Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости Страница 14

понимания того, что уродец просто подставил меня, что бы поймать эту пакость. Видимо знал, а если

не знал, то предполагал, что она в болоте этом обитает и...

Сжав зубы, я задом попятилась к кустам, где были припрятаны припасы. Вот сейчас и сбегу.

Вот только страшно остаться в ночном лесу наедине с неведомыми хищниками без огня. Я

вздохнула. Ну, и интересно, что дальше-то будет? В конце концов, ночь длинная, успею дать дёру.

Тем временем, Алехандро поднял серо-зелёную тварь левой рукой и медленно нанизал её на

лезвие кинжала, который держал в правой. Почившая кусака сменила окраску на золотисто-белую, и

над полянкой пронёсся порыв холодного ветра.

Взлетели воздух остатки гербария, не убранные вонючкой. Через мгновение всё стихло, и медленно

кружась, на траву опали листья, сорванные с ближайших деревьев. Но едва они замерли, как ветер

взвыл ещё яростнее.

И тут мне конкретно поплохело, потому что вонючка – это мерзко, кусака – противно, нож – страшно,

а вот когда тебя поднимает в воздух метра на три нехилый такой смерчик – это трындец!

Всё вокруг кружилось в свистопляске. Как я умудрилась вцепиться зубами в толстенный сук, не

знаю. Видно, правду говорят: ‘жить захочешь – не так раскорячишься.

А вонючку колдовской ураган, будто не замечал. Но чем ближе мой кошмар подносил нож к котелку,

тем быстрее и чаще пролетали мимо меня подхваченные ветром торбочки, обрывки верёвки, и... Даже

мой котелок с припасами!

В тот момент, когда Алехандро, наконец-то, бросил кинжал с кусакой в котёл, мне прилетело в

лобешник собственной заначкой. С гулким звоном (Блин, а я всё же надеялась, что хоть мозги-то у

меня сохранились!) отскочив от головы, посудина с окороком и хлебом прямой наводкой, будто

нарочно, поразила цель. А именно вспыхнувший всеми цветами радуги котелок.

Если я думала, что висеть в воздухе, уцепившись за жалобно скрипящую ветку – занятие жутко

‘увлекательное’, то теперь поняла: это просто утренник в детском саду. По крайней мере, если

сравнивать с последствиями сорванного колдовского обряда.

Когда сверкающий котелок встретился со своим тёзкой, но наполненным в противовес

многокомпонентному зелью банальным мясом с хлебом, он перевернулся. Ну а когда содержимое

обоих выплеснулось в костёр...

Разноцветные ленты дыма хлестнули ожившими плетьми во все стороны, а потом рвануло так, что я

вместе с деревом научилась летать. Жаль только, что на умение мягко приземляться стремительно

взбухшее облако маслянистого смрадного дыма никак не повлияло.

Под оглушительную ругань Алехандро мы, вместе с несчастным деревом, кувыркаясь и проклиная

нелегкую судьбинушку, приветвились в кроне чего-то достаточно крепкого, чтобы остановить нас.

Как я хотела завизжать! Боже, как хотела.... Только вот сведённые судорогой челюсти и

наполненный листьями и собственно веткой рот к этому процессу не предрасполагали ну никак.

Тихонько поскуливая от ужаса, я поняла, что висю... Ага! А сколько до земли не известно. Кругом

ветки, листья и чёрный непроглядный дымоганище. Словно над костром из покрышек копчусь. Мама!

Нескольких секунд хватило, чтобы осознать в полной мере, что висеть мне осталось не долго. Я ж

не хомяк, а кобыла, в конце-то концов!

Кое-как собрав истерично голосящие мысли, я попыталась нашарить копытами хоть какую-то опору.

Чегой-то нашла, но поздновато... Челюсть разжалась и теперь уже вопя, что есть силы (надо же как-то

компенсировать вынужденное молчанье!) я рухнула вниз.

На моё счастье, до земли лететь было не далеко. Вряд ли больше десяти метров. Всего-то! Не

далеко, но больно и неприятно. Ветки и сучья радостно ринулись мне навстречу, хлеща, треща и

царапаясь, будто живые. В конце концов, я банально застряла, повиснув на двух перекрещенных

толстых ветках и дюжине более мелких.

Особенно дёргаться мешал страх падения и тот факт, что, даже возжелай я вывернуться из цепких

древесных объятий, вряд ли это у меня вышло, учитывая позу. Немного успокоившись и придя в себя

от последствий так некстати прерванной волошбы Алехандро, я скрипнула зубами от злости.

Вот теперь я очень хорошо понимаю, почему от алхимиков и колдунов умные люди старались

держаться подальше. Защитные куполы и самые-самые глубокие подвалы тоже обрели смысл. А я-то

раньше недоумевала: ‘С какой стати так упорно прятать свою лабораторию, если ты маг и можешь

справиться с любым непрошенным гостем?’ Теперь понимаю. Даже слишком хорошо.

Я висела в кроне поваленных деревьев на боку, раскинув ноги, которые удерживала паутина сучьев

и прутиков. Около левого глаза в опасной близости покачивался острый обломок довольно крупной

ветки. Вот, чёрт. .

Не представляя себе, даже отдалённо, как можно выпутаться в прямом и в переносном смыслах из

сложившейся ситуации, я глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок. Маслянистый густой дым

постепенно рассеивался и дышать становилось легче.

Услышав глухой сдавленный стон, я чуть-чуть повернула голову и, не без труда, рассмотрела

Алехандро.

Он стоял на коленях, прикрыв лицо руками, у остатков кострища, разбросанного взрывом окрест.

Несмотря на досаду и отвращение, я негромко заржала. С одной стороны, мне срочно нужна была

помощь, пусть даже вонючки, а с другой... С другой, очень хотелось отвлечь временного спутника от

дурных мыслей.

Ситуацию осложнял ещё один немаловажный момент. Вопреки полётам и стрессам жутко

захотелось в туалет. Хотя, возможно не вопреки, а как раз благодаря. Вот засада... И без того всё не

слишком радужно, а уж... Ой!

Мдямс... Кажется, я крупно просчиталась насчёт ‘не слишком радужно’... Мамочка, роди меня

заново...

Алехандро, услышав мой бессловесный призыв о помощи, от процесса самопожирания оторвался и

встал на ноги. Сразу я не заметила ничего особенного из-за ошмётков дыма, всё ещё застилающих

взор. Да и размышления отвлекли. Но когда вонючка подошёл поближе...

Удивительно, но и без того корявый уродец стал ещё корявее. Честное слово! Горб сполз на бок.

Правое плечо поднялось относительно левого сантиметров на двадцать и теперь голова кренилась в

сторону, будто Алехандро пытался поговорить по мобиле без помощи рук. Ноги... В противовес

подросшему правому плечу удлинилась левая нога. Естественно походка кошмарика стала

напоминать череду прыжков.

Но, как ни странно, не это стало самым удивительным сюрпризом. В отместку на неуважение,

заклинание отыгралось на несчастном колдуне по полной программе.

Кожа от виска до одной брови приобрела изумительный ядовито-розовый цвет. Подбородок стал

лимонно-жёлтым. А кисти рук кристально-бирюзовыми. Надо отметить, что окрашенные части кожи

избавились от язв и прочих пакостных болячек. Зато оставшиеся на контрасте ‘радовали’ ещё

больше.

Но больше всего меня поразил полный отчаяния взгляд. Не сдержавшись, я дёрнулась и едва не

выколола себе глаз. В последний момент увернувшись от обломка ветки, поняла, что сочувствие и

благополучие в этом мире несовместимые.

Вот какого чёрта мне жалеть этого уродца? Он-то хоть человек, а я кобыла. Он стоит на твёрдой

земле, а я вишу, раскорячившись, над его головой. Да и вообще, не до сантиментов сейчас! Очень уж

в туалет хочется...

Следующие полчаса прошли под знаком освобождения меня любимой из древесного плена.

Алехандро, ловко орудуя хорошо знакомым уже ножом, срезал мелкие прутья до тех пор пока не

освободил мои ноги. Повиснув, теперь уже брюхом на оставшихся двух толстенных ветках, я

практически не замечала его, думая только о том, чтобы не осрамиться.

Лошадь там или нет, в душе-то я человек! Даже не человек, девушка. Скромная, кстати. А тут. .

Мамочки, что же эти ветки проклятые так на живот-то давят?! Ай-ай-ай...

Наконец, вонючка уцепился за конец верхней ветки и повис на ней, добавляя к моему ещё и свой

вес, склоняя к земле. Дико вереща, я съехала по наклонной плоскости. И приземлилась на

собственного спасителя.

Впрочем, учитывая практически невыносимые уже позывы мочевого пузыря, я наплевала на этот

факт и, моментально взвившись, ломанулась в лес. Ближайшие кустики нашлись почти сразу же.

Жаль только с высотой они подкачали, но искать другие времени абсолютно не было. Бли-и-ин...

Нырнув в кусты я с облегчением зажмурилась. Вот оно, счастье! Даже и в моём положении бывает

кайфо-о-ово... Через минуту я открыла глаза и первым, что увидела, было разноцветное лицо уродца.

Алехандро стоял в паре метров и пялился на меня абсолютно квадратными глазами. Как только