Роберт Джордан - Перекрестки сумерек Страница 143

— Он сказал что-нибудь, что тебе не понравилось, миледи? — мягко спросил он. — Кто это такой?

— Он сказал много чего, что мне не понравилось. — Она подняла кинжал вверх, разглядывая небольшой клинок, чтобы удостовериться, что он чистый, и затем опустила его в вышитые золотом ножны у себя на поясе. — Скажи, ребенок Илэйн от тебя?

— Я не знаю, кто отец этого щенка, — кисло ответил он. — А в чем дело, миледи? Ты считаешь, что я становлюсь слишком мягким? Последнюю девчонку, которая заявила, что я сделал ей ребенка, я засунул вниз головой в колодец, чтобы слегка охладить, и проследил, чтобы она оттуда не выбралась. — На подносе на одном из столиков стояли узкогорлый серебряный кувшин и два серебряных кубка, украшенных гравировкой. — Это можно пить? — спросил он, заглядывая в кубки. В обоих на дне было вино, но небольшое дополнение в одном из них могло сделать посетителя легкой добычей.

— Катрелль Мосенайн, дочь торговца скобяным товаром из Мироуна, — произнесла женщина так спокойно, словно это было известно всем на свете, и он чуть не вздрогнул от удивления. — Ты размозжил ей голову камнем перед тем, как засунуть в колодец, не иначе как заботясь, чтобы она не утонула. — Откуда она могла знать имя девчонки, не говоря уже о камне? Он и сам-то его не помнил! — Нет, я сомневаюсь, что ты становишься мягким, но мне бы очень не хотелось думать, что ты целуешься с леди Илэйн втихомолку от меня. Мне бы этого очень не хотелось.

Внезапно Шиайн нахмурилась, глядя на запятнанный кровью платок у себя в руке, и, грациозно поднявшись, скользнула к камину и бросила его в огонь. Она стояла, греясь у очага и даже не глядя в его направлении.

— Смог бы ты устроить так, чтобы некоторые из шончанских женщин бежали? Лучше всего если это будут обе женщины, называющие себя сул'дам, и те, кого называют дамани, — она немного спотыкалась на незнакомых словах, — но если ты не сможешь устроить это для всех, сойдут и несколько сул'дам. Они смогут освободить кого-нибудь из остальных.

— Может быть. — Кровь и пепел, она этой ночью перескакивала с одного на другое хуже, чем Фалион! — Но это будет непросто, миледи. Их всех хорошо стерегут.

— Я не спрашивала о том, легко ли это будет, — ответила она, глядя в огонь. — Можешь ли ты убрать стражу от складов с продовольствием? Меня бы очень порадовало, если бы некоторые из них наконец сгорели. Я уже устала от попыток, которые всегда проваливаются.

— Этого я не могу, — пробормотал он. — Разве что ты хочешь, чтобы я после сразу же пустился в бега. Они настолько тщательно фиксируют все приказы, что содрогнулся бы даже кайриэнец. И все равно от этого не будет большого толка, если учесть, что через эти треклятые врата каждый день проходят все новые и новые фургоны. — По правде говоря, об этом он не жалел. Его тошнило от способа, каким это делалось, но он не жалел. Он считал, что дворец в любом случае будет последним местом в Кэймлине, куда придет голод, но он переживал осады с обеих сторон городских стен, и в его намерения никак не входило еще раз варить суп из собственных сапог. Шиайн, впрочем, хотела пожара.

— Еще один ответ, о котором я не просила. — Она покачала головой, по-прежнему глядя в камин, а не на него. — Но, возможно, что-то все же можно сделать. Насколько ты близок к тому, чтобы действительно… снискать расположение Илэйн? — натянуто закончила она.

— Ближе, чем в тот день, когда я прибыл во дворец, — буркнул он, свирепо глядя ей в спину. Он пытался не оскорблять тех, кого Избранные ставили над ним, но эта девица откровенно испытывала его терпение. Он мог бы сломать эту хрупкую шейку как тростинку! Чтобы занять руки, рвавшиеся к ее горлу, он наполнил один из кубков и взял его в руку, не собираясь пить. В левую руку, разумеется. То, что в комнате уже был один мертвец, еще не значило, что она не собирается удвоить это количество. — Но я не собираюсь торопить события. Вряд ли я могу зажать ее где-нибудь в уголке и щекотать, пока она не выпрыгнет из сорочки.

— Да уж, — приглушенным голосом проговорила Шиайн. — Она, пожалуй, женщина не того сорта, к какому ты привык.

Она что, смеется над ним? Он ее забавляет? Он едва сдержался, чтобы не швырнуть на пол кубок и не придушить эту девку с лисьим лицом.

Внезапно она развернулась, и он моргнул, видя, как она небрежным жестом вновь убирает в ножны свой кинжал. Свет, он даже не видел, когда она вытащила его! Он, не подумав, глотнул вина и чуть не задохнулся, когда понял, что сделал.

— Тебе бы понравилось увидеть Кэймлин разграбленным? — спросила она.

— Очень неплохо, если у меня будет хорошая компания за спиной и свободный путь к воротам. — Вино не должно было причинить ему вреда. Кубка было два, это значило, что она тоже пила, а если даже он взял тот, из которого пил мертвец, в нем не должно было остаться даже столько яда, чтобы отравить хотя бы мышь. — Так ты этого хочешь? Я повинуюсь приказам так же, как и любой другой. — Так он и делал, когда был уверен, что переживет их выполнение, или когда они исходили от Избранных. Лучше умереть глупой смертью, чем не выполнить приказа Избранного. — Но иногда очень помогает, когда знаешь немного больше, чем «пойди туда и сделай то». Если бы ты сказала мне, чего добиваешься в Кэймлине, может быть, я помог бы тебе скорее добраться до цели.

— Разумеется. — Шиайн улыбнулась ему, сверкнув зубами, в то время как ее глаза оставались безучастными, как два коричневых камня. — Но вначале скажи мне, почему у тебя на перчатке свежая кровь?

Он улыбнулся ей в ответ.

— Какому-то грабителю не повезло, миледи. — Может быть, это она послала его, а может быть, нет, но он добавил ее глотку к списку тех, которые намеревался перерезать. И точно так же он мог добавить туда и Мариллин Гемалфин. В конце концов, единственный оставшийся в живых будет единственным, кто сможет рассказать, что произошло.

Глава 16. Предмет переговоров

Утреннее солнце низко висело над горизонтом, окутывая тенями ближнюю сторону Тар Валона, но покрывавший все снег ярко сиял. Казалось, что светится сам город за длинными белыми стенами, усеянными башенками и знаменами. Но Эгвейн, сидевшей на чалом мерине, который стоял на берегу реки над городом, он казался еще дальше, чем был на самом деле. Здесь Эринин расширялась больше чем на две мили, до еще Алиндрелле Эринин и Осендрелле Эринин, огибавшие остров с обеих сторон, простирались почти на милю. Из-за этого Тар Валон словно вырастал из середины огромного озера, и добраться до него можно было только по массивным мостам, возносившимся над водой так высоко, что корабли без труда проплывали под ними. Сама Белая Башня, толстый белоснежный столб которой вздымался на неимоверную высоту из самого центра города, наполнила сердце Эгвейн тоской по дому. Не по Двуречью, а по Башне. Теперь это был ее дом. Взгляд поймал струйку дыма, тонкую черную полоску, поднимавшуюся в небо с дальнего берега за городом, и она поморщилась. Дайшар топнул по снегу копытом, но ласкового похлопывания по шее было достаточно, чтобы успокоить чалого. Чтобы успокоить всадницу, понадобилось бы куда больше усилий. И тоска по дому составляла лишь малую часть беспокойства. По сравнению с остальным просто крошечную.