Елизавета Дворецкая - Ночь богов, кн. 2: Тропы незримых Страница 13

Перепутать мужнюю жену с незамужней девушкой так же невозможно, как принять мужчину за женщину, – девушка всегда носит косу и ходит с непокрытой головой, и даже праздничный венчик не должен прикрывать затылок. Замужняя же женщина обязательно закрывает косы, обвязанные вокруг головы, повоем и кикой, чтобы не сглазить невольно через свои волосы чужой для нее, мужний род.

– Это моя сестра. Разве ты не видишь? – Лютомер обвел рукой фигуру Лютавы, указывая на ее длинную косу.

– Я вижу, что женщины склавинов не закрывают свои лица и свободно разговаривают с любым мужчиной, с которым пожелают, – ответил хазарин. – Как я подумал, и замужняя женщина может сопровождать своего мужа в поездках.

– Ну, я тоже замужнюю хазарку от незамужней не отличу! – Лютомер улыбнулся. – Нет, это моя сестра. Она живет в моем доме и всегда сопровождает меня.

– Это хорошо, что Бог одарил тебя такой красивой и отважной сестрой. – Хазарин слегка поклонился. – Я вижу по ее лицу, что она к тому же умна и сведуща в разных вещах, а еще стройна, как серна у источника. Тот, чей дом она собой украсит, будет вечно благодарить Аллаха за эту удачу.

– А что такое серна? – не поняла Лютава.

– Это такая дикая и тощая коза, – пояснил Налим и удивился, когда все угряне во дворе разом закатились от хохота.

– Да уж, умеет человек доброе слово молвить! – проговорила Лютава сквозь смех.

Но, судя по взглядам, которые бросал на нее Арсаман, она и впрямь ему понравилась, и известие, что она не замужем, он принял с явным удовольствием. Видимо, у него на родине стройные и загорелые девушки пользовались большим успехом, чем здесь, где царила белокожая и пышнотелая красота.

Обратный путь занял остаток дня: хазары со своими товарами ехали по реке, Лютомер с дружиной сопровождал их по тропе вдоль берега. Он не боялся, что гости убегут, – куда на реке убежишь, да и зачем? Видимо, так же сопровождала их и собственная охрана, остатки которой сейчас сидели в Ратиславле под надежными запорами.

К Ратиславлю прибыли уже в сумерках. Бойников, тем более в сопровождении таких необычных гостей, сразу заметили, и народ кинулся навстречу. Узнав хазар, Ратиславичи загудели удивленно и негодующе, но близко к ладьям пока никто не подходил.

– Это гости торговые, мирные! – кричал Лютомер. – Помогите-ка, люди добрые, товары занести, там и для вас кое-чего найдется!

Послав за княжей челядью, он быстро устроил переноску хазарских товаров из ладей в кладовые, где сейчас было место, а сам повел купцов в братчину.

– Ну, здравствуй, волк Ярилин! – Князь Вершина радостно приветствовал сына. – А ты уже с добычей! Ну, рассказывай! А что же ты обновку свою не надел?

Он смотрел на старый, собственный пояс Лютомера, вместо которого ожидал увидеть новый, хазарский.

А Лютомер смотрел ему в лицо. Нет, князь Вершина не собирался его убивать. Он действительно хотел порадовать старшего сына этим поясом и сейчас чувствовал разочарование именно в этой надежде. Если для Замилы Лютомер был соперником и угрозой, то сам князь понимал, что его первенец в случае беды станет первой же его опорой и защитой.

Лютомер глянул на Любовидовну – но на лице женщины тоже не отражалось ничего, кроме обычного любопытства. Она, видно, уже и позабыла про пояс. Нет, она тут ни при чем.

В братчину поспешно вошла Замила, и Лютомер, спиной почувствовав ее появление, быстро обернулся. Она не рассматривала, какой на нем пояс, – ее раздосадовало уже то, что он жив. Никаких вопросов у него не осталось.

Но Лютомер не спешил обвинять ее. Какие у него доказательства, кроме чутья? Если уж объявлять войну тем двоим, кого князь Вершина особенно любит, то и оружие нужно весомое.

Да и не время сейчас.

Чтобы что-то доказать, нужно признание Галицы. Поэтому, едва оказавшись на княжьем дворе, старший княжич послал Хортомила найти челядинку.

– Получил я пояс хазарский, княже, получил. – Лютомер кивнул и не удержался – посмотрел на Замилу, чтобы хвалиска поняла по его взгляду, что он все знает об этом кусачем подарке. – И сам тебе дар ответный доставил. Может, говорил тебе Богомер, что ездил я вниз по реке поискать хазар, с кем наши лиходеи вчерашние пришли. Так я их нашел и к тебе привез. Во дворе дожидаются. Позволишь ли им войти?

– Что за хазары? – Князь Вершина подался вперед. – Такие же злыдни? Много их? Что за люди? Ты с ними бился?

– Без битвы обошлось, они вроде как люди мирные. Мужей четверо, челяди с два десятка, да там больше холопы. Представляются гостями торговыми, из Итиля. Прикажи допустить их сюда – сами тебе все расскажут.

Князь приказал, и вскоре четвертых хазар уже водили в братчину. Им с трудом расчистили место: Ратиславичи, подогретые вчерашними волнениями, все набились сюда: до смерти хотелось знать, что за гости и с чем прибыли.

Пока хазары, при посредничестве толмача (которого на самом деле звали не Налим, а Алим, что значит «ученый»), снова рассказывали, кто они и откуда, в братчину вошел Хортомил и протолкался к Лютомеру.

– Нет ее нигде, – чуть слышно шепнул он прямо в ухо вожаку. – С утра никто не видел. Бабы говорят, то ли в лес к родне пошла, то ли за травами.

– Поезжай со своими к Просиму, – шепнул в ответ Лютомер. – Если там, привезите. Не захотят отдавать – все равно берите, с мужиками потом разберемся.

Он не удивился тому, что хитрой девки нет в Ратиславле. Даже если бы ее черное дело сладилось, без разбирательств не обошлось бы и ее участие так или иначе выплыло бы наружу. А она, в отличие от любимой княжеской жены, рассчитывать на снисхождение никак не смогла бы.

Хортомил коротко кивнул и вышел, взглядом позвав за собой шестерых парней своего десятка.

– Сестрич твой, стало быть? – расспрашивал тем временем князь Вершина старшего из гостей.

– Истинно так, бек, – отвечал тот, почтительно кляняясь. – Это сын моей покойной сестры и ее мужа, отважного и доблестного Туганаша!

– Сын сестры – все равно что свой сын! Что же ты за сыном так худо смотришь? Сам вроде человек неглупый, знаешь, как на чужой земле себя вести надобно, чтобы хозяев не обидеть и себя под беду не подвести. А он вон что удумал!

– Я с трудом могу поверить своим ушам, бек! Еще когда твой старший сын, доблестный Ла… доблестный и отважный воин, – не вспомнив сразу славянское имя, Арсаман почтительно указал на Лютомера, – рассказал мне об этом, я подумал, что мой бедный раб перепутал славянские слова! Мой племянник разбойничал, похищал чужих женщин! Я умоляю тебя о милости: прикажи привести его сюда и допроси, чтобы и ты, и я услышали, как же все это вышло! Ведь ты еще не приказывал казнить его, он еще жив?