Александр Борянский - Гней Гилденхом Артур Грин Страница 13

Пометка Путника. Картина Гая Светло-Сер. Млад. «Заводь ждет Короля». Залив, одинокое дерево, серебристый берег. Пустота. Восход — ни Луна, ни Солнце, что-то среднее, металлическое, светло-серо-холодное. Но прекрасное Светило!

Однако если Лунная Заводь не начиналась вдруг, если полуостров омывался водой с трех сторон задолго до первых шагов собственно Истории, то почему он обязательно должен быть разрушен? Неизбежное разрушение мира характерно для варварского мировоззрения. Школа отвлеченной философии при построении различных моделей мира не вводит конечность как непременный фактор. Более того, большинство моделей чужды конечности. Развитие работает на себя, основные принципы движения направлены к сохранению движения. Королевская Республика Лунной Заводи, возможно, не вечна, но будущее у нее, с точки зрения чистой науки, огромное. Отвлеченная философия склонна рассмотреть другой вопрос: что станет делать мир, как изменятся принципы его движения, когда Лунная Заводь исполнит свою миссию? Да, Селентина соберет народы в единый мир, обеспечит благополучное развитие такого мира, но как пойдет далее благополучное развитие?

Пометка Путника. Болтуны, недоумки!

Касательно устной поэмы, которую Публий Джессертон Лев Адекват, изредка называемый Путником, произносит при больших скоплениях людей, наотрез отказываясь записать и представить, так что это даже пришлось сделать по памяти служащим Академии: данная устная поэма, конечно, произведение нерядовое. Однако отдельные моменты, коих немало, требуют разъяснения.

Относительно философской проблемы условно допускаемого конца света сказано выше.

Но откуда Публий Джессертон взял, что Король обманывал Совет, задерживая мирное посольство? Может быть, тут как раз проявилось преимущество политического устроения Селентины, в сочетании и взаимном дополнении Совета Сословий и Короля?

Пометка Путника. Если в курсе истории нет раздела о задержании посольства — значит, задержания посольства не было в природе.

События черного сто шестьдесят седьмого года вообще освещаются странно. По всей видимости, Публий Джессертон был лично связан с Верховным Стратегом Марком Селентином Александром Грей-Дварром Несчастным. Иначе трудно объяснить, почему он фактически оправдывает его действия, приведшие к гибели многих селентинцев, к гибели нелепой и трагической. Больше того, Публий Джессертон говорит о нем почти в тех же выражениях, что и о Марке Селентине Александре Грингольд Альфе Счастливом. А это уже совсем непонятно и даже неприлично.

Пометка Путника. Смерть — в принципе проигрыш. Поначалу. Хотя толкований смерти — что отвлеченных философий. Рыцари, например, уверены, что смерть в бою дает возможность вернуться в мир еще раз. Не знаю, не знаю… Сомнительно. Вот человек, исполнивший до конца свое предназначение, либо вернется в мир, либо станет бессмертным где-то там (присоединится к другим бессмертным, к создателю, к чему?). Победитель не должен бояться смерти — он защищен. А не поборов страх смерти, ты не станешь победителем. Из Селентина Александра:

Воин, не бойся, ты не умрешь,

Если готов умереть.

В конце концов Академия отвлеченной философии делала вывод: произведение Публия Джессертона Льва Адеквата, определяемое как устная поэма, не поименованная автором, является художественным, а потому несмотря на указанные смысловые недостатки, не может считаться противоречащим исторической информации. Более того, учитывая благоприятное мнение Короля, произведение рекомендуется к изданию в свитке.

Далее.

Академия вкратце излагала для Совета содержание двух новейших научных учений.

Первое учение утверждало, что кровь человеческая не всегда одна и та же. Существует несколько групп, каждая из которых характеризуется определенными свойствами. В зависимости от свойств крови человек может быть предрасположен к той или иной деятельности. Например, кровь активной группы наделяет человека отвагой, силой, боевой яростью, иначе говоря, фактически заставляет обладателя такой крови быть воином. Исследования показали, что все рыцари имеют в своих венах активную кровь.

Статичная кровь обнаружена у простых земледельцев, лесорубов, слуг и т. п. Статичная кровь в исключительных случаях может переходить в активную. Так, история знает несколько примеров ополченцев, ставших рыцарями. Однако на практике исследователи не смогли найти ни одного носителя подобной переходной группы.

К быстрой группе принадлежат, как правило, искусные ремесленники, ученые, иногда купцы. Правда, купцы могут принадлежать не только к быстрой, но и к пульсирующей группе с повышенной эмоциональной восприимчивостью. Кровь пульсирующей группы обнаружена также у большинства музыкантов, сказителей, художников.

Пометка Путника.???

Кровь активной группы может быть более или менее активной: от редчайшей переходной до особо активной, так называемой горячей крови. Считается (хотя и не доказано), что горячая кровь присутствовала у великих героев прошлого.

Академия отвлеченной философии и тут делала вывод: она обращалась к Королю с почтительной просьбой разрешить исследование его крови. Может оказаться, добавляли отвлеченные философы, что горячая кровь — не просто особо активная кровь, а смесь из трех групп: активной, быстрой и пульсирующей.

Пометка Путника. Представляю, что ответил Король!!!

Эта пометка была зачеркнута и рядом нацарапано еще более коряво:

Смешать силу, ум и радость.

Зачеркнуто.

Смешать силу, ум и откровение.

Опять зачеркнуто.

Силу, ум и — как называется это третье?

Смысл второго учения заключался в каких-то климатических изменениях, скорей всего в тех, что происходили везде, кроме Златограда, лет десять назад. Климатические изменения увязывались с невозможностью конца света, но тут я мало что понял. Я уже изрядно хотел спать. Фонарь покачивался, тень моя колебалась, плеск волн за бортом убаюкивал. Я лишь напоследок обратил внимание на пометку Путника:

Гениально!!! Продолжение следует! Вскрой вены, птицы с запада, орел с востока!

Я бережно сложил листы и взглянул на Луну. Судя по ее положению ночь достигла середины. Перед сном я решил еще раз пройтись вдоль борта. Разместить в голове все новое за день.

Касатка стояла у штурвала. Она посмотрела на меня и лунный свет отразился в синих глазах.

Корабль, уходящий от преследования. Грифоны. Их далекие страшные силуэты там, за кормой. И как она стояла, вцепившись в штурвал, а может не вцепившись, может быть, руки ее так же небрежно покоились на нем, и от каждого легкого движения, от тонких чувствительных пальцев зависело, уйдут все они из кошмарного северного залива или нет.