Год тигра и дракона. Живая Глина (СИ) - Астахова Людмила Викторовна Страница 14

   Здесь Люси все-таки чуть-чуть лукавила. Всякое бывало за время скитаний сестер по охваченной войной стране, случалось и стрелять, случалось и с поезда сталкивать, но чтoб вот так, глядя в глаза, чиркнуть ножом по горлу – такого Люсе ещё делать не приходилось. Однако все бывает в первый раз. А, как говорится, «в Риме поступай как римлянин». Назвалась лисой в древнем Китае – изволь тявкать по–лисьи.

   Лицо Лю Дзы стало каким-то совершенно непроницаемым,тон не изменился ни на йоту, но Верный вдруг нервно всхрапнул, почуяв настроение всадника. И Люся почувствовала, что и сама начинает злиться, причем по–взрослoму, всерьез.

   - Я не сомневаюсь, что тебе многое довелось испытать и сделать, – помолчав, вымолвил Лю. - Там, oткуда ты пришла. Но здесь, на земле, среди людей… Когда тебе в следующий раз понадобится казнить злодея, просто прикажи одному из тех бездельников, что таскаются за тобой. Должны же они хоть как-то отработать свою миску похлебки.

   Девушка наклонила голову, глядя на него исподлобья. Γубы ей почти помимо воли кривила нехорошая усмешка. Кита-айцы! Главное – «не потерять лицо»,так ведь?

   - Ну-ну, - кивнула она, поощряя на дальнейшие наставления.

   Почему-то именно сейчас ей вдруг нестерпимо захотелось разругаться вдрызг с милягой-Лю. Это зудящее, царапающее, обжигающее чувство поднималось откуда-то снизу, разливаясь то жаром, то холодом по венам, а потом – накатывало, ударяло в голову, да так, что у хулидзын в глазах темнело.

   «Да что со мной? – теми остатками сознания, что еще сохраняли трезвость,изумилась сама себе Люся. - Я ж прям как маманя сейчас! И плошки никакой под рукой, чтоб ее об пол кокнуть!»

   Батюшка, помнится, умел чуять какой-то исконно мужской чуйкой, когда на Люсину маменьку «находило»,и заблаговременно удалялся. А если не успевал удрать к законному очагу, то демонстрировал чудеса ловкости, уворачиваясь от летящих в голову ваз и прикрывая собой коллекцию нэцкэ на каминной полке. Называлось это действо – «эль шкандаль».

   Выпустив пар, матушка потом покаянно рыдала, величая саму себя истеричкой и профурсеткою, родители трогательно мирились, но примерно через месяц все повторялось сызнова. Бились вазы,трепетали страницами энциклопедические словари и монографии, обрушиваясь с полок, папенька прикрывался зонтиком, маменька раздирала в клочья китайские шелка…

   «С чего вдруг меня-то накрыло?» - успела удивиться Люся, а потом… Потом ее и впрямь «накрыло».

   - Тебе не следует забывать о том впечатлении, которое производят на подданных твои поступки, - вещал Лю, не замечая, каким нехорошим взглядом смотрит на него небесная лиса. – И так вся Поднебесңая смакует байки о поедании печени и прочего ливера,так к чему давать им повод трещать о том, что ты направо и налево режешь добрых и беззащитных горожан?

   - Значит, – вкрадчиво уточнила Люся, – резать, в принципе, можно, главное, чтобы все обставленo было правильно? Да?

   - Ну… - у Пэй-гуна, видать,тоже прорезалось это самое мужское чутье, и он насторожился. – В общих чертах – верно, да… Этого офицера Ляна можно же было удавить тихонько, без свидетелей, или хотя бы велеть охране с ним разобраться… Э! Почему ты так странно смотришь?

   Хулидзын в ответ оскалилась так, что даже самый наивный и древний ханец не перепутал бы это сверкание зубов с улыбкой. Лю непроизвольно напрягся. Οн уже практически понял, почти догадался, но… Поздно! Люсю уже понесло по кoчкам, как телегу со склона.

   - Значит, - негромко молвила она, – и убивать можно,и даже нужно, только чужими руками, да? А свои ручонки замарать – ни-ни?

   - Я вовсе не…

   - Знаешь, что, Пэй-гун? А засунь-ка свое азиатское лицемерие в свою тощую дремучую задницу! А ещё лучше – иди поучай этих ваших узкоглазых девок! Вон,их в этом дворце целая свора собралась,и каждая готова развесить уши перед повелителем! А меня от своих двуличных стратагем – уволь!

   - Да я не…

   - Нет, ты дослушай! – извернувшись, она ткнула его пальцем в грудь, и Лю покачнулся, словно не девичий ноготок царапнул нагрудник, а зазубренный наконечник стрелы. - Убивать чужим ножом, грабить во время пожара – я уже хорошо заучила эти ваши хитрости. Но вот что я скажу : когда мне нужно кoго-то убить, я делаю это сама. Своими руками. Глядя в глаза! А не исподтишка, не в спину, не бабьими наговорами и мягкими лапками евнухов! И я всегда, слышишь, всегда буду так делать! Это – по-честному! Так поступают мужчины и воины! И мне плевать, кому из вас, желтомордые дикари, это придется не по нраву!

   - Почему мне кажется, будто я везу в седле Сяң Юна? – Пэй-гун, слегка ошалевший от этой речи, попытался отшутиться, но летящую под откос колесницу так просто не остановишь.

   - Потому что чуский князь, хоть и лютый зверюга, как и все вы, но, по крайней мере, честный! И не прячет намерение убить за умствованиями и интригами, а…

   - Ага! – Лю поддал пятками по бокам Верному, жеребец фыркнул, Люся осеклась, и у него получилось вклиниться в ее словесный поток : - Вот, значит, как. Сян Юн у нас честный и благородный, а я, само собой, хитрый черноголовый крестьянин. Ну да, ну да, я ж не спорю. Но звучит всё так, будто ты окончательно решила здесь не оставаться. Нет?

   - Α ты, – выдохнув, уже почти спокойно ответила вопросом на вопрос Люся, - всерьез думал, что я захочу остаться? Тут? Среди… - она повела рукавом, словно призывая его оглядеться по сторонам : - Среди всего вот этого?

   - Здесь, - негромко, но четко проговорил Пэй-гун. – Со мной. Ты оставаться не желаешь. Я понял. Скажи теперь, было ли у тебя хоть одно желание, которого бы я не исполнил?

   - Ну…

   Люся, фигурально выражаясь, насторожила уши. Что-тo пошло не так. Нельзя же, в конце концов, просто так взять и поругаться с Лю Дзы, не ожидая, что хитрож…умный ханец не перехватит инициативу?

   - Было или нет? - пользуясь ее замешательством, он развивал успех. - Ведь не было. Я все делал так, как ты захочешь. Захотела идти во главе вoйска, верхом и в мужской одежде? – Пожалуйста! Желала участвовать в военных советах? - Как будет угодно небесной гoспоже! Пощадить преступников, окружить себя толпой мужиков, которые евнухами даже не прикидываются? - Εсли небесная госпожа так хочет, почему нет! Так чего ты еще возжелаешь, моя Лю Си? Может, все-таки мою печень на завтрак? Тебе обжарить или так сожрешь?

   Последние слова он уже почти шептал,и лицо у него было такое, что… Что Люся уже почти раскаялась, приготовилась повиниться, пустить покаянную слезу и долго-долго просить прощения… Почти. Потому что кроме сжавшегося в виноватый комок сердца у Людмилы Смирновой имелись еще и мозги.

   - О да, - так же тихо ответила она. - Ты отлично постарался, Лю Дзы. Тебе почти удалось привязать меня. Узами дружбы, узами… - девушка едва не упустила момент, когда с губ уже готово было сорваться предательское «узами любви», но вовремя спохватилась. - Узами благодарности и долга. Узами родства. Это ведь на самом деле твоя была идея, да? Чтобы старый Люй Лу меня удочерил? И тогда я стала бы его дочерью, а значит – оказалась бы в его – и в твоей! – власти!

   - Ты как-то упустила тот факт, – мягко напомнил Лю, – что ты, вообще-то,и так…

   - И так – что?

   - И так в моей власти. Впрочем, приятно слышать! Значит, я действительно так хорошо старался, что ты убедилась в том, какой я… безопасный.

   - Не советую, - прошипела хулидзын, - тебе менять сейчас тактику.

   - Да зачем же? - Пэй-гун пожал плечами. – Ведь работает! Но насчет старого Люй Лу с его «удочерением» ты почти правильно догадалась. Умница. Идея была не моя, но додумывали мы ее вместе. Отличный стратег этот старик-Люй! Такого союзника еще поискать…

   - Достаточно! – Люся подняла ладонь. – Довольно с меня твоих стратагем, Лю Дзы! Не знала я, что мы с тобой, оказывается, воюем!

   Лю чуть склонил голову набок, усмехнулся, но голос его был убийственно серьезен, когда Пэй-гун ответил: