Александра Первухина - Ветер перемен Страница 13

Оператор, увидев начальника, торопливо подскочил с места и доложил:

— Всё спокойно, командир. Его светлость спит. — Линир кивнул и, стараясь сохранять внешнее хладнокровие, шагнул мимо подчинённого к мониторам слежения. На первый взгляд всё было нормально. Но Линир привык не доверять всецело автоматике. Он прекрасно знал, как можно обмануть компьютер и заставить видеть то, чего нет. К тому же программа не всегда могла отличить беспокойно спящего человека от человека, который, например, задыхается, до тех пор, пока не начинало отказывать сердце.

Стоп, а это ещё что?! Линир похолодел, рассмотрев на мониторе, фиксирующем все подключения к компьютеру и системе жизнеобеспечения, запись о том, что за прошедшие сутки их использовали, причём использовали один раз в отсутствие герцога, а второй раз, когда автоматика фиксировала, что человек спит! Непослушными губами он отдал приказ оператору занять своё место и выскочил за дверь. Если только… Великий Саан! Линир заставил себя успокоиться. Он прекрасно понимал, что, если поднимет тревогу без веских на то оснований, Рейт будет очень недоволен, но и ждать утра тоже не собирался. Решение пришло спонтанно, и Линир даже улыбнулся, настолько простым оно было. Он пойдёт в каюту герцога и сам всё проверит, не ставя в известность подчинённых. Если всё в порядке — никто ничего не узнает.

Линир быстрым шагом направился к каюте друга, не догадываясь, какую ошибку совершает сейчас под влиянием эмоций.

Эфа безучастно смотрела перед собой, прислушиваясь к тихому дыханию своего господина, и обдумывала, каким образом ей выяснить, чем угрожает Линир герцогу. Выходило, что до приземления любые её действия могут поставить жизнь господина под угрозу. Пока начальник Службы безопасности оберегает сюзерена, рассчитывая достичь с его помощью определённой цели. Но если он поймёт, что его замыслы раскрыты, он станет непредсказуем. Этого нельзя было допустить.

Тихий щелчок разблокированного замка заставил её насторожиться. В следующее мгновение она беззвучно скользнула к двери и, безошибочно найдя место, где с внешней стороны находилась защёлка, прижала к скользкой поверхности коготь указательного пальца и осторожно надавила. Материал двери поддался легко, и Эфа, подцепив когтем защёлку, бесшумно отодвинула её. Она не собиралась будить своего господина по такому ничтожному поводу. К тому же обоняние подсказало ей, что незваным проник в каюту и теперь крадётся вдоль стены, стараясь не шуметь, Линир. А с ним она собиралась обстоятельно поговорить, прежде чем уничтожить. Необходимо было узнать, чем Линир опасен для её господина, и может ли эта опасность угрожать герцогу и после смерти вассала.

Дверь открылась без скрипа, Эфа тенью метнулась к человеку, замершему у кровати её господина. Он даже не успел вскрикнуть, когда когтистая рука перехватила его горло, задушив крик в зародыше. Одним движением оторвав человека от пола, Эфа метнулась назад в кладовку. Вся борьба заняла меньше секунды. Компьютер не успел провести повторную проверку ситуации и по инструкции списал всё на сбой в программе, не поднимая тревоги. Линир отчаянно трепыхался, пытаясь вырваться из железной хватки обманчиво хрупкого бывшего императорского телохранителя, и нещадно ругался про себя. Эфа спокойно прикрыла за собой дверь и тихо прорычала прямо в расширенные от ужаса глаза Линира:

— Ес-с-сли ты закричишь или ещё как-нибудь попытаешься поднять тревогу — я тебя убью. Ты меня понял? — Линир закивал, про себя молясь о том, чтобы ему хоть на мгновение позволили заговорить и подать сигнал об угрозе герцогу. Эфа, словно поняв его намерения, усмехнулась. В темноте блеснули клыки, и в следующую секунду острая боль пронзила шею Линира, оставляя после себя странное онемение. Человек выгнулся в последней попытке вырваться и беспомощно обмяк. Девушка довольно зарычала и тихо прошептала:

— Ты не с-с-сможешь двигаться ещё пару час-с-сов, а говорить будешь едва с-с-слышно. Точнее, с-с-слышно для меня, люди и даже компьютер тебя не ус-с-слышат. А теперь отвечай: зачем ты проник в покои моего гос-с-сподина и чем ты ему угрожаешь?

Линир попытался ответить, но язык ему не повиновался. Его охватила паника. Эфа усмехнулась:

— Ты не бойс-с-ся, человек, говори. — Линир попробовал ещё раз и едва слышно выдохнул:

— Я ничем не угрожаю Рейту, он мой друг.

— Лжёшь! — Эфа не повысила голоса, но от её тона человек покрылся холодным потом. — А ложь с-с-следует наказывать. Ещё раз: чем ты его шантажируешь?

— Ничем! — В голосе Линира слышалось отчаяние. В следующее мгновение боль скрутила его так, что только паралич помешал ему заорать благим матом. Эфа не бросала слов на ветер.

— Я не могу определить по твоему поведению, лжёшь ты или нет — мой яд меняет запах и приглушает другие физиологичес-с-ские реакции организма, но я неплохо изучила людей, поэтому обмануть меня тебе вряд ли удас-с-стс-с-ся. Я повторяю с-с-свой вопрос-с-с и желаю получить на него правдивый ответ, иначе тебе будет очень больно.

Линир безнадёжно застонал и, едва шевеля губами, выдавил:

— Я друг Рейта. Я беспокоился, что ты можешь причинить ему вред, и пришёл проверить, всё ли в порядке. — Он уже понял, что совершил страшную ошибку, придя в каюту герцога, никого не предупредив, и теперь вряд ли избежит смерти. Линир уже был готов молиться Саану, чтобы всё скорее закончилось.

Рейт проснулся среди ночи от какого-то странного ощущения. Он открыл глаза и прислушался, но в каюте было тихо, только едва слышно шипели датчики системы безопасности, обследуя помещение. Герцог закрыл глаза, но сон не приходил, что-то по-прежнему его беспокоило. В следующий миг он напрягся, и его рука потянулась к кинжалу, который он всегда хранил под подушкой. Едва слышно, на грани восприятия, раздался полный боли стон. Глаза Рейта привыкли к темноте, и он бесшумно поднялся с кровати, пытаясь определить, откуда прозвучал стон. Герцог не спешил поднимать тревогу, возможно, ему это показалось, или что-то случилось с Эфой.

Последняя мысль заставила его выругаться. Он вспомнил, сколько она съела после длительной голодовки, и испугался, что ей могло стать плохо. Эта сумасшедшая вполне может не сказать о том, что ей плохо, и молча страдать, считая, что ему до этого нет никакого дела. Рейт стремительно рванулся к двери кладовки, распахнул её, ожидая увидеть Эфу, корчащуюся от боли, и замер, потрясённый открывшейся ему картиной. В темноте он не смог разобрать деталей, но то, что в каморке находятся двое — он не сомневался. Что, Саан побери, происходит? Герцог растерянно скомандовал: