Марина Дяченко - Авантюрист Страница 15

– Сколько тебе осталось, Ретано? Девять месяцев и три дня?

Я криво усмехнулся. Мне почему-то не понравилось, что он так точно помнит сроки. «Сколько тебе осталось» – так спрашивают смертельно больных о предполагаемой дате кончины…

– Девять месяцев, – задумчиво повторил господин маг. – Будешь еще барахтаться?

Эта фраза не понравилась мне еще больше. А главное, тон, каким она была произнесена. Словом «барах-таться» обозначалось действие мелкое, суетливое и, что интересно, совершенно безнадежное.

– Ты искал других магов, Ретано? Я сжал зубы. Вопрос был задан небрежно – но под ним скрывался крупный подтекст.

– А почему я не мог этого делать? – голос мой, кажется, прозвучал вполне невозмутимо. – Разве я давал обещание не обращаться ни к кому, кроме тебя? Ты просто первый подвернулся мне под руку…

Я желал поставить самоуверенного Черно на место. Низвести до орудия, выполняющего мой заказ.

И еще я хотел скрыть неуверенность. Потому что я действительно искал других магов, более покладистых… или менее корыстолюбивых. И оказалось, что людская молва, населяющая могущественными колдунами чуть ли не каждый хутор – что эта молва бессовестно лжет. Господ магов не так много, как о том говорят. А более-менее могущественных и того меньше; я две недели потратил на то, чтобы вычислить некого мощного волшебника, на которого мне указали, не сговариваясь, две деревенские колдуньи. Какова же была моя горечь, когда после всех поисков выяснилось, что означенный маг живет на земле Рекотарсов и имя ему – Чоно Таксоро или что-то в этом духе…

– Девять месяцев, – сказал я с усмешкой. – Девять месяцев – большой срок, за это время можно ребенка выносить, не то что…

– Не обманывай себя, – с коротким вздохом оборвал меня Черно. – Никакой ребенок просто так не родится. Я первый подвернулся тебе под руку – но кроме меня тебе никто не поможет. Никто.

Стало тихо. То есть совершенно тихо – ни сверчка, ни дуновения ветра, ни мышиной возни. Мертво.

– Ну и что же? – спросил я через силу.

– А я могу тебе помочь.

– Ты за этим меня позвал? Или я тряпочка, чтобы впитывать потоки твоего тщеславия?

Он молчал, а потому я в раздражении добавил:

– Знаешь что, стань перед зеркалом, вертись и приговаривай: я самый могучий волшебник… Я самый могучий волшебник… А меня оставь в покое. Мне нужно время, чтобы заработать для тебя эти поганые деньги…

Я хотел добавить «чтоб ты ими подавился», но в последний момент удержался. Не на базаре.

– Мне не нужны деньги, – сказал Черно Да Скоро. Я поморщился. Я знал, что ему надо.

– Мне не нужны деньги, – повторил он печально. – Собственно, у меня и так все есть… из того, что можно купить за золото. Хотя эта грань… между «покупается» и «не покупается», она такая зыбкая… Неуловимая…

Я по-прежнему не видел его лица.

– Я не так тщеславен, как тебе кажется, Ретано… Все вещи на земле имеют свою цену. И даже те, что не покупаются, имеют цену тоже. Я не «любитель дешевых эффектов», тут ты не прав.

Мне стало неловко. Голос Чонотакса звучал ровно, без нажима, но за ним скрывалась усталая, полная достоинства обида.

Поразительный народ эти маги, подумал я с удивлением. Или мне только померещилось, что он непробиваем, непоколебим, как лягушка? Или я ухитрился-таки его уязвить?

– Неправ так неправ, – сказал я примирительно.

Некоторое время мы молчали.

Интересно, он живет без огня вообще? Никогда не греется у камина? Никогда не отдыхает у костра?

В полном одиночестве, избегая даже слуг. В компании одной только вороны…

– Я не хотел тебя обидеть, – пробормотал я извиняющимся тоном.

Его глаза блеснули в темноте – кажется, насмешливо.

– Я помогу тебе, Ретано… Но и ты помоги мне тоже. Не служба, ладно, я неудачно выразился вначале, из-за этого все пошло наперекосяк… Не служба. Услуга за услугу. Это твоим принципам не противоречит?

Я опустил глаза. В последнем вопросе прозвучала неприкрытая издевка.

– В неком городе, – непринужденно продолжал Черно, – живет некое благородное семейство, я хочу, чтобы юная наследница этой семьи стала тебе женой.

– Только и всего? – спросил я после паузы. Он мигнул. Не знаю, мигают ли совы – но Чонотакс в эту минуту был вылитая сова, я не удивился бы, если бы он заухал.

– Странные вы люди, – пробормотал он себе под нос. – Что можно наследнику Рекотарсов, чего нельзя наследнику Рекотарсов… Ты ведь и сам хотел жениться, ради презренных денег, на вдове…

Меня передернуло.

– Может тебе нужно время на размышление? – поинтересовался он заботливо. – День, два, неделя? Ведь у тебя в распоряжении еще девять месяцев, и ты мог бы…

– Зачем тебе? – спросил я глухо. – Зачем тебе такая… услуга?

– Очень просто, – он потянулся, не размыкая сплетенных пальцев. – В качестве приданого потребуешь книжку, написанную дедом этой девочки, называется «О магах»… Копию, разумеется, копию, подлинник они не отдадут… Привезешь в свой замок, благо он еще не продан, девочка будет тебе, книжка – мне, в качестве платы… И вместо девяти месяцев жизни у тебя впереди окажется целая вечность. Годы и годы, Ретано, почти бессмертие…

– Ты же сам маг, что тебе стоит добыть какую-то книжку?

Он поднялся. Только что потягивался, как кот, и вдруг оказался стоящим у окна, черный силуэт на черном фоне, и матовый отблеск луны на голом черепе.

– А вот это уже не твоя забота, Ретано. Сделаешь или нет? Или будешь деньги искать? Или будешь за другими магами бегать, чтобы за день до срока, когда по всем статьям будет поздно, прискакать ко мне с круглыми глазами? А?

Я потянулся рукой к груди. Отнюдь не для того, чтобы помассировать слабое сердце – а затем только, чтобы коснуться деревянного календаря, хранимого за пазухой, календаря, где каждый прожитый день аккуратно вычеркнут тонкой иголкой.

– Когда жизнь длинна – и жена сгодится, – афористически заметил Черно.

И я увидел, что он улыбается. Двумя белыми рядами блестящих здоровых зубов.

Утром следующего дня я тронулся в путь. Бессонная ночь глухо отдавалась в затылке – но медлить я не хотел. Отосплюсь по дороге.

Подпрыгивал в такт лошадиным шагам мой наполовину пустой дорожный сундучок. Укоризненно смотрел в спину замок Рекотарсов, который я едва не продал, в котором оставались теперь за хозяев постаревший сгорбленный Итер, да еще призрак с близорукими глазами, щуплый призрак, неизвестно чей, потому что в роду Рекотарсов все были выше среднего роста и на зрение никогда не жаловались…

И все же я уезжал с легким сердцем.

Почти бессмертие. Жизнь длинна.

Глава пятая

Раньше мне не случалось иметь общих дел с магами. Заверения Черно о том, что он будет посильно содействовать мне в дороге, не вызвали у меня особого доверия – однако дни шли за днями, кобыла не только не уставала, но, кажется, молодела и хорошела на глазах, погода стояла великолепная, а постоялые дворы попадались дешевые, сытные и без клопов. Мало-помалу я вошел во вкус – путешествия с магической помощью представлялись мне чем-то вроде увеселительных прогулок, и потому, когда примерно на половине пути с неба обрушился вдруг сплошной холодный ливень, я испытал едва ли не обиду.

Или Черно забыл, какие в этих местах дороги? Или он думает, что моя кобыла умеет плавать в раскисшей глине?

Я крепко застрял на постоялом дворе. То есть я думал, что крепко застрял, но на другой же день хозяин взвинтил цены, кухарка подала на ужин тухлое мясо, а из жесткого матраса толпами полезли скверные твари. Такое впечатление, что Черно решил разом отплатить мне за былое везение; истратив весь запас ругательств, проведя бессонную ночь и напоив своей кровью полсотни разнообразных насекомых, я выехал на рассвете.

Дождь прекратился.

Я уверенно направился туда, где, согласно расспросам, лежала цель моего путешествия – дождь зарядил снова, да такой, что мы с лошадью моментально превратились в два мокрых, холодных, заляпанных грязью мешка. Я проклял обманщика-Черно и повернул лошадь вспять; тучи тут же рассеялись, как тараканы с наступлением утра.

Только тогда я заподозрил неладное, и перебрав в памяти инструкции Черно, вспомнил о его подарочке, замшевом мешочке: в нем, как в футляре, полагалось везти обратно приданое моей невесты, книгу «О магах». Мягкие бока мешочка вышиты были черным бисером – безо всякого узора и рисунка; господин компаньон велел мне время от времени любоваться вышивкой, и первые дни путешествия я так и делал, но потом – поскольку я не дама и рукоделий не ценю – забыл, запамятовал, отвлекся…

Господину компаньону, будь он неладен, пришлось напомнить.

Прямо среди чиста поля я перерыл свой сундук в поисках заветной вещицы; мешочек лежал на самом дне, в углу, хотя я прекрасно помнил, что укладывал его под крышку. Мешочек посверкивал бисером; там, где раньше мне виделись просто россыпи черных точек, теперь явственно просматривался вышитый на замше глаз. И я сразу понял, чей – узкий, пристальный, малость сумасшедший. А ведь прежде – я готов был поклясться – никакого глаза здесь не было.