Роберт Джордан - Великая Охота Страница 13

В дальнем конце двора цитадели, обратившись лицом к паланкину, стоял Лорд Агельмар, выпрямив спину и развернув плечи, с невозмутимым лицом. На темно-синем кафтане с высоким воротом-стойкой алели три бегущие лисицы Дома Джагад и виднелся устремившийся вниз черный ястреб Шайнара. Рядом с Лордом Фал Дара — Ронан, высохший от прожитых лет, но высокий по-прежнему; высокий жезл шамбайяна увенчивали три лисицы, вырезанные из красного аватина. По рангу и полномочиям шамбайян Ронан был ровней шатайян Элансу, но Элансу оставляла ему лишь распоряжаться церемониями и секретарствовать у Лорда Агельмара. Кисточки прически обоих мужчин были белыми как снег.

Все они — Стражи, Айз Седай, Лорд Фал Дара и его шамбайян — стояли неподвижно, будто скала. Толпа зевак затаила дыхание. Вопреки самому себе, Ранд замедлил шаг.

Вдруг Ронан трижды громко стукнул о широкие плиты жезлом, выкрикнув в тишину:

— Кто идет сюда? Кто идет сюда? Кто идет сюда?

Женщина возле паланкина легко ударила своим жезлом в ответ, тоже трижды.

— Блюститель Печатей. Пламя Тар Валона. Престол Амерлин.

— Почему мы должны бдить? — вопросил Ронан.

— Ради надежды рода людского, — отозвалась высокая женщина.

— От чего мы охраняем?

— От Тени в полдень.

— Долго ли нам охранять?

— От восхода солнца до восхода солнца, пока вращается Колесо Времени.

Агельмар поклонился, его белый чуб шевелился на слабом ветерке.

— Фал Дара предлагает хлеб и соль и гостеприимство. Рады приветствовать Престол Амерлин, ибо здесь стоят на страже, здесь блюдут Пакт. Добро пожаловать.

Высокая женщина отдернула полог паланкина, и из него ступила на землю Престол Амерлин. Темноволосая, неопределенного возраста, как и все Айз Седай, женщина, выпрямляясь, обежала взглядом собравшихся. Ранд отшатнулся, когда ее взор скользнул по нему; он чуть ли не физически почувствовал его прикосновение. Но ее взгляд прошел дальше и остановился на Лорде Агельмаре. Слуга в ливрее опустился подле нее на колено, держа в руках серебряный поднос со сложенными полотенцами, над ними еще поднимался пар. Женщина церемонно промокнула лицо и вытерла руки влажной тканью.

— Я благодарю, сын мой, за ваш радушный прием. Пусть Свет осияет Дом Джагад. Пусть Свет осияет Фал Дара и всех в Нем.

Агельмар вновь поклонился:

— Вы оказываете нам честь, мать. — То, что она называла его «сыном», а он обращался к ней «мать», не прозвучало странным, хотя, если сравнить ее гладкие щеки с его резко очерченным лицом, скорее, он походил на ее отца, если не на деда. Ее осанка могла поспорить с его манерой держать себя. — Дом Джагад — к вашим услугам. Фал Дара — в вашем распоряжении.

Со всех сторон раздались радостные кличи, набегающими волнами ударяясь о стены.

Затрепетав всей душой, Ранд заспешил к дверям, ведущим прочь от опасности, уже не заботясь о том, что кого-то толкает на ходу. Это все твое проклятое воображение. Она и не подозревает, кто ты такой, не знает об этом. Пока еще. Кровь и пепел, если б она знала… Он не хотел даже думать о том, что произошло бы, знай она, кто он такой, что он такое. Что произойдет, когда она в конце концов выяснит это? Он гадал, не имела ли она какое-то отношение к тому ветру на верхней площадке башни; Айз Седай ведь способны на подобные штуки. Протиснувшись в желанную дверь и захлопнув ее за собой, отсекая приветственные крики, что еще сотрясали крепостной двор, Ранд облегченно перевел дух.

Коридоры тут были так же пусты, как и те, по которым он проходил немногим ранее, и поэтому юноша пустился бегом. Через дворик поменьше, где в центре плескался фонтан, еще по одному коридору и на мощенный плитняком конный двор. Сама «Конюшня Лорда», высокая и длинная, была выстроена внутри крепостной стены, с большими окнами, выходящими внутрь крепости; лошадиные стойла располагались на двух этажах. Кузница на противоположной стороне двора стояла непривычно тихой, ковочный кузнец и его подручные ушли поглазеть на Приветствие.

В широких дверях Ранда глубоким поклоном встретил Тима, старший конюх. Кланяясь, он прикоснулся ладонью к морщинистому, обветренному лбу, потом к сердцу.

— Душой и сердцем готов служить вам, милорд. Чем может услужить Тима, милорд? — На голове конюха не было чуба воина; волосы Тимы напоминали опрокинутый серый горшок, нахлобученный на голову.

Ранд вздохнул:

— В сотый раз, Тима, повторяю: я не лорд.

— Как угодно, милорд.

Поклон конюха на этот раз оказался еще ниже.

Причиной этого недоразумения послужило сходство имен. Ранд ал'Тор. Ал'Лан Мандрагоран. В случае с Ланом, согласно обычаю Малкир, королевское «ал» именовало его Королем, но сам он никогда им не пользовался. Для Ранда же «ал» было просто частью его имени, правда, он слышал, что когда-то раньше, очень давно, до того еще, как Двуречье стало называться Двуречьем, эта приставка значила «сын такого-то». Кое-кто из слуг в цитадели Фал Дара счел, однако, что поэтому он тоже король, ну, или по меньшей мере принц. Все его попытки убедить их в обратном не возымели большого эффекта, разве что снизили его «титул» до лорда. По крайней мере так Ранд предполагал; он никогда не видел, чтобы так много кланялись и расшаркивались даже перед Лордом Агельмаром.

— Мне нужно, чтобы Рыжий был оседлан, Тима. — Ранд знал, что лучше обойтись так, чем пытаться самому заняться этим; Тима не позволил бы ему марать благородные руки. — Я решил провести пару дней за городом.

Дайте только оказаться верхом на большом гнедом жеребце, и через пару дней его увидят у реки Эринин или переходящим границу Арафела. Тогда они меня ни за что не найдут.

Конюх сложился чуть ли не вдвое и остался в таком положении.

— Простите, милорд, — хрипло прошептал он. — Простите, но Тима не может исполнить приказания.

Вспыхнув от замешательства, Ранд обеспокоенно оглянулся вокруг — на виду не было ни одной живой души, — потом схватил Тиму за плечо и силой заставил того выпрямиться. Запретить Тиме и немногим другим вести себя подобным образом он не мог, но попытаться сделать так, чтобы этого не видел чей-нибудь взор, было в его силах.

— Почему не может, Тима? Тима, посмотри мне в глаза, пожалуйста. Почему?

— Таковы распоряжения, милорд, — произнес Тима, по-прежнему шепотом. Он продолжал прятать глаза, не от страха, а от стыда, что не может выполнить того, о чем просит Ранд. Чувствовать стыд — для шайнарцев все равно, что для другого человека получить на лоб клеймо вора. — Вплоть до изменения приказа ни одна лошадь не покинет эту конюшню. И никакую другую в крепости, милорд.