Петр Верещагин - Путь златой секиры Страница 13

Исполин что-то буркнул (шлем мешал разобрать слова), и внезапно поднял меч. Воительница отпрыгнула – и с немалым удивлением узрела, что движения исполина теперь какие-то резкие и заторможенные, словно его и впрямь, как марионетку, дергал за ниточки неопытный кукольник. Но, подумала она, если это и в самом деле так…

– Врассыпную! – приказала она по-гэльски. – Бить по доспехам, но не калечить!

Стейн кивнул; мгновением позже то же сделал и Бран. О чем там Соня с этим железным исполином говорила – они не поняли, но о странных познаниях спутницы хорошо знали. Не первый день знакомы.

Заставляя исполина кружиться на одном месте, воительница с торжеством отметила, что движения его становятся все более беспорядочными. Топор северянина уже пару раз прошелся по латам; бей Стейн во всю мощь – лежать бы могучему воителю с перебитыми ребрами. Бран своей «Рассекающей Камень» также несколько раз рубанул по ногам исполина; клинок, очевидно, и впрямь оказался магическим, так как доспехи пробивал почти без труда, по поскольку удары не были сильными, большого ущерба противник не претерпел. А сама Соня, ухватив нужный момент, высоко подпрыгнула, и ударом обеих ног в нагрудник великана повергла его наземь. В следующее мгновение над закрытым, с одной только смотровой щелью шлемом зависло одно острие, второе ткнулось исполину в подмышку, а двуручный боевой топор был готов обрушиться на живот.

– Сдаешься? – спросила воительница. Тон ее был спокойным и мирным, словно на обычной тренировке (другой вопрос, что Соня крайне редко принимала участие в подобных разминках). Давая понять, что считает нынешний поединок чем-то вроде развлечения или демонстрации боевого искусства, воительница добавила: – У тебя прореха в обороне: ты наклоняешь щит несколько ниже, чем нужно, и не совсем под верным углом. Перенося вес на левую ногу для рубящего удара сплеча, ты теряешь равновесие, и даже более малорослый противник в этот момент способен сбить тебя с ног.

Исполин расхохотался – эхо внутри шлема превратило его голос в подобие отдаленного камнепада.

– Блестяще! Нечего сказать, компания героев-мстителей, следующих своим путем к великой цели спасения мироздания!

– О чем он, Соня? – нетерпеливо молвил Бран.

– Помолчи, – отмахнулась воительница, – потом объясню…

Великан внезапно замолчал, а затем, совсем иным тоном, спросил:

– Sonja? Herojinya Sonja? Это и вправду ты?

– О, да ты известна в этих краях, – заметил Стейн.

Языка альмов исполин, похоже, не понимал, как не разобрал и гэльского; воительница, однако, жестом приказала северянину заткнуться, а затем сказала (на наречии Карпат):

– Я – Соня, herojinya; иногда меня еще называют Рыжей Соней. Но что тебе известно обо мне? И откуда, если не секрет?

Исполин шевельнулся.

– Позволь мне встать, уж больно неудобная поза для беседы.

– Пожалуйста.

Соня чуть отступила, Бран и Стейн последовали ее примеру. Великан, лязгнув доспехами, поднялся; щит и меч его остались на земле, секундой позже к ним присоединился шлем и латные рукавицы.

– Так-то лучше. Отвечая на твой вопрос: herojinya Sonja – персонаж полудюжины наших легенд; она весьма похожа на тебя, вот только обычно вооружена Лунным Мечом, всегда действует в одиночку, защищает закон и справедливость в своем понимании этих слов; никогда не призывает никого на помощь (хотя многие считают за честь оказать ей услугу), и – правда, в это верят только малые дети, – бессмертна, ибо Река Времени течет мимо нее…

Череп Ахха звучно откашлялся со своего воткнутого в землю шеста – разговор он прекрасно слышал, и язык Карпат, судя по всему, понимал, ибо заговорил именно на нем:

– Ах-ха, я не то чтобы великий знаток древних легенд, но последняя деталь…

– Последняя деталь, которая про Реку Времени, – чистая правда, – раздраженно заметила Соня, забыв перейти на другой, непонятный великану язык.

Глаза исполина стали квадратными.

– Но тогда… ты действительно исполнишь великое пророчество и освободишь наш род!

Воительница со стоном сжала пальцами виски.

– О нет!.. Опять!!! Да когда ж это, наконец, кончится, хотела бы я знать… – и вспомнив о своем проклятьи, сама же и ответила: – Да-да, я знаю – когда будет слишком поздно.

Великан тем временем восторженно излагал указанное пророчество, каковое было составлено согласно всем правилам канона – в стихах, где рифмованного тумана, ритмического течения мысли, философских иллюзий и изящных образов было куда больше, чем здравого (или не очень здравого) смысла.

Россыпь осколков сверкающих звездна черной накидке небес —Словно слова ускользающих грез,сказанные не здесь.Вслед за закатом – приходит рассвет,вслед за рассветом – закат;И тот, кто желает увидеть свет,не должен смотреть назад.

Сзади остался мир смерти и лжи,мир поражений и зла.Мир, где нет места для хрупкой души,где погибают тела.Мир древних сил и предвечных Богов,мир Их жестокой игры…Звездное небо – пролитая кровьи Старого Мира костры.

Путь Уходящих – безлунная ночьи серый, бессолнечный день.Все сожаленья отброшены прочь,как больше не нужная тень.Путь Уходящих – уводит за Грань,что дальше – нам знать не дано.Для вас, остающихся – кровь наших ранпусть будет в иной мир окном!

Череп с наслаждением крякнул.

– Ах-ха, блестящий образец!

– Блестящая муть, – зло бросила Соня, – коль уж ты такой умный, объясни, при чем тут я?

– Ну как же, – сказал череп, – ах-ха, это ведь очевидно! Пришедшие Первыми – одни из детей Старого Мира, и часть их некогда покинула сей мир и… ушла, ах-ха. Эти же – тогда остались, а теперь хотят последовать за сородичами. Я прав?

– Точно, Мертвая Голова, – кивнул исполин, – так говорили наши мудрецы. Помоги нам, herojinya – а мы поможем вам!

Соня криво усмехнулась и повернулась к соратникам.

– Ну, народ, – молвила она, обрисовав ситуацию, – что делать будем?

Пришедших Первыми, рожденных в Старом Мире, люди знали под многими именами и обликами; некоторые были частично верны, но полностью – ни один. Это племя хотя и приходилось отдаленной родней помянутым недобрым словом великанам-йотунам, но всегда стремилось лишь к одному: идти своей и только своей дорогой. Однако, поскольку земля была слишком мала для них и людей, предстоящая война казалась неизбежной. Пусть не сейчас, пусть через тридцать или триста лет, но – неизбежной. Этого могли не знать люди, зато прекрасно понимали исполины-Перворожденные, зная, в отличие от людей, как такое бывало в прежние времена.

Войне быть; если только, как гласило старое пророчество и ряд более поздних комментариев, в должный срок не откроется Дверь, в которую войдут все желающие следовать Пути, отличному от земного.