Повелитель кладбища (СИ) - Ворон Делони Страница 15

— К сожалению, да, — сокрушенно ответила Мессор и обернулся. — Эти девы, обе ваши дочери.

— Нет, — Альта покачала головой и обойдя юношу, который сделал три шага назад, чтобы не мешать, остановилась возле левого надгробия. — Вельда моя дочь, а рядом с ней её лучшая подруга, — безутешная мать сжала корзинку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. — Их забрала страшная болезнь.

— Болезнь, — как-то забвенно повторил юноша, при этом взгляд его уставился куда-то в одну известную ему точку. — Я видел на их телах страшные отметины, похожие на змеиную кожу.

— Красная драконица, — ответила Альта опускаясь на колени, чтобы немного очистить могилу дочери от мусора. — Эту болезнь началась с неизвестного нам юноши. Мой муж и сын принесли его с полей, когда возвращались из города. Он был без сознания и в бреду, а от жара, до которого его тело накалилось, на его теле появились эти жуткие ожоги. Утром его уже не стало.

— Это действительно страшная болезнь, — тихо ответил Мессор, а после посмотрел на Альту каким-то печальным взглядом. — Вам нужна помощь?

— Нет, спасибо, — учтиво ответила хозяйка трактира. — Я пришла сюда просто, чтобы проведать её и, — она достала из корзинки узелок и цветы, — принесла её любимые сладости.

— Думаю она будет рада, — грустно улыбнувшись ответил Мессор. — Простите что помешал.

После этой фразы юноша отвесил поклон и вновь накинув капюшон загашал прочь, оставив Альту с чувством, будто она уже где-то видела этого юношу, причём ни раз и не два, и что они непременно встретятся еще, и что встречи эти будут не самыми приятными и счастливыми в её жизни.

ГЛАВА 6. ЖНЕЦ

С самого утра Альта сидела у себя в комнате, допивая уже вторую бутылку вина и ждала. Примерно в семь утра с круглыми от ужаса глазами в трактир “Светлый дом” прибежал Норинг. Заикаясь и запинаясь на каждом слове, плотник поведал, что его жена вчера вечером затемпературила, а к утру жар стал настолько сильным, что Вильма не смогла встать с кровати, настолько сильно болело всё её тело. На вопрос с чего всё началось, Норинг ответил, что вчера они оба ходили на могилу своей дочери, они хотели сходить ещё позавчера, но не пошли из-за сильного ливня и ветра.

— Этто не можжет быть та же болеезнь, — трясясь, словно осиновый лист, тараторил Норинг. — Нам не от кого былло заразииться.

“Даже после смерти эта болезнь ещё долго остается в теле человека, и если просто его похоронить, то могила усопшего станет эпицентром распространения”. Эти слова сразу же возникли в голове Альты, когда она услышала рассказ Норинга. Что случилось потом, хозяйка трактира плохо помнила. После того как плотник рассказал о своей беду, Альте сильно поплохело, головокружение, приступы боли, перетекающие из грудной клетки в живот и обратно, тошнота. Мавиус, который тоже присутствовал при разговоре, кажется сказал, что сейчас же пойдет с ним и поможет ему, но перед этим он взял свою жену на руки, ведь идти сама она уже просто не могла, и понёс её наверх.

— Прошу тебя, успокойся, — заговорил он тихим, но в то же время взволнованным голосом, когда усадил свою супругу на кровать. — Всё обойдется. Если каждый раз так волноваться, то твоё сердце может не выдержать. Прошу тебя, Аль, отдохни, я скоро вернусь, — когда Мавиус уже был в дверях, он обернулся. — Я попрошу Лойру принести тебе твоего любимого вина.

После этого он ушёл и уже третий час Альта сидит у себя в комнате, пьёт вино и дрожит. От страха, злобы и ненависти. Она боится за жизнь Вильмы, она злится и ненавидит себя дуру, за то, что не послушала предупреждений господина Зилимэра о том, что тела нужно сжигать. Теперь из-за её молчания, вся деревня может быть обречена на вымирание, а всё из-за того, что они не сожгли тело того юноша и тела… На этом умозаключение Альту передёрнуло, а то вино, что она выпила, резко запросилось наружу. Добежать до уборной она не успела бы, поэтому кинулась к стоявшему неподалеку ведерку и облегчила желудок в него. Когда Альта сползла по стенке, заливаясь горькими слезами, при этом прибывая на грани истерики, в комнату кто-то постучал. Недожавшись ответа в комнату проник Шэн и увидев, что его мать сидя у стенки плачет навзрыд, тут же бросился к ней.

— Мам, — Шэнтер с испуганным лицом присел рядом с ней и оглядел её, дрожащую и со слезами на глазах. — Что случилось?

— Ничего, — с трудом выговорила Альта и глупенько улыбнулась. — Просто я выпила много и ещё переволновалась. В общем ничего серьезного.

— Мама, — Шэн помог матери подняться и усадил её на кровать. — Ну нельзя же так.

— Знаю, — кивнула хозяйка трактира, — только по-другому не получается.

— Мам, — с отчетливой грустью в голосе сказал Шэн. — Я и отец тоже скучаем по Вельде. Всем нам невыносимо больно и тяжело от её потери, но…

— Вильма, жена Норинга заболела, — едва слышно обронила Альта смотря в пол, ведь из-за чувства вины и стыда она не могла поднять глаза на сына. — У неё те же симптомы, что и у Вельды с Лоной.

Глаза Шэнтера расширились, а рот непроизвольно открылся. Он попятился назад, ища рукой стул, но не найдя его уселся прямо на стол, чуть не уронив с него бокал. Вначале он просто сидел и словно завороженный смотрел на мать, осознавая сказанное, а после нескольких минут гробового молчания провел по лицу рукой, словно убирал с него невидную паутину, и заговорил.

— Отец, — Шэна передёрнуло, словно от удара молнии. — Отец знает?

— Он пошёл с Норингом, — ответила Альта. — Ушел несколько часов назад и пока не вернулся.

— Но почему, — заговорил Шэн всё еще смотря куда-то в одну точку, не моргая. — Я думал, что больных здесь больше нет. От кого она заразилась? Кто-то еще подхватил эту драконицу?

— Помнишь господина Зилимэра? — сын кивнул. — Так вот он настаивал на том, что тела погибших от этой болезни нужно сжигать, иначе могилы погибших будут эпицентром заражения.

— Тела? — проговорил Шэн, лицо которого исказилось в начале в ужасе, а после в непонимание. — Да я слышал, что он о чём-то таком говорил… но почему вы не сказали раньше? Тогда мы бы сожгли тело того парня и тела…

Шэн оборвал фразу на полуслове и на его лице отразилась печаль, точно такая же когда он узнал о смерти сестры. Он посмотрел на мать, она на него, и в глазах обоих Борнградов читалась скорбь и стыд. Больше Шэн ничего не сказал, он молча вышел из комнаты, с лицом полным бессильной злобы, при этом специально или случайно громко хлопнув двери.

Оставшись одна Альта вновь расплакалась. Причём в этот раз она лила слезы сама не зная почему. Возможно вновь из-за дочери, возможно из-за болезни Вильмы, а возможно из-за всего этого хаоса, что свалился на неё за столь короткий срок. Смерть окружала её, друзья и родственники заболевали, умирали, оставляя её каждый раз с огромной дырой в сердце. Если так пойдет и дальше, то от сердца бедной хозяйки трактира не останется ничего, а её душа, столь чувствительная и ранимая, разорвется на миллионы осколков, сделав её бездушной женщиной, которая уже никогда более не сможет испытывать никаких чувств, кроме горечи и сожаления.

Когда Альта немного пришла в себя и уже хотела вновь подойти к столу, где её дожидалось вино, в дверь вновь кто-то постучал, но входить не спешил. Лишь после того, как хозяйка комнаты немного привела себя в порядок и дала разрешения, в комнату робко заглянула Нэла.

— Госпожа Альта, — тихо заговорила официантка. — К нам прибыли новые постояльцы. Вы не могли бы их принять.

— Да, — как-то отстраненно ответила Альта, после чего шумно выдохнула, мотнув головой, и заговорила более явственным голосом. — Дай мне пару минут, я сейчас спущусь.

Больше Нэла не сказал ни слова и просто молча закрыв за собой дверь быстрым шагом направился к лестнице. Альта, собрав всю волю в кулак, оправила волосы, серое платье, которое уже изрядно помялась, и подошла к зеркалу. Вид у неё был, мягко говоря, пугающий. Опухшее лицо, красные глаза и потрескавшиеся губы, белые как молоко. Взяв из верхнего ящика тумбочки свой небольшой набор для ухода за лицом, Альта в поспешном темпе привела себя в порядок, припудрило лицо, подвела глаза, а губы помазала бальзамом, который еще год назад купила у Вилиона, но которым почти не пользовалась. Вновь посмотревшись в зеркало Альта увидела там уже не пугало, сбежавшее с огорода, а немного потрепанную женщину, возможно слегка не выспавшуюся.