Ханец (СИ) - Абрамов Владимир "noslnosl" Страница 15

Ещё одного могущественного змея, семиголового Васуки, бог-разрушитель Шива постоянно носит на себе в качестве священного шнура. С помощью Васуки боги добывали напиток бессмертия под названием амриту.

Шеша и Васуки — цари нагов. Наги по местным поверьям — полубожественные существа со змеиными туловищами и одной или несколькими человеческими головами. Обитают наги в подземном царстве — в Патале. Его столица — Бхогавати — обнесена стеной из драгоценных камней и пользуется славой самого богатого города в четырнадцати мирах, составляющих, по легенде, основу мироздания.

Но Хенгу было плевать. Он доставал из широких штанин дубликатом бесценного груза кое-что, и клал это на священность ползучих гадов. Он их ловил и доил их яд, после чего выкидывал на волю подальше от себя. Так он набрал достаточно яда.

Затем он срубил бамбук и сделал из него духовую трубку. Из стебля бамбука он нарезал тонких и длинных деревянных игл.

Пошерудив в паре заброшенных птичьих гнезд, он набрал пуха и перьев. С помощью них и нитки, которую вытянул из тоги, он соорудил несколько десяток игл для духовой трубки.

Всё это он проделывал буквально в дороге. Самые трудоёмкие задачи он совершал во время привалов, а вытачивать бронзовым ножом иглы или делать дротики можно и на ходу.

К ночи, когда Хенг добрался до обнесенного каменной стеной поместья Амара, он был готов к мести. Этот брахман забрал всё, что было ему ценным. А он заберёт за это виру. Семь друзей, семь старых соратников, которые были ему верны, но отправились на встречу к духам предков. Воинская честь требовала забрать не меньшую кровавую виру. Одна «кровавая монета» была уплачена: жизнь самого Амара. Жизни двух его воинов он не считал — тем он мстил отдельно. Осталось не меньше шести «монет».

Хизеши был бы против. Он бы вопил о жестокости и несправедливости, но Хенг больше не был рафинированном японцем из будущего. Хотя он и так считал себя излишне мягким. Раньше, до первой смерти, он бы за такое вырезал всех родных Амара до седьмого колена. Но память прошлой жизни смягчила его нрав.

Ночью он скинул приметную белую тогу и весь с головы до пят вымазался в черной грязи. Сумка с дротиками была тоже измазана грязью. В одной руке сабля, в другой духовая трубка. Подобно шиноби он скользил в ночи. Вскоре он бесшумно преодолел стену. Двое сторожей слегли в конвульсиях раньше, чем успели понять, что такое их «ужалило». Отравленная стрелка, впиваясь в открытый участок кожи, оставляла там ядрёную концентрацию змеиного яда и опадала на землю. Найти её в темноте без освещения было сложно. А со светом факела проще себя ослепить, чем обнаружить что-то маленькое под ногами. Повсюду много всяких жалящих насекомых, поэтому болезненный «укус» хоть и вызывал у воинов, охраняющих поместье, раздражение и злость, но не воспалил сильных подозрений. А зря.

Токсин яда блокирует мускульные сокращения, что вызывает паралич дыхательной мускулатуры, остановку дыхания и смерть. Его силы и объёма при попадании в шею (куда целился сотник) хватает, чтобы вызвать смерть в течение пятнадцати минут. А поскольку яд быстро проникает в мозг, то паралич быстро охватывает всё тело.

Избавившись от охраны, Хенг пробрался в дом. Там он использовал яд змеи Эфу и тонкую деревянную иглу для его введения. Тихо пробираясь по дому, он заглядывал в комнаты и иногда посылал из духовой трубки дротик с ядом змеи Эфу. Её яд обладает обезболивающим свойством. Спящий человек зачастую не чувствуют укуса этой коварной змеи, а в данном случае укола дротика. В итоге наутро человек не просыпается. Он убивал лишь сыновей Амара, коих было трое. Все они были уже взрослыми, хотя и жили в родительском доме.

Дочерей и жён он не трогал. Им и так придётся несладко, ведь власть в руках мужчин. Местные женщины бесправные. Вдова обречена на вечные скитания подобно прокаженной. Дочерям не достанется ни капли богатства отца. Эти муки Хенг счёл более жестокими, чем смерть во сне. Оттого он сам себе зачел весь кровный долг исполненным. Но женщин и слуг он не оставил как есть. Все они получили дротики со снотворным эффектом.

В итоге ни один человек в поместье не мешал Хенгу всю ночь производить обыск.

Он стащил всё золото, серебро и украшения, собрал все монеты вплоть до свинцовых. Рулоны с шелком, резные фигуры из полудрагоценных камней, драгоценные камни, бронзовые ложки, стальные ножи, наконечники копий и стрел, сабли и мечи. Были там и целые стрелы с болтами, ханьские арбалеты из его поместья и несколько луков. Не забыл он и о провизии для долгого похода для себя и корма для лошадей.

Десять лошадей он нагрузил баулами с добычей. Помимо возврата своих ценностей он прихватил вдвое больше сокровищ Амара.

Вести вереницу груженых лошадей в одиночку очень сложно, особенно по предрассветным джунглям. Но не жадность, а жажда справедливости гнала Хенга вперёд. Оставлять семье врага хоть какие-то ценности он не собирался.

В путь он отправился сильно усталым, ведь долго не спал, зато чистым и в своей походной одежде из натурального хлопка. На поясе висел его верный меч, трофей с далёкой родины.

Одно радовало Хенга — его раны почти зажили. Осталось множество свежих шрамов, но они со временем сойдут, он был в этом уверен. С ним вновь останутся лишь старые шрамы, полученные им до первой гибели, как это уже не раз бывало.

***

С десятью конями в десять раз больше проблем, чем с одним. Их всех нужно стреножить, разгрузить, обтереть, накормить, напоить. Если есть поляна с сочной травой, то поесть они могут сами, но это не уменьшает иных забот. К этому прибавлялась защита животных от хищников, паразитов и змей, расчистка пути от зарослей, ведь через джунгли не так просто пробираться.

С другой стороны, на себе Хенг ни за что не унёс бы настолько много груза.

Двигался он медленно, но большой запас провианта подобное позволял.

Через пару суток Хенг почувствовал неладное. Предчувствия кричали о приближении неприятностей. Единственное, что он мог предположить — по его следам пустили погоню. Убийство брахмана — непростительное преступление. Но его могли искать и не из-за этого. Скорее всего, искали не совсем его, а вора, который ограбил дом брахмана и убил аж троих представителей знати. Десять лошадей оставляли отчётливый след в джунглях. Целая просека, прорубленная саблями.

Сотнику вспомнился один старый фильм. Боевик-ужастик, просмотренный в прошлой жизни. Там солдат боролся с опасным инопланетянином с помощью охотничьих ловушек. Он решил принять на вооружение эту тактику.

Набредя на удобную поляну и стреножив коней, Хенг отправился обратно по своим следам. Шёл он, можно сказать, налегке. С собой взял лишь лук, несколько арбалетов и по колчану стрел и болтов к ним. Плюс моток веревки, нож, топор и саблю.

Остаток дня сотник натужно трудился. Рубил брёвна, точил колья, копал, натягивал веревки, ветки и деревца. Маскировал ловушки, устанавливал самострелы.

К вечеру он взмок и сильно устал. Во время установки очередной ловушки он уловил изменение в фоне леса. Внезапно вдали зашумели обезьяны. Он помнил эту стаю хвостатых приматов. Когда сам проходил мимо, обезьяны шумели аналогично.

Бросив недоделанную ловушку, он вооружился и тихим скользящим шагом двинулся через джунгли к одной из приготовленных лёжек.

Лёжа в засаде на поваленном стволе дерева в стороне от тропы, Хенг размышлял о том, что ему сильно не хватает бинокля, а лучше тепловизора. Ещё снайперской винтовки или хотя бы автомата, а в идеале боевого робота. Но всё это из разряда несбыточных мечтаний.

Грустно вздохнув, он натянул тетиву на лук, выложил в ряд пять стрел и отложил лук в сторону. Наступила очередь чо-ко-ну. Десять болтов с отравленными наконечниками легли в магазин, движением рычага тетива была взведена, а нижний болт занял место в ложе. Дальше пошла в дело хитрость ханьских гвардейцев — одиннадцатый болт занял место в слегка опустевшем магазине.