Ч. Цыбиков - Хроники Земли Простой (специально обработанные для жителей Земли) Страница 138

Потом к нему начали примыкать остатки войск, защищавших линию Мажорино, ныне бесполезную, и за двое суток его отряд вырос до семи тысяч. Альдини вывел своих людей к Кобургу, и здесь остановился в ожидании. Его разведчики, за два дня облазившие все окрестности Кобурга, дали ему довольно полную картину происходящего. Теперь ему предстояло принять решение: осторожно обойти Кобург, и двинуться на соединение с основными силами, или же прорываться в Кобург. Поразмыслив, Альдини решил прорываться в Кобург, и начал скрытно накапливать свои силы на северной опушке Кохского леса.

Пока всё протекало благополучно. Дакаскцы не слишком заботились о боевом охранении своего тыла, полагая, что никакой серьёзной угрозы со всех направлений, за исключением восточного, нет. В немалой степени этому способствовал доклад кавалера Амтца, рапортовавшего о полном разгроме гарнизона Дол-редута, и лёгкость, с которой была снесена лишённая магических ловушек линия Мажорино.

Рональд Альдини принял решение, ни с кем не совещаясь, самолично.

Я буду атаковать за полчаса до рассвета, сказал он сам себе.

Кровь гудела в жилах. Состояние было такое, словно Эрвин хватил пару добрых кубков белого столового вина. Аристотель, сидевший чуть поодаль, отплёвывался и совершал характерные движения — словно пытался вытереть язык верхней губой.

— Та-ак! — вскричал меченосец и сделал несколько резких движений. — Пора начинать!

Что именно надо было начинать, Эрвин не уточнил. Вместо этого он несколько раз подпрыгнул на месте, выкрикивая что-то роде "И-эх!", причём с каждым новым прыжком громкость крика увеличивалась. Приземлившись в последний раз, Эрвин застыл в причудливой позе — ноги присогнуты в коленях и расставлены несколько пошире, нежели ширина плеч, корпус чуть наклонён вперёд, сжатые кулаки вскинуты над головой, глаза грозно вытаращены. Самому Эрвину, впрочем, казалось, что он выглядит великолепно.

— Что именно? — вежливо спросил дракон, и не удержавшись, сплюнул ещё раз.

— Надо установить, где мы! — крикнул Эрвин и потерял равновесие. И уже лёжа на земле, добавил:

— Для начала.

— Стой! Кто идёт! — по-хозяйски спросил часовой. Спать ему хотелось немилосердно, и видимо, поэтому он не нашёл ничего удивительного в том, что обоз пришёл с юга, да ещё ночью. Мысль о том, что вот так вот, внаглую, средь тёмной ночи враг подъедет к лагерю, даже близко не пролетала мимо его замороченной от недосыпания головы.

— Доброе утро, — сказал Микки и откинул капюшон.

Часовой вгляделся в лицо Микки с’Пелейна. Неизвестно, что такого он смог увидеть в предрассветной мгле, но только он попятился и поперхнулся собственным криком, поскольку арбалетный болт, вылетевший из ближайшего фургона, коротко хрустнув, вонзился ему в горло. Последнее, что увидел несчастный часовой — это три свиньи, стоявшие подле правого стремени Микки с’Пелейна. Свиньи эти имели вид весьма грозный: уши торчком, тело напряжено в предвкушении ратного усилия, железный рог воинственно выставлен вперёд.

— Сом! — крикнул Микки.

— Да, — отозвался с переднего фургона маг.

— Давай, — сказал Претендент.

— Ага, — сказал торопливо маг. — Сейчас.

И начал делать пассы.

Некоторое время ничего не происходило. Затем, в ночном воздухе коротко протрещало, — звук был такой, словно рвали полотно, и в темноте разом вспыхнули десятки факелов. И сразу стало видно, что за спиной Претендента скопились все его бойцы, все восемьдесят всадников.

— Понеслась, — сказал Микки и кинул факел в ближайшую палатку. Бэйб, Бойб и Буйб тотчас сорвались с места и рванули вперёд.

Опушка Кохского леса казалась вымершей, но Альдини знал, что за спиной его замерли в ожидании люди. От этого ему казалось, что он слышит беззвучное, грозное дыхание семи тысяч бойцов, готовых к смертельному напряжению предстоящей битвы.

"Пожалуй, пора", — подумал капитан и поднял руку. И тут же осторожно её опустил.

— Отставить, — сказал он сам себе. — Что там происходит?

— Хей! Хей! — орал Микки, размахивая мечом. Рядом летел Бухэ Барилдан, изъявивший желание во время битвы быть рядом с Претендентом. Маленький клин в восемьдесят всадников, начисто игнорируя постовых (за что последние были после им весьма благодарны) врезался в восточную окраину лагеря дакаскцев. В воздух взлетели десятки факелов, палатки корпуса кавалера Нимитца запылали, и тогда билгейтцы пустили в ход мечи. Среди дакаскцев меж тем вспыхнул очаг паники, который перемещался по лагерю в точном соответствии с траекторией, которую избирали для себя Бэйб, Бойб и Буйб.

Кавалер Нимитц выскочил из кавалерского шатра. Выглядел он в сей миг весьма живописно. Шлем, щит, сапоги, перевязь с ножнами, меч в руке — лишь эти предметы составляли его наряд. Самого Нимитца это смущало мало, так что не будем смущаться и мы.

Первым дело Нимитц ударом кулака опрокинул на землю пробегавшего в неизвестном направлении пехотинца из своего корпуса. К кавалеру меж тем присоединился его адъютант, который, не задумываясь, начал крушить кулаками паникующих солдат направо и налево. Отметим, что адъютант был одет целиком, поскольку по требованию своего командира спал одетым. Принятые меры подействовали — авторитет Нимитца среди солдат своего корпуса был столь велик, что выбирая между кулаком кавалера и возможной смертью, любой из его солдат, не задумываясь, выбирал возможную смерть. Так постепенно возник узел сопротивления. Пока, правда, было не совсем ясно, кому или чему именно надо сопротивляться, но, по крайней мере, вокруг Нимитца стал образовываться некий порядок. Откуда-то из темноты начали выныривать командиры. Прибежал гонец от маршала Мюритца с вопросом "Что тут у вас происходит?". Построившиеся лучники дали первый залп в сторону Кобурга. Словом, Нимитц уверенно контролировал ситуацию. На пятьдесят шагов вокруг себя, во всяком случае.

— Ходу! Ходу! — кричал Хромой Сом, с тревогой оглядываясь на горящие палатки, меж которых метались чьи-то тени. Фургоны с грохотом катились по равнине, и им предстояло преодолеть три лата пустого пространства, отделявших их от Южных ворот Кобурга. В голове мага болталась бессвязная мысль — что-то насчёт того, что в темноте выдерживать направление затруднительно, но возможно, если только… Вдруг послышался громкий треск, фургон подпрыгнул, как живой, и начал заваливаться вправо. Хромой Сом соскочил с облучка, как раз за миг до того, как со страшным грохотом фургон завалился на бок.