Олег Авраменко - Звёздная дорога Страница 14

— По каким обвинениям?

— Их целый букет. Финансовые злоупотребления, сокрытие доходов в особо крупных размерах, подкуп должностных лиц, отмывание «грязных» денег и тому подобное.

— Могу я ознакомиться с фактами?

— Разумеется, — ответил Эндрюс. — Минуточку.

Через минуточку я получил документальные свидетельства о махинациях банка Купера и принялся изучать их. Эндрюс по ходу давал короткие комментарии, затем подытожил:

— Таким образом получается, что крупнейший частный инвестор проекта заведомо неспособен выполнить свои обязательства.

— Да уж, точно, — согласился я. — А что говорит по этому поводу правительство?

— По понятным причинам оно было бы радо замять скандал, но ситуация вышла из-под его контроля. Вчера я имел разговор с министром связи, и в качестве возможного выхода из ситуации он предложил подписать специальный протокол, согласно которому все обязательства «Купера и сыновей» берёт на себя Федеральный банк Нью-Алабамы.

— Ни в коем случае, — ответил я. — Доля государства не должна превышать двадцати процентов. — Я сделал паузу, как будто колеблясь, хотя на самом деле уже принял решение. — И вообще, никаких специальных протоколов. Теперь мы вправе расторгнуть контракт и предъявить заказчику иск — что, собственно, и сделаем. Когда ближайший рейс на Землю?

— Через сорок часов.

— Значит, времени на сборы достаточно. Сворачивайте работы и возвращайтесь.

— Со всем оборудованием?

— Безусловно.

— Но, шеф, — осторожно заметил Эндрюс, — это лишние расходы. Я уверен, что в течение двух или трёх недель заказчик изыщет средства…

— Не сомневаюсь, что изыщет, — перебил я. — Но всё дело в принципе. Пусть это станет наглядным уроком для остальных. Прежде чем заключать с нью-алабамцами новый контракт — если вообще станем его заключать, — мы стребуем с них приличную неустойку и с лихвой покроем все наши затраты.

Закончив разговор с Эндрюсом, я тихо, но от души рассмеялся. На это было две причины. Во-первых, я думал о том, что Дженнифер даже не подозревает, как жестоко она отомстила мужу. Вот-то она обрадуется, когда узнает! А во-вторых, благодаря финансовому скандалу на Нью-Алабаме, я выпутался из весьма щекотливой ситуации. Я не мог бросить Дженнифер на произвол судьбы и, разумеется, взял бы её с собой, оказавшись в положении соучастника преступления. Нет, я не боялся судебного преследования; но было бы нежелательно, чтобы моё имя, пусть и косвенно, было связано с гиперволновыми передающими станциями. Время открывать карты ещё не пришло.

Насмеявшись вволю, я подключил покетбук к терминалу, предварительно отсоединив последний от общей корабельной сети. Следующий контакт предполагался визуальный, и для этих целей больше подходил голографический стереомонитор, чем миниатюрный двухмерный экранчик.

Затем я прикрыл глаза и сосредоточился, взывая к глубинным силам мироздания. Мои волосы стали золотистыми, лицо округлилось, приобрело женоподобные черты, а на щеках заиграл девичий румянец. Я размежил веки — теперь мои глаза были голубыми. Порывшись в ящике стола, я достал помаду и нанёс её тонким слоем на губы. Посмотрел на себя в зеркальце. Какой ужас! Отлично.

Я пододвинул к себе клавиатуру и набрал код. На сей раз ответа пришлось ждать почти две минуты. Наконец на экране появилось изображение огромного темноволосого мужчины. Он восседал на внушительном, под стать его комплекции, вращающемся кресле, окружённый со всех сторон светящимися мониторами. Это был Антон Стоич, один из лучших биржевых игроков Галактики и самый ловкий из лучших. Увидев меня, он тотчас надавил своей громадной ручищей кнопку, включающую полную звуко- и видеоизоляцию.

— Здорово, Пит, чёртов засранец! — в своей обычной манере поприветствовал меня Антон. — Где ты пропадал, старый педрило?

Я застенчиво улыбнулся:

— Дела, дружок.

Стоич громогласно захохотал:

— Знаю я твои дела! — Он считал меня (вернее, Пита Мердока) «голубым», а я не пытался разубедить его, поскольку это было частью моей игры.

— Как успехи? — спросил я.

— Колоссально! Твоя наводка опять сработала.

— Как всегда, — заметил я.

— Да, как всегда. За последние десять дней курс ньюалабамского доллара подскочил на восемьдесят пунктов. У тебя семь с половиной миллиардов чистой прибыли. Да и я в накладе не остался.

— Не сомневаюсь, дружок. Теперь начинай продавать.

— Что? Ньюалабамские доллары?

— Да. Спусти их в течение недели.

Антон насторожился:

— А что случилось?

— Через неделю, но не раньше, начнётся обвальное падение курса. На некоторых биржах, возможно, их даже снимут с торгов. Воспользуйся этим и снова начинай покупать. Но осторожно, старайся не привлечь к себе внимания.

— И всё-таки, что произошло? Будет на Нью-Алабаме станция гиперсвязи или нет?

— Будет.

— Тогда почему ты предрекаешь обвал?

— Я не предрекаю, а знаю, что это произойдёт.

— Но…

— Всему своё время, Антоша, — слащавым голосом произнёс я. — Разве когда-нибудь я давал тебе кривые наводки?

— Ни единого раза. — Он покачал головой. — Эх, знать бы мне твои источники информации.

— Мои источники информации — это мои, а твой источник — это я.

Стоич вздохнул:

— Вот что я тебе скажу, Пит. Возьмут нас в конце концов за жопу, поставят лицом к стене и поимеют в одно место. Впрочем, тебе не привыкать, но мне-то каково! — Он смачно загоготал, веселясь собственной пошлой остроте.

— Стало быть, ты отказываешься от дальнейшего сотрудничества?

Похоже, Антон ни на шутку испугался такой перспективы. Он даже привстал и протестующе замахал руками.

— Ни в коем случае, дружище. Ты не только растлитель малолетних мальчиков, но и совратитель взрослых, вполне гетеросексуальных брокеров.

— Рад это слышать, — и я кокетливо подмигнул ему.

Стоича, примерного семьянина, отца троих детей, передёрнуло.

— Ты хищник, Пит, кровопийца. Твои сведения — как наркотик. Я уже прочно сел на иглу, и теперь, когда подолгу не вижу твою мерзкую рожу, у меня начинается ломка.

Я хмыкнул. Весьма своеобразный комплимент — но вполне в духе наших отношений с Антоном Стоичем.

— Вот и ладненько, — произнёс я с довольным видом. — Кстати, ты продолжаешь скупать акции «Итальянских Астролиний»?

— Естественно. Всё идёт как по маслу.

— И никаких подозрений?

— Никаких. Я бы почуял неладное. Ты был прав — этот Макартур оказал нам неоценимую услугу. Рынок до сих пор лихорадит. Все продают, все покупают — в такой неразберихе работать одно удовольствие.