Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди Страница 143

Магда даже не успела заговорить с ним.

Быстрыми, решительными шагами солдат подошел к Магде и ударил ее прикладом по голове.

Магда пришла в себя не сразу. Голова болела, в ушах шумело, во рту чувствовался солоноватый привкус крови. Ее мучительно тошнило. Она не могла даже шевельнуться, не чувствовала ни рук, ни ног. Даже дышать было тяжело. Магда застонала. Попыталась открыть глаза — но открылся только левый: правый словно заклеили.

Она лежала на полу все в том же зале. Она была крепко связана — руки до боли вывернуты назад, щиколотки скручены так, что уже онемели. Похоже, у нее шла кровь из носу, потом остановилась и засохла — оттого Магде было трудно дышать. На голове справа болью пульсировало место ушиба. Поэтому правый глаз и не открывается — или заплыл, или ресницы склеены кровью.

Магда с трудом повернула голову, пытаясь обнаружить источник света, благодаря которому она все-таки видела, где находится.

Свет шел от фонаря, который держал тот солдат.

Тот солдат, который ударил ее.

Сейчас Магда вспомнила его имя.

Его звали Вильфред Беккер.

Беккер сидел на полу, привалившись спиной к стене. Автомат на коленях. Фонарь в руках. Еще один фонарь — тот, который принесла с собой Магда — был погашен и лежал возле Беккера.

Услышав, что Магда пришла в себя, стонет и пытается пошевелиться, Беккер встал, подошел к ней, нагнулся и проверил, крепко ли она связана. Глаза у него были холодные, безразличные. Быть может, он все-таки стал вампиром? Но как же тогда он мог выдерживать солнечный свет, причем самый страшный для вампиров, рассветный? Нет, наверное, он просто заворожен и порабощен. Как Рэнфилд в романе Брэма Стокера. Упоминание о смертных слугах вампиров встречалось в трудах многих исследователей.

Она уже понимала, что обречена и ничто ее не спасет. До пробуждения вампиров оставалось слишком мало времени. Да и не отпустит ее этот новоявленный Рэнфилд. Не для того он ее бил и связывал, чтобы потом сжалиться и отпустить. Она обречена, а значит — Конрад обречен тоже. Остается только надеяться, что Лизелотта его не убьет, а обратит в вампира. И Конрад получит то, что хочет. Бессмертие. Бессмертие рядом с женщиной, которая ему желанна… С Лизелоттой. А Магда станет пищей для вампиров. Что ж, она знала, чем рискует, когда спускалась сюда. Ей казалось, что она все просчитала, но как выяснилось — упустила из вида важный пункт: смертного слугу, который не боится солнца.

Но даже в свой смертный час Магда Хох, графиня фон Шелль, оставалась страстным исследователем и ей хотелось докопаться до истины прежде, чем она умрет. Ей было интересно, как именно вампиры подчинили себе храброго солдата СС. Какова сущность процесса. И, облизнув сухим языком запекшиеся губы, Магда прошептала:

— Что они с вами делали, герр Беккер? Как добились такого эффекта?

Беккер молчал.

Выждав немного, Магда сделала еще одну попытку:

— Вы сознаете себя? Или вы не помните, как это происходило? Мне просто интересно знать…

— Сейчас вы все узнаете, фрау фон Шелль. Он пробуждается, — тихо ответил Беккер. И пояснил, хотя Магда уже поняла: — Мой хозяин. Он сейчас поднимется…

Беккер посветил фонарем на гробы. Магда успела заметить, что облаток на них уже нет. И тут же крышка одного из гробов отлетела в сторону, с грохотом упала на пол. Граф Карди поднялся одним движением, резко, будто подброшенный пружиной. Магда ожидала увидеть выражение ярости и боли на его лице, ведь граф потерял свою внучку и вековую спутницу. Но его бледное, фосфорически светящееся лицо было неподвижно, как маска. Следом открылись два других гроба. Черноволосая Рита выскользнула гибко, как змейка. Лизелотта сначала села в гробу, потом встала, упираясь руками в бортики, как это сделал бы обычный человек: она еще не обрела истинно вампирской пластичности.

При виде обезглавленного тела Марии, Рита тонко взвизгнула и панически метнулась к графу, прижалась к нему, пряча лицо у него на груди. Граф обнял ее, поцеловал в макушку. Лизелотта смотрела на Магду — без ненависти, скорее даже с сожалением. Они вели себя, как люди. И Магда вдруг перестала их бояться.

Отстранив Риту, граф Карди подошел к гробу Марии.

— Голова там, — Вильфред указал направление лучом фонаря. — Крест и серебро я с нее снял.

— Я вижу. Благодарю тебя, ты спас нас, — сказал граф на старомодном немецком, с мягким румынским акцентом.

— Я не успел.

— Не твоя вина. Я слишком поздно почувствовал… Только когда кол вошел в сердце моей бедной малышки, я пробудился от ее боли. А топор опустился на ее шею всего через несколько секунд. Ты не мог успеть.

«Так значит, одного кола было бы мало? Жаль, я не успею написать об этом в своем собственном исследовании», — подумала Магда.

Словно услышав ее мысли, граф Карди повернулся к ней.

— Храбрая женщина. Храбрая германская воительница. Я читал, что в древние времена только у германцев женщины шли в бой наравне с мужчинами, визжа, как дьяволицы… Надо было убить тебя раньше. Я ведь чувствовал, что ты бродишь здесь днем. Я узнал твой запах. Запах рыжих волос и белой кожи. Запах похоти и злобы. Но я даже заподозрить не мог, что ты ищешь нас, вооружившись кольями и молотком. Ведь все те, кто приехал с тобой, хотят сохранить нас живыми и даже поставляют нам пищу.

— Это из-за нее. Она убивает Конрада. Я хотела ее остановить, — прошептала Магда, в надежде, что удастся как-то настроить графа против Лизелотты, переложить на нее часть вины, испортить ненавистной сопернице ее бессмертное существование.

Но граф только усмехнулся.

— Как ты ее ненавидишь… И как сильно ты его любишь. Красивая, страстная и смелая. Я не буду тебя убивать.

Сердце Магды пропустило один удар и забилось быстрее. Судорожная надежда охватила все ее существо. Жить! Она будет жить! Ах, как же ей хотелось жить, как страшно ей было умирать, просто она не позволяла себе думать об этом, не позволяла чувствовать…

— Ты станешь одной из нас. Ты отняла мою спутницу… Заменить ее ты не сможешь. Но я хочу, чтобы ты была со мной. Ты достойна. Ты — чудовище. Тебя будут бояться… А ты будешь бояться меня. Я буду твоим хозяином в вечности. Ты забудешь своего любовника. Ты забудешь свою ненависть к Лизелотте. Ты забудешь все, что я прикажу тебе забыть. Ты станешь испытывать только те чувства, которые я позволю тебе испытывать.

«Никогда! Никогда не разлюблю Конрада! Никогда не перестану ненавидеть Лизелотту! Никогда не подчинюсь тебе!» — думала Магда, глядя в горящие красным глаза вампира.

Холодными пальцами граф погладил Магду по лицу. Потом склонился и впился в ее шею. Боль, острая боль, как же это больно… Магда думала, это приятно, а это так больно! Граф жадно сосал и она чувствовала, как уходит из тела жизнь, как холодеют и без того онемевшие руки и ноги, и все сильнее кружилась голова, а он сосал, сосал ее кровь, и Магда слышала, как совсем близко от ее уха он влажно чмокает и громко глотает, а потом где-то внутри головы она услышала его голос: «Ты подчинишься. Ты теперь моя. Я твой хозяин. Я все равно тебя сломаю. Ты — моя… Я твой хозяин…»