Ольга Вешнева - Мясорубка Фортуны Страница 14

Такая волокита продолжалась до одной промозглой хмурой ночи. Изрядно проголодавшись, я пришел за едой на мясокомбинат и встретился в проходной с печальным исполнительным директором.

— Сочувствую, Тихон, — поежился сгорбленный Даппо. — Придется тебе идти в лес. Хозяйка запретила тебя кормить.

— Меня самого съедят в лесу, — в расстройстве я уронил сумки с пустыми «бадейками». — Помилуйте, Сэнсэй. Поговорите с хозяйкой. Намекните ей, что я полезен.

— Говорил я с ней. И намекал. А она меня обматерила. На том разговор и закончился. Что за напасть на мою бедную седину?!! — Даппо обхватил голову руками. — Хозяин был строг, а хозяйка и подавно сущий дьявол в юбке. Не видать мне Тибета до конца моих дней. А ты шел бы в лес, Тихон. Не то хозяйка чего хуже для тебя выдумает. Она приказала везде понаставить видеокамеры, и сегодня я заключил договор с подрядной организацией на установку ста пятидесяти видеоточек на территории мясокомбината… Сумасшедшее количество… — он побродил глазами под низким потолком. — Уходи, Тихон. Вот мой добрый совет.

— Благодарствую, Сэнсэй, — обиженно процедил я, кланяясь.

Даппо ответил низким поклоном. Печальный и мрачный, словно математик, признавший свою неспособность доказать собственную теорему, я побрел к выходу.

Сумки с пустыми бутылями я оставил в проходной. В одночасье они стали бесполезным, ненужным багажом.

Возможно, мне следовало убедить Даппо мне помочь, попросить его рассказать Лизе, благодаря чьим стараниям она получила отцовское наследство. Нет, эти разговоры стали бы пустой тратой времени. Помнится, Лаврентий сказочно разбогател благодаря мне. И как он меня отблагодарил?

— Ариведерчи, — засмеялась Юми.

Обернувшись, я увидел ее стоящей на крыше складского помещения в компании злобно ухмыляющегося брата. Для услады хозяйкиных глаз Яматори надели стерильные форменные костюмы темно-синего цвета, и убрали волосы под специальные шапочки.

— Ресторан для вампиров закрыт, — по-гиенски хохотнул Сатибо.

— Гуляй на свежем воздухе, толстячок! Растрясай жир в лесу! — Юми отправила мне воздушный поцелуй и снова залилась язвительным смехом.

От ответных колкостей я воздержался.

Несколько ночей подряд я оправдывал прозвище Бродячий Пес. Ходил вокруг бетонной крепостной стены мясокомбината с несчастным видом голодной дворняжки, жалобным взором заглядывая в объективы поселившихся на заборе видеокамер.

Наивно было уповать на милосердие дьяволицы. И все же я надеялся, что мои печальные светящиеся в ночи глаза и невтягивающиеся от голода клыки, порой мелькавшие в моей скорбной улыбке, расшевелят в ее безжалостной душе потухший уголек человечности. Надежда на милосердие хозяйки мясокомбината умерла в ту ночь, когда впервые ощутимо свело от голода живот, и перестали согреваться руки. Тогда я все-таки решил последовать совету мудрого Сэнсэя, то есть поискать ужин в лесу.

Однако с лесной охотой у меня сразу не заладилось. Как довелось мне выяснить на горьком опыте, если сражения с себе подобными или пробежка длиной километра в два на нелюбимой чумовой скорости у меня еще получались неплохо, то к длительному преследованию увертливой добычи я оказался не очень-то пригоден. Хоть память и хранила сцены всех былых охот, а прыть была уже не та, да и сноровка оставляла желать лучшего. К тому же на третьем километре я неизбежно выдыхался и падал ниц, хватая воздух ртом. Я был готов пить из мутной лужи, только чтобы смочить пересохшее горло.

Погожим теплым утром удача почти что улыбнулась мне. Добрая «бадейка» свежей теплой крови находилась от меня на расстоянии вытянутой руки, и (вот досада!) ускользнула.

Еще затемно я преследовал в густой роще верткую длинношерстную косулю, и прокладывал руками, а чаще головой, плечами или животом, путь в подлеске из тонких берез и лип, создавая больше шума, чем матерый кабан или медведь. Усталость я старался не замечать, но она напоминала о себе все настойчивее. Черные с желтыми пятнами бока упитанной косули и ее задранный белый хвост мельтешили перед глазами расплывчатыми кляксами. Исхлестанный ветками, изнуренный, однако не потерявший надежды на чудо, я выгнал косулю на земляничную поляну. Прибавив на просторе скорости, я моментально сократил расстояние между мной и добычей, и, сконцентрировав остаток сил, собрался вложить его в решающий прыжок. Уже прицелился, оскалился, и тут откуда ни возьмись мне под ноги бросились перевертные волки.

Я споткнулся об их лохматые скользкие холки, перелетел через них кувырком и шлепнулся на спину.

Повернув голову в сторону ускользнувшей добычи, я увидел, как высоким прыжком косуля влетела в лесную чащу.

Мне и так было трудно дышать, а тут еще коричнево-палевый, с черным треугольником на спине, перевертный волк встал передними лапами на мою грудь, несдержанно рыча. В нем я узнал жениха Альбины.

— Кого-то мы сглазили. Кому-то захотелось разнообразия в рационе, — усмехнулась белая волчица, заглянув в мои глаза.

Не отпуская меня, Федор свернул уши.

— Вы сделали неправильный вывод, господа. Я тренируюсь. Сгоняю вес. А заодно приучаю лесную животину к бдительности, — не сумев втянуть клыки, я спрятал их под губами.

— Лесные звери и птицы — наши друзья. Мы — зеленый патруль. Появишься здесь еще раз — проблем не оберешься, — предупредила Альбина.

— Больше не заходи в лес. Понял? — щелкнул зубами Федор, — И чего мы терпим этого вампира? Пора его кончать.

— Отпусти его, — приказала Альбина. — Пусть возвращается в свою будку на территории промзоны рядом с любимым мясокомбинатом, которого ему оказывается, мало для кулинарного счастья.

— Р-р-р, — сказала она мне напоследок.

«Я была о тебе лучшего мнения. Ты разочаровал меня, Тихон», — вот что я прочел в ее сердитом взгляде.

Федор побежал в чащу, и у меня появилась возможность шепнуть на ушко Альбине, что на мясокомбинате мне теперь не выдают еды, но я испугался подвести ее к выводу, что меня действительно надо «кончать», пока я не начал кусать людей от голода.

Волки проводили меня до избы, следуя на неудобной для общения дистанции.

Дома я растворил столовую ложку соли в двухлитровой банке с водой, но и пары глотков не сделал. Минеральная вода из подземного источника в горах помогала нашей стае некоторое время перебиваться без крови. Но вход в ту пещеру завалило камнями во время землетрясения, и доступ к спасительной воде был закрыт. Лизать соль мне тоже не понравилось. Все-таки, я не олень. Сладкий чай на пустой желудок я счел издевательством над личностью. Обычной воды в меня не вошло больше кружки. Моя внутренность умоляла залить в нее кровь и отказывалась принимать другие вещества.