Павел Корнев - Ледяная Цитадель Страница 15

— Ну ты даешь! — догнал меня Федор. — Ты вот так придешь к нему и начнешь вопросы задавать?

— Вот так приду и начну, — оскалился я и похлопал себя по поясу. — Но для начала жезл «свинцовых ос» к его башке приставлю. Как тебе такой план?

— Ну блин…

Мимо проехал УАЗ с синей полосой на боку, но дружинники никакого внимания на нас не обратили. Да я особо на их счет и не волновался. Отметка разрешительного отдела Гимназии на жезле «свинцовых ос» имеется, — значит, агрегат сертифицированный. Выходит, все законно. Как Яровой и говорил…

— Ты когда с ним работал, охрана у него в конторе была? — спросил я у Федора, после того как мы перебежали через Кривую и углубились во дворы.

— Нам не в контору, Алик в том же доме квартиру снимает. Зуб даю, дрыхнет еще. — Ямин глянул на замаячившее неподалеку здание доходного дома Гадеса и тяжело вздохнул: — Может, не стоит все же?

— Почему нет? — ухмыльнулся я.

— Евгений, у тебя сейчас такой вид, будто ты Алика завалить хочешь, — нервно сглотнул Федор. — Ты ведь не собираешься его убивать?

— Вот что я точно делать не собираюсь, так это его убивать. — Я остановился на перекрестке, огляделся по сторонам и пояснил: — Нельзя мне.

— В смысле? — удивился Ямин. — По религиозным убеждениям, что ли?

— Ясновидящие очень хорошо чувствуют окружающий мир, — поморщился я. — И если я сейчас дам тебе по уху…

— Не надо!

— …то вскоре сам ощущу точно такой же удар.

— Ни фига себе! — присвистнул Федор. — А если ты кого убьешь?

— Аналогично.

— У тебя уже было такое?

— Один раз, — нехотя признал я, хоть и стоило промолчать. Но водка развязала язык, и шагать молча было невмоготу. — Случайно получилось.

— Это как?

— Ну на тот момент это казалось неплохой идеей. Знаешь, когда тебе в лоб упирается пистолетное дуло, какие только глупости в голову не придут…

— И как выкрутился?

— Грабитель пистолет с предохранителя не снял. А я ж всеведущий. В общем, повезло просто…

Повезло остаться живым. И умирать едва ли не каждую ночь весь следующий месяц. Умирать взаправду, без дураков. Физическая боль — это не так страшно на самом деле, а вот касание смерти… Ты падаешь, падаешь в бездонный колодец, а потом — хоп! — и нет ничего. Ни тебе батута, ни кучи сухих листьев. Просто ничего. Ты умер, и баста.

Вот тогда-то я всерьез и задумался о необходимости глушить свой дар. Вышел на нужных людей, подобрал таблетки. Ну и не жалею пока в общем-то.

— Звезданись об угол с разворота! — обалдел Федор. — Так ты вообще никому сам ничего сделать не можешь?

— Почему не могу? Если приспичит, накачаю снотворным, вколю новокаин… Ну и, допустим, коленные чашечки раздроблю. Раз жертва ничего не чувствует, то и мне по барабану…

— Прикалываешься, да?

— Само собой, — подтвердил я. К чему такие хлопоты? Зря, что ли, «крыше» деньги плачу? Парни и без анестезии прекрасно обходятся.

Федор надулся, я отвернулся, с трудом сдерживая смех, и начал разглядывать яркие пятна вывесок на фасаде офисной пятиэтажки.

«Обогревательные приборы», «Лунные камни», «Спецодежда», «Магия тс», «Нотариус», «Лики хаоса», «Чудо-техника», «Траволечение», «Ножи и аксессуары», «Эдельвейс», «Братья по оружию», «Техномагия». И везде скидки и распродажи, скидки и распродажи…

— А шея у тебя не болит, часом? — Ямин вообразил, будто его разыгрывают. — Не болит ведь? А ты тому гаду конкретно что-то повредил.

— Так это ж не я был. А мое альтер — это та еще скотина. Ему все как с гуся вода.

— Да? — Угу.

— Не туда смотришь. — Федор ткнул рукой в неброскую вывеску ювелирного салона «Аленький цветочек», прикрепленную к стене на высоте второго этажа, и потянул меня за собой. — Нам во двор.

— Веди.

Стена пятиэтажки со двора оказалась обшарпанной и уныло-серой. Ни тебе красочных вывесок, ни завлекательных плакатов. Переполненные мусорные баки, свежие пятна масла и кучи конского дерьма на грязном снегу, обрывки картонных коробок…

— Вон лестница на второй этаж, — указал на сваренную из металлических прутков лесенку Ямин. — Иди.

— Что значит — иди? Ты на всеобщем обозрении торчать собрался? Пошли давай.

— Вот ведь связался с тобой, на свою голову! Я внутрь заходить не буду.

— Черт с тобой, не заходи.

Вламываться к Алику в одиночку не хотелось. Вроде и надо, и водка решимость подогревает — а вот трясутся поджилки, и все тут.

Ладно, мы ведь ничего противозаконного не делаем пока, так ведь? Да и терять уже особо нечего…

Все, ходу!

Я первым поднялся по лестнице к массивной железной двери и с удивлением обнаружил, что она слегка приоткрыта. Насторожившись, достал из-за пояса жезл «свинцовых ос», на миг зажмурился и тут же спрятал его обратно.

— Ты чего? — прошептал у меня за спиной Федор.

— Он один дома, — потирая виски, распахнул я дверь и спокойно прошел внутрь.

И в самом деле, кроме Алика, больше никого в квартире не обнаружилось. А сам он опасности для нас не представлял, как, впрочем, не представлял ровным счетом и никакого интереса. Господин Чемизов в блаженном забытьи валялся на низеньком диване рядом со стоявшим на полу кальяном.

Вот ведь сволочь…

— Стрелять… колотить! — закашлялся Ямин из-за витавших в воздухе клубов дыма. — Пошли отсюда!

— Пошли, — скрепя сердце согласился я. Обыскивать квартиру без толку, а ждать, пока этот гаврик

очнется, можно до посинения. Он явно не травку, а кое-что посерьезней курил. Опиум, скорее всего.

— Ну все, я побежал, — поспешил распрощаться со мной во дворе Федор Ямин. — Машину организую, где встречаемся?

— Давай в два на Торговом углу. Уложишься? Или занят будешь?

— Да не, нормально. — Парень пожал мне на прощание руку. — Сам пока делами займусь. Все, покедова…

— Не опаздывай. — Я глянул на часы и направился в дру

гую сторону, безуспешно пытаясь прогнать из головы непонятно откуда взявшуюся там строчку: «Добрый доктор Айболит по-китайски говорит… добрый…»

Все, хватит! Неужели дымом надышался? Алик, сволочь такая…

Я свернул за угол и тут же почувствовал упершийся в спину взгляд. Но виду не подал и спокойно пошел дальше, потихоньку расстегивая на ходу куртку. Вновь свернул и сразу шагнул к стене, делая вид, будто решил облегчиться.

Заскочивший вслед за мной в переулок невысокий паренек мигом разобрался в ситуации и спокойно зашагал дальше, вот только отпускать его в мои планы не входило. Выхватив из-за пояса трофейный жезл «свинцовых ос», я в два прыжка нагнал незадачливого филера, упер ему в затылок дуло и зашипел:

— Не дергайся, мозги вышибу!

Тот вздрогнул, но моментально взял себя в руки и начал оборачиваться:

— Эй! Че за беспредел?

— Заглохни! — Я рывком оттолкнул парня к стене. — Пристрелю, сука!

— Не надо, — судорожно сглотнул он, разглядев, что именно упирается ему в голову. — Ты чего?!

— Кто тебя послал?

— Чего?!

— Отвечай! — Я усилил нажим, и пластиковое дуло до крови рассекло щеку.

— Не понимаю…

— Считаю до трех.

— Но…

— Раз!

— Подожди! — Два!

— Стой! — взмолился парень. — Не надо!

— Кто тебя послал? — повторил я вопрос.

— Я ничего не знаю!

— Хреново. Для тебя хреново. А мог бы еще пожить…

— Не надо! Просто знакомый из Семеры покрутиться у черного хода «Аленького цветочка» попросил…

— Зачем?

— Фотографию твою дал, велел смотреть.

— С целью?

— Если появишься, проследить, куда пойдешь, и дать знать.

— Кому?

— Тут на проспекте машина стоит…

— Почему именно здесь велели караулить?

— Не знаю, не в теме. Просто сказали, и все.

— Плохо, — вздохнул я и спросил: — Жить хочешь?

— Да! — прохрипел парень, вновь скосивший глаза на упиравшийся ему в лицо жезл «свинцовых ос».

— Что же с тобой делать-то?

Отпускать никак нельзя. Добежит до бандитов — и мне каюк. Вырубить? А если раньше положенного очнется? Да и не выдержит моя голова еще одного отката. И так второй день на таблетках сижу. И ногу по этой же причине не прострелить. К тому же сразу видно — не при делах пацан. Так, «шестерка».

— Отпусти, а! Никому ни словечка…

— Отпущу, — кивнул я. — Только лизни-ка ты для начала ставню. Да-да, именно эту. А точнее, железный уголок.

— Ты чего? — заморгал парень. — Зачем?

— Быстро лизнул!

— Я же примерзну!

— Мне голову тебе прострелить?!

Парень обреченно шмыгнул носом, повернулся и осторожно лизнул укреплявший ставню стальной уголок. Да так и замер, нелепо вывернув шею.

— Ты, главное, не дергайся только, а то без языка останешься. Не дергайся, говорю, отмерзнешь скоро.

Я спрятал жезл и рванул по переулку. Не останавливаясь, проскочил несколько дворов, потом свернул на безлюдную улочку и вышел к Красному проспекту.