее в подворотне, девочка казалась ухоженнее и здоровее.

– А ты снова жрать, наверное, хочешь?

Она мигнула, и он вдруг понял, что она сейчас заревет.

– Эй, – пробормотал он, жалея, что позвал ее и что вообще вылез из кровати. – Ты чего?

Несколько секунд она сдерживалась, а потом прижала руки к лицу, и пальцы сразу сделались мокрыми.

– Эй, эй, – он подошел, хотел похлопать ее по спине, но передумал. Отправился на кухню, сварил себе кофе. Из гостиной не доносилось ни звука.

Он выпил кофе, сосчитал до ста, потом еще раз сосчитал. Вымыл чашку. Вернулся в гостиную и застал девчонку все там же, в той же позе, неслышно и горько рыдающую.

Он сел рядом на пол.

– Чего ты ревешь? Тебе плохо? Мне тоже. Мне очень плохо – из-за тебя. Но я ведь не реву.

– Я х-хочу обратно, – прошептала девчонка, давясь слезами.

– Давай, – обрадовался Аспирин. – Я тебя отвезу. Куда?

Она завыла еще горче.

– Очень хорошо, что ты взялась за ум, – Аспирин решился наконец погладить ее по спине. – Ты боишься? Не бойся. Есть люди, которые по долгу службы выручают маленьких девочек из неприятностей. Понимаешь? Им платят деньги за то, чтобы они тебе помогали. Твоего сэнсея посадят в тюрьму, а ты спокойно пойдешь к родителям… или к бабушке… ну кто-то ведь у тебя есть?

– Ты похож на шарманку, – сказала девочка, размазывая влагу по щекам. – Опять одно и то же… Ты видел его… Ты слышал, что он сказал… И опять говоришь то же самое… А тут везде смерть, желтые листья падают… мертвые… И мертвые люди. И ты говоришь, как мертвый.

Аспирин поднялся и пошел на кухню. Подумать только, отстраненно сказал он сам себе. Еще позавчера я боялся скандала, который эта мерзавка может устроить. А два дня назад я, кажется, даже хотел хорошо выглядеть в глазах дяди Васи…

Сегодня у него был эфир с двенадцати до шести. А вечером – тусовка в «Зеленой фее». И ведь люди вокруг живут по-прежнему, работают, гуляют, спят с женщинами…

Он чуть не сжег электрочайник, включив его без воды. Чертыхнулся. Выключил. Полез зачем-то на полку, рассыпал молотый кофе. Вытащил пару яиц из холодильника, одно уронил. Решил, что пора взять себя в руки.

– Алена! – позвал будничным голосом, будто ничего не произошло. – Иди завтракать!

Он не ждал, что она откликнется, и удивился, когда она остановилась на пороге кухни: лицо – красное и мокрое. Медвежонок мертвой хваткой прижат к груди. Глаза – отрешенные.

– Штаны надень, – строго сказал Аспирин. – Ты хоть понимаешь, что так выходить к завтраку – неприлично? И еще умойся и причешись!

Он спокойно, по-хозяйски поджарил две порции глазуньи, разрезал два помидора и луковицу, накрыл на стол. Алена вернулась – уже не такая красная, умытая, с медвежонком под мышкой.

– Итак, – сказал Аспирин, когда завтрак перешел в чаепитие, – я буду слушать, а ты расскажи мне все. Откуда ты пришла? Зачем? Почему тебе здесь, у нас, не нравится? Чем я могу тебе помочь? Ты все расскажешь, потому что я должен наконец тебя понять. Да?

Аспирин улыбнулся и включил диктофон, лежащий у него на коленях.

Девочка молчала.

– Ты говорила, у вас там нет смерти, – мягко поторопил ее Аспирин. – Правда?

– Там все другое, – сказала девочка, медленно помешивая свой чай. – Там никто не боится. Твоя музыка… она тебе нравится потому, что в ней есть отблеск… отражение… того мира, откуда я пришла. Вы все чувствуете его – хотя и не понимаете. Поэтому вам нравится музыка, где есть вот этот… блик, отблеск.

– Такая музыка не всем нравится, – сказал удивленный Аспирин. – И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?

За окном угрожающе взвыл кот, столкнувшийся в палисаднике с конкурентом.

– Я не могу туда вернуться, – пробормотала девочка.

– Почему?

– Я сбежала.

– А почему ты сбежала, если там так хорошо, а здесь так плохо?

– Потому что мне надо найти одного человека, – Алена смотрела сквозь Аспирина, будто высчитывала даты по календарю у него за спиной. – Моего брата. Он упал.

– Откуда?

– Ты не поймешь, – сказала она с неожиданным раздражением. – Мой брат… потерялся. Его можно вывести. Мне дали струны, чтобы я его вывела. Теперь надо научиться играть. На скрипке. Тогда я смогу найти брата. И смогу его вывести.

– То место, откуда ты пришла, – сказал Аспирин, внезапно озаренный, – это, случайно, не Рай?

Девочка странно на него взглянула:

– Я этого не говорила.

– Но имела в виду? А твой брат – может, он падший ангел?

Алена смотрела в свою чашку.

– Очень хорошо, – сказал Аспирин, и в самом деле весьма довольный. – Расскажи про своего Мишутку. Что случилось, когда пришли те нехорошие люди? Грабители, я имею в виду?

Ему показалось, что Алена смотрит с укоризной.

– Мишутка на них напал… И они тебя не ограбили. А ты хоть бы спасибо сказал.

– Спасибо, Мишутка! – настроение у Аспирина улучшалось с каждой минутой. – А кто у тебя в Первомайске? Ты там когда-нибудь бывала?

Алена не поднимала глаз.

– Скажи, – подначивал Аспирин.

Алена молчала.

– Хорошо, последний вопрос… Тот человек, который к нам приходил босиком… Ты его знаешь?

– Он не человек.

– А кто?

– Он… ты не поймешь.

– Ты его боишься?

– Здесь – да. А там… я ничего не боюсь. Там вообще нет страха. И голода нет, – добавила она тихо и потерла живот. – Знаешь, я вчера так хотела есть…

Аспирин поспешно выключил диктофон. На часах было пять минут девятого, до работы еще несколько часов, надо поскорее узнать, есть ли в психиатрических больницах детские отделения. По идее, должны быть.

– Замечательно, – он бодро поднялся из-за стола. – Помой пока посуду, мне надо кое-кому позвонить.

Он плотно закрыл дверь спальни, служившей также и кабинетом, и включил диктофон. Эта замечательная штучка размером с губную помаду никогда его не подводила – обширная электронная память, отличное качество записи, даже самый тихий шепот и бормотание удается потом расшифровать.

– Ты говорила, у вас там нет смерти, – сказал диктофон голосом Аспирина. – Правда?

Молчание. Аспирин, как ни вслушивался, не мог разобрать ни звука.

– Такая музыка не всем нравится, – послышался голос опять-таки Аспирина. – И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?