Джеймс Кейбелл - Сказание о Мануэле. Том 1 Страница 13

Она пристально смотрела на Мануэля, идущего по залу с высоко поднятой головой, где, согласно рангам, сидели бароны. Говорят, у нее было четыре причины запомнить этого дерзкого, громадного, косоглазого, белобрысого малого, которого она повстречала у Гарантонского пруда. Она зарделась и заговорила с отцом на свистяще — шипящем языке, которым пользуются в своем кругу Апсары. И отец смеялся долго и громко. Отсмеявшись, Раймон Беранже говорит:

— Все могло бы выйти намного хуже. Ну — ка, скажи мне, граф Пуактесмский, что это я вижу у тебя в нагрудном кармане завернутое в красный шелк?

— Это перо, король, — заученно отвечает Мануэль, — завернутое в лоскут от лучшей юбки моей сестры.

— Ага, — говорит Раймон Беранже с усмешкой, становящейся даже благожелательной, — и мне не надо спрашивать, какую цену ты ожидаешь за это перо. Тем не менее ты — знаменитый искусный волшебник благородного сословия, который, без сомнения, убил достаточное количество великанов и драконов и который навсегда отвращает королей от глупости и порочности. Ты появился в моем королевстве далеко не незнакомцем, ибо добрая молва обгоняет добрые деяния. И, повторяю, все могло бы выйти намного хуже.

— Теперь послушайте все вы, что празднуете здесь Рождество! — вскричал Мануэль. — Не так давно я украл у вашей принцессы перо, и этот грех у меня на душе был тяжелее пера, поскольку я взял то, что мне не принадлежало. Поэтому я посчитал за долг отправиться в Прованс, чтобы вернуть ей его. Однако по дороге случилось так, что в день Святого Михаила я принес мудрость в одно королевство, а в день Всех Святых я принес благочестие в другое королевство. И только Небеса знают, что я принесу в ваше королевство в самый светлый праздник Небес. На первый взгляд, перо может показаться совершенно обыкновенным. Впрочем, жизнь на белом свете, как я обнаружил, намного страннее, чем некогда представлялось юному свинопасу в его плетеной хижине, а люди повсюду питаются собственной верой так, как не сможет никого насытить никакая свинина.

Раймон Беранже, с мудрым видом кивнув, сказал:

— Я чувствую, что у тебя на сердце, и равным образом вижу, что у тебя в кармане. Так зачем ты говоришь мне то, что все знают? Все знают, что платье Апсар, являющееся главным сокровищем Прованса, потеряло силу, так что моя дочь не сможет больше летать в виде лебедя, пока перо, которое у тебя в кармане, не будет с древними магическими формулами возвращено на место.

— В самом деле, это все знают! — говорит Мануэль.

— Все знают также, что моя дочь чахнет, потеряв возможность двигаться на свежем воздухе и по желанию менять климат. И, в конце концов, все знают, что, по самому благоразумному совету дочери, я пообещал ее руку тому, кто вернет это перо, и смерть всякому наглецу, который посмеет войти сюда без него, чему свидетельством ограда моего дворца.

— Ах, ах! — с улыбкой говорит Мануэль. — По — видимому, сия чаша еще не миновала меня!

— За этим, как ты признался, ты и появился в Провансе; и мне, у которого глаза еще видят, надеюсь, нет нужды говорить, что ты успешно достиг цели. Так зачем ты продолжаешь говорить мне о том, что я знаю так же хорошо, как и ты?

— Но, король Арльский, откуда вы знаете, что это не простое перо?

— Граф Пуактесмский, разве люди где — нибудь…

— О, избавьте меня от этой обывательской логики, сударь, и я соглашусь с чем пожелаете!

— Тогда прекрати городить чушь и возврати моей дочери перо!

Мануэль взошел к белому трону Алианоры.

— Мне выпала удивительная судьба, — сказал Мануэль, — но еще более странно и невозможно то, что я стою возле вас и держу вашу маленькую ручку. Вы, вероятно, не настолько красивы и умны, как Ниафер. Тем не менее ваша прелесть, Недоступная Принцесса, избавила меня от тщетной печали уже через полчаса после того, как я потерял Ниафер. Ваша красота зажгла мечту и неудовлетворенность в сердце свинопаса, дабы вывести его в мир на запутанные дороги и вершины, а в самом конце поставить его в золоте, атласе и дорогих мехах здесь, у вашего трона; и в самом конце рука Недоступной Принцессы лежит в его руке, а в его сердце — горе.

Принцесса же сказала:

— Я ничего не знаю об этой Ниафер, которая, вероятно, не лучше, чем ей следует быть, да и не догадываюсь о причине вашего горя.

— А разве не правда, — неуверенно спросил Мануэль, — что вы обязаны выйти замуж за человека, вернувшего перо, украденное у вас близ Гарантонского пруда, и не можете выйти замуж ни за кого другого?

— Правда, — ответила она прелестным, слегка испуганным голосом, — и я уже не печалюсь, что это так, и, по — моему, с вашей стороны невежливо горевать по этому поводу.

Мануэль невесело рассмеялся:

— Вот как, мы век живем и век учимся! Я вспоминаю одного доверчивого малого, который наблюдал, сидя у очага, как сгорает волшебное перо, а думал о капустной похлебке, потому что опыт предков убедил его, что от пера никому нет никакой пользы. И это после того, как он видел, что можно сделать со старой уздечкой, утиным яйцом, с чем угодно! В общем, вода, прорвав плотину, должна течь дальше, даже если это поток слез…

Тут Мануэль слегка пожал широкими плечами. Он вынул из кармана перо, которое выдернул из крыла Фердинандова гуся. Он сказал:

— Некое перо я взял у вас в красном осеннем лесу, и некое перо я возвращаю теперь вам, моя принцесса, в вашем белом дворце, не прося никакой награды и не требуя помнить обо мне до конца дней, но лишь стараясь не оставить ни одного обязательства невыполненным и ни одного долга неоплаченным. А лучше ли в этом мире, где нет ничего определенного, одно перо другого, я не знаю. Вполне может статься, что я прямо сейчас приму судьбу из прекрасных уст, и вскоре моя голова будет сохнуть на серебряной пике. Даже при этом я счастлив выкинуть из своей души все сомнения.

Он подал ей перо, которое выдернул из третьего гуся, и трубы затрубили в знак того, что поиски пера Алианоры завершились, а все придворные закричали здравицы в честь графа Мануэля.

Алианора посмотрела на предмет у себя в руке и увидела, что это гусиное перо, ничем не напоминающее то, перо, которое она в девическом смущении, спасаясь от чересчур откровенного напора Мануэля, выдернула из платья Апсар и бросила к ногам Мануэля для того, чтобы отец был вынужден объявить этот конкурс, победитель которого был известен заранее.

Затем Алианора взглянула на Мануэля. Сейчас перед ней странные неодинаковые глаза этого огромного молодого человека были ясны и непоколебимы, как алтарные свечи. Подбородок у него был поднят, и ей казалось, что этот красивый малый готов услышать правду, означающую для него смертный приговор. Принцесса не могла этого допустить.