Сергней Ефанов - Следы на воде Страница 13

— Правда?! А какие требования?

— Во-первых, вы должны добровольно пройти проверку ваших способностей, — ответила она.

— А во-вторых, вы должны подписать вот это прошение, — Ирина Григорьевна ловко вытащила пластолист из папки и подвинула его ко мне.

Я взял лист и стал его быстро читать. Это было прошение от моего имени, о зачислении меня кадетом в Одинцовское Военное Училище. Честно говоря, я застыл в недоумении, потом перечитал бумагу ещё раз и спросил:

— И это всё?

— Да, других требований у нас нет, — ответила Ирина Григорьевна. — Вы думаете, что это слишком мягкое наказание? — с усмешкой добавила она. — Вы просто не знаете, что за порядки в Одинцовке. Это училище предназначено для социально-неадаптированных молодых людей с сильными и средними псимагическими способностями, таких, как вы. Но всё же, это не исправительное учреждение, а коррекционное. Мы даём вам, Сергей Александрович, ещё один шанс. Последний шанс стать полноправным членом нашего общества и занять в нём место, подобающее вашим способностям. Воспользуетесь вы этим шансом, или нет, решать вам.

Всё встало на свои места. Второй шанс. Звучит красиво, но всё же мне кажется, что эта Одинцовка — то же самое исправительное учреждение, только под другим названием. Эээх… Вот только реально, выбора у меня практически нет. Суд и приговор — это будет настоящий позор для мамы и бабушки. Да и что я потом буду делать? Куда меня возьмут с такой биографией? Ни в какой серьёзный ВУЗ не попадёшь. Да и смысл мне идти в простой ВУЗ, если я псимаг? Мне нужно учится псимагии, а не заниматься ерундой. А как раз там меня и будут учить, да ещё и без экзаменов примут.

— Хорошо. Я подпишу прошение, — я взял протянутую Ириной Григорьевной ручку и поставил под прошением свою подпись. — Это всё?

— Нет. Теперь вы должны пройти проверку псимагических способностей, — ответила она, вставая. — Пойдёмте.

Я вышел вслед за Ириной Григорьевной из кабинета, и прошёл к лифтовой шахте. Тут уже АПМ-поля не было, и я смог рассмотреть её ауру. Как я и думал, она была псимагом. Вот только сила у неё была не слишком велика, самое большее класс С. Подойдя к шахте, Ирина Григорьевна оглянулась и спросила:

— Левитировать умеете?

— Конечно! — ответил я.

— Тогда спускайтесь за мной, — сказала она и шагнула в пустоту шахты.

Я последовал за ней. Мы спустились этажей на двадцать пять, после чего вышли в практически такой же коридор. Прошли несколько больших железных дверей и оказались в огромном помещении, больше похожем на ангар и заполненным самым разным оборудованием, которое я видел первый раз в жизни.

Нас ждали. Ирина Григорьевна сдала меня с рук на руки женщине помоложе. Женщина была в белом халате и в очках. Меня подвели к чему-то похожему на огромный вертикальностоящий томограф, приказали раздеться и встать в центр. Слава богородице, что тут стояла кабинка для переодевания, а то я бы сгорел со стыда. Из всей одежды мне дали что-то типа набедренной повязки, еле прикрывающей моё естество. Я встал в середину и прикрылся руками, но мне тут же приказали опустить руки и держать их вдоль бёдер.

После первого исследования было ещё множество других. Меня промучили больше часа. Чего я только не делал. Но, в конце концов, проверка завершилась.

Ирина Григорьевна всё это время наблюдала за мной. И когда мне сказали посидеть и подождать, заинтересованно смотрела за обработкой результатов. Потом она подошла ко мне и сказала:

— Пойдём. Теперь я отвезу тебя в Одинцовку.

— Даже с мамой не дадите попрощаться? — спросил её я. — Она вообще знает, где я?

Ирина Григорьевна остановилась. Посмотрела на меня, покачала головой, и сказала:

— Пожалуй, я могу разрешить тебе повидать её. Не нужно думать, что Министерство настолько жестоко. Протяни правую руку! — приказала она мне.

Когда я это сделал, на мою руку быстро надели браслет из серебристо-белого металла.

— Это следящее устройство, — пояснила она. — Пойдём!

Ирина Григорьевна повернулась, и пошла назад по коридору, на ходу объясняя:

— В принципе, ты можешь попытаться его снять, но это будет означать, что ты разрываешь наше соглашение.

В этот момент мы вышли в большой почти пустой холл, с несколькими охранницами в форме министерства, стоящими у выхода. Ирина Григорьевна кивнула охране и, повернувшись ко мне, сказала:

— Я дам тебе время до утра. Утром в 8:00 ты должен быть в приёмной, или тебя объявят в розыск. Можешь идти.

— Спасибо! — сказал я, кивнув и улыбнувшись. — Завтра в восемь, я должен быть здесь? Хорошо.

— Всё правильно, — она утвердительно кивнула.

Я не стал разговаривать дальше, и вышел на улицу не оборачиваясь. Как я и думал, я был в Царьграде[11]. Огромный комплекс зданий Министерства Псимагии[12] высился за моей спиной. Я поднял голову и посмотрел на небо, закрытое защитным куполом[13]. В вышине пролетели несколько флаеров[14], а по ближайшей дороге то и дело проносились большие грузовые мобили[15]. Я осмотрелся в поисках портала метро и, увидев вдалеке знак «М», отправился к нему. Я был Свободен!! Во всяком случае, до завтра.

Дорога не заняла у меня много времени. Я быстро прошёл через парк до метро. Несколько прыжков на царьградском метро до входных ворот[16], где мне пришлось предъявить браслет, чтобы меня выпустили. Потом ещё чуть больше прыжков уже на московском метро, и я оказался рядом с домом. Проходя тем самым заснеженным парком, я подумал что стоит посмотреть на место, где всё это случилось. Но никаких следов моего буйства там не обнаружилось. Скамейки и урны стояли на своих местах, я даже остаточных аур не нашел, похоже, что кто-то всё тщательно почистил. «Ну и ладно!» — подумал я про себя, и пошёл дальше.

Мама встретила меня со слезами. Оказалось, что к ней приходили из полиции и сказали, что я задержан за злостное хулиганство. При этом ей задали огромное количество странных вопросов, вроде: «Кто мой отец?», «Уверена ли она, что я её сын?» и тому подобных. Пришлось мне всё ей рассказать. Известие, что я псимаг, было встречено оханьем и аханьем. Ссора с Милой не вызвала практически никаких маминых эмоций, единственное, что было мне сказано: «А, ерунда! Поссорились — помиритесь! Какие ваши годы!» Больше всего маму взволновала отправка меня в военное училище. Тем более что ещё и бабушка стала охать: «Да как же ты там? Да ты там пропадёшь!» и так далее… В общем, мама с бабушкой весь вечер собирали мои вещи, и при этом бабушка постоянно бурчала, что, когда она была ещё девчонкой, мужчин вообще в армию не брали, а сейчас, ишь придумали, забрать у неё единственного внука! Мама ей только поддакивала и периодически плакала. Бабушку понять было можно. У неё никогда не было мужа, и даже маму она родила после посещения спермобанка. Я был первым мужчиной в нашей семье за три поколения и теперь уезжал непонятно куда.