Наталия Некрасова - Мстящие бесстрастно Страница 13

— Так.

— Значит, и всех инут — до последнего времени, пока они сами не начали обучать.

— Так.

— А все обители подчиняются…

— Боги… Ты хочешь сказать — архуш-баринах?

— Ему подчиняются все настоятели. Он может знать все.

— Да, да, но все это маловероятно. Зачем ему? И он ли это? Может, кто-то из его окружения?

— Не знаю. Но, похоже, у нас теперь хоть какая-то возможная зацепка. Надо рассказать роану.

— Нет. Не надо, — покачал головой Кайаль. — Лучше мы останемся в тени и начнем распутывать клубок сами. Роаны назначили эсо — пусть. Пусть ничего не знают ни о нас, ни о наших догадках. Сама понимаешь — сколь бы тщательно эсо не охраняли свои тайны, все равно они становятся кому-то известны. Тем более, что убийца может быть из наших. Давай-ка лучше подумаем, что и как мы можем разузнать.

— Сначала бы вычислить зачем…

— Зачем, зачем… Знаешь, Шахумай, а не дурь ли все это? Неужто наши старшие эсо так глупы, чтобы не додуматься до того же? Наверняка они уже и эту возможность рассмотрели. А мы тут пыжимся, как самонадеянные дураки…

— И все же давай попробуем?

— Конечно, — безнадежно вздохнул Кайаль. — Конечно. И даже знаю, с чего начать.

— Найрану?

— Да, он сейчас должен быть в монастыре. Обычно отправляются в странствия, когда снег с перевала сходит.

— Вот я туда и поеду.

— А жареного осьминога тебе не надо? — осклабился Кайаль. — Она поедет! Нет уж, госпожа эшхани, порядочной женщине в одиночку ездить не полагается. Ты хочешь вызвать подозрения?

— А почему порядочная женщина не может отправиться в монастырь?

— В мужской?

— Я ведь не скажу, куда именно я еду. К тому же, это как-то никого не смущало прежде, когда мы обучались все вместе в одном — мужском, кстати — монастыре.

— Ой, ой! Думаешь, ты сумеешь обмануть Агвамму? Ты эсо клана, ты не имеешь права уезжать, не доложившись. А я — могу. У меня есть причина, Шахумай, — внезапно посерьезнев, сказал он, задирая рукав. Я увидела маленький шрамик на внутренней стороне руки ниже локтя. — Он мне побратим. Агвамма знает. Это не должно вызвать подозрений. Никто не должен знать о наших планах. Шуммакашу ведомо, кто и как тут замешан…

На другой день я провожала Кайаля. Мы выехали в разное время, через разные ворота, встретившись у белых камней на развилке дорог на Таггван и к горам. Никогда не был так хорошо мой Кайаль, как в тот миг, когда обернулся и помахал мне рукой. Красавцем он не был, но мне нравилось в нем именно то, что другие считали грубым — острый ястребиный нос и резкие скулы. Ветер взметнул его длинные, до середины спины волосы — гордость свободного человека. Он улыбнулся мне своим большим ртом — ну и пусть большой, зато улыбки много — и весело поехал прочь. А я потрусила на своем ослике назад, в город.

Вечером ко мне зашла Маххати. Я никогда не видела ее такой испуганной. Мои родители не одобряли моего общения с низкородной, но не рассказывать же им, что и Маххати эсо. Даже детьми мы были обучены скрывать имена своих друзей ото всех, пусть самых близких людей, сейчас же и подавно. Маххати изо всех нас, девушек-эсо, которых я знала, была самой красивой. Действительно красивой. Наверное, даже Айсин-кайриэш была ненамного лучше ее. Я знала, что многие сватались к ней, но, как и всем эсо, ей нелегко было завести семью. Наверное, ей выберут хорошего мужа среди клановых эсо или среди эсо дружественного или родственного клана. А пока клан хорошо платил ей, так чего же от добра добра искать? Родители ее были довольны и усердно поддерживали слухи, что у Маххати есть богатый покровитель. Обычное дело. Низкородных девушек даже во вторые жены не берут, а наложницей разве что самая бедная согласится стать, куда лучше принять так называемое покровительство.

Маххати просто дрожала. Ночи были уже довольно теплыми, но трясло ее так, словно она только что побывала на заснеженном перевале в горах. Я впустила ее и заперла дверь. Маххати прислонилась к стене, озираясь по сторонам. Я быстро налила из большой бутыли зеленого стекла крепкого вина. Усадила ее на тахту и набросила на плечи покрывало из легкой и мягкой козьей шерсти.

— Пей, сестрица, — успокаивающе проговорила я. — Что произошло? Что с тобой?

Маххати попыталась ответить, но вдруг разрыдалась, жалко всхлипывая и подвывая. Какой позор для эсо! Хорошо, что никто не видел.

— Я… я хочу отречься, Шахумай, — еле выговорила она. — Отречься при всех, чтобы все знали! Я боюсь! Я не хочу!

— Маххати, милая, — попыталась ее успокоить я, — кому мы-то нужны? Мы совсем молодые эсо, мы ничего толком не знаем во всех хитросплетениях здешней жизни, что мы-то значим?

— Как будто ты не боишься! — ревела она, впрочем, уже не так отчаянно.

— Боюсь, конечно. Но ведь все мы умрем когда-то. Ты лучше думай, что на все воля богов, что если они пожелают твоей смерти, то уже никто и ничто тебя не спасет, а если не захотят, так тебя и самый изощренный убийца не достанет!

— А вдруг захотят?

— Ну…

— Я не хочу умирать так, в страхе! Когда неожиданно, это не страшно, а так — я не хочу! Шахумай, — она подняла на меня огромные заплаканные глаза, — Шахумай, а где Кайаль? Где он?

— Он ушел по делам роана, — не моргнув глазом солгала я.

— Дела роана? Шахумай, да не держи ты меня за дуру! — взвизгнула она. — Какие дела роана, если сейчас замиренье? А… — она попятилась от меня, — а… значит, вы… вы убиваете?

— Дура! — рявкнула я. — Дура! Дура! Разве у роана других дел к эсо не бывает? Ты совсем с ума сошла! Ты же знаешь Кайаля с детства голозадого!

— Мы меняемся, — прошептала она, вроде бы успокаиваясь.

— Зачем тебе Кайаль? — спросила я.

— Я хотела нанять его, — помотала она головой. — Чтобы охранял меня. Я боюсь… — еле слышно прошептала она.

Только тут я поняла, насколько она испугана. Нанять эсо для охраны эсо — большей дури и придумать нельзя! Но я понимала ее. Мне тоже было очень страшно…

— Кто знает, — осторожно сказал я, — может, и роан хочет взять Кайаля в охрану. Дело это странное и тревожное что-то мне во всем этом чудится. Может, одного Аоллеха сейчас роану действительно мало?

— Роанов не убивали. Убивали нас, эсо! — снова впала в истерику Маххати, — Нас, не этих проклятых роанов, которые нашими руками глотку друг другу режут, чтобы властвовать, не этих архушей языкастых, нас, нас убивают!

Может, она и была права, но думать о таком я себе не позволяла. Хотя времечко наступило такое, что подумать не мешало бы. Но — дождемся Кайаля. Я накапала ей в вино хорошего успокоительного снадобья, и она быстро уснула.