Ветры Запада. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей Страница 15

Немного поколебавшись, Алекс всё же решается ответить:

— Официально это пока не объявлялось, но секретом это всё же не считается. Здесь будет особо защищённое хранилище. Ну и всё, что положено: бронешлюзы, пулемёты, бойцовые крокодилы…

— Крокодилы? — мне кажется, что я ослышалась.

— Я тоже в это не очень-то верю, — смущённо говорит Алекс. — Мне так сказали, но может быть, и пошутили. Что там будет на самом деле, никто не знает, а кто знает, тот не скажет. Ясно только, что защита там будет такая, что остановит любой штурм'.

— Что это за чушь насчёт крокодилов? — не выдержал я, с изумлением глядя на Миру.

— Госпожа Кира посоветовала пустить такие слухи, — спокойно ответила она. — Она сказала, что вы сами говорили ей про крокодилов.

— Но я же просто пошутил! — возмутился я. — И Кира прекрасно знает, что это была шутка!

— Наши специалисты решили, что это отличная мысль, — пояснила Мира. — Такие вот абсурдные вещи сразу привлекают внимание и западают в голову. Никто, разумеется, не поверит ни в каких крокодилов, но при этом в памяти обязательно отложится мысль, что в нашем хранилище будут совершенно неординарные меры защиты.

Вот так в мире и рождаются маркетологи — неужели я сам, случайной шуткой, принёс сюда Зло? Хотя здешние, конечно, рано или поздно додумались бы до такого и сами, но какая-то доля вины будет и на мне. В чём, в сущности, состоит работа маркетолога? Он должен заставить человека потратить свои деньги на ненужные ему вещи — ведь на нужные тот прекрасно потратит и сам безо всяких маркетологов. Можно ли назвать такое занятие достойным? Мне всё же кажется, что оно не так уж далеко ушло от мошенничества.

— Знаешь что, Мира, — вздохнул я, — что сделано, то сделано, но в дальнейшем лучше избегать подобных приёмов.

— Но почему, господин? — с недоумением спросила она. — Что в этом плохого?

— Здесь всё действительно выглядит достаточно безобидной шуткой, — согласился я. — Но используя такие приёмы, очень легко перейти грань, за которой мы совершенно незаметно для себя начнём делать то, что закон определяет как неявное понуждение. Конечно, уложение «О честной торговле» направлено прежде всего на купцов, но тем позорнее будет для нас под него попасть. А ещё при некотором желании подобные приёмы можно подвести под категорию ментального воздействия — с очень большой натяжкой, разумеется, но кое-какие доброжелатели такую натяжку сделают с радостью. А это уже совсем не шутка — даже если расследование нас оправдает, грязью нас успеют обмазать с ног до головы. Да и вообще такое расследование нас не украсит… ну знаешь ведь, как люди запоминают подобные вещи — то ли они украли, то ли у них украли, но была там с ними какая-то грязная история.

— Я поняла, господин, — кивнула Мира, делая запись в своём блокноте. — Этого больше не повторится.

' … Насчёт того, что взять это подземелье штурмом никому не удастся, у меня нет никаких сомнений — даже сейчас, когда здесь нет ничего, кроме мусора, нам пришлось пройти через три поста, и на каждом из них наши вещи досмотрели, а наши личности тщательно проверили.

— А что насчёт подкопа? — спрашиваю я, вспомнив нашумевший случай ограбления псковского Крестьянского банка.

— Это абсолютно исключено, — решительно отметает такую возможность Алекс. — Все внешние стены, а также полы и потолки будут обработаны Владеющими рода Ренских. По договору они гарантируют прочность, эквивалентную как минимум сажени фортификационного бетона. Такую стену можно будет пробить только направленным взрывом, но вы сами можете легко себе представить, как на такое событие отреагирует охрана.

— И боевые крокодилы? — пытаюсь поддеть его я.

— И они в первую очередь, — ничуть не смущается Алекс.

— Но к чему вся эта защита? — задаю я главный вопрос, не особенно, впрочем, надеясь на ответ. — Что семейство Арди собирается здесь прятать?

Алекс только улыбается, разводя руками.

— Не имею ни малейшего представления, — отвечает он. — Этот вопрос надо задавать кому-нибудь повыше. Но даже если здесь и будут храниться какие-то ценности Арди, то главное назначение хранилища состоит не в этом. Прежде всего семейство планирует сдавать места для хранения в аренду любому желающему.

— И вы полагаете, что люди будут доверять свои ценности вашему семейству? — скептически спрашиваю я.

— А вы доверили бы?

— Скорее всего, да, — после некоторого раздумья признаю я.

И в самом деле, если уж люди доверяют свои деньги и ценности банкам, которые совершенно ни за что не отвечают, то с чего бы они не стали доверять Арди, репутация которых не в пример выше, и которые наверняка возместят любой возможный ущерб?

— Вот и я тоже думаю, что проблем с доверием у семейства Арди не будет, — соглашается со мной Алекс. — Пока что я не имею права сообщать какие-то детали, но могу ответственно заявить, что мы не будем полагаться исключительно на доверие. У наших клиентов будет полная гарантия конфиденциальности, а наши сотрудники не будут иметь никакого доступа к их хранилищам.

Похоже, что загадка, несколько месяцев волновавшая столичное общество, наконец-то полностью разрешилась. Нежелание снабжать возможных грабителей планом хранилища и описанием его охраны выглядит совершенно логичным обоснованием для всей той секретности, что с самого начала сопровождала этот проект. Договариваясь о визите, я, конечно, надеялась на более захватывающее объяснение — не буду перечислять ходившие по столице версии, некоторые из которых поистине потрясали воображение, — однако то, что я получила в результате, выглядит пусть и немного скучновато, но всё же вполне убедительно. Не сомневаюсь, что нашим читателям будет интересно узнать, как семейство Арди справится с поставленной задачей, так что, возможно, через год наша газета направит им просьбу о новой экскурсии'.

— Ну, в целом неплохо, — неохотно признал я.

— Хорошо пишет, — подтвердила Мира. — И берёт в меру, цену не задирает. Первый гонорар она отработала отлично, всё сделала, как мы заказывали. Я включила её в наш постоянный список корреспондентов, будем работать с ней и дальше.

— С этим ясно, — подытожил я. — А что у нас с подготовкой к аукциону?

— Там всё прекрасно, — заверила меня Мира. — Нам даже не нужно платить газетчикам, они сами наперебой подогревают интерес общества. Хотя все и так убеждены, что лавка семейства Арди не может быть чем-то заурядным. А когда мы официально подтвердили, что купили очень дорогое помещение и делаем там роскошную отделку для того, чтобы продать одно-единственное украшение, газетчики будто с ума сошли. Меня такой ажиотаж уже пугает. Мы точно сможем обеспечить то, что обещали?

— Бажан Второв клянётся, что всё будет нормально. Большую часть он уже делал практически, а на остальное у него есть хорошие теоретические наработки. Кроме того, я оплатил консультацию Януша Ожеховского — это Старший ремесленник, он делал кое-что для нас с Леной, и ценник у него… В общем, пан Януш заверил меня, что Бажан всё делает правильно, и неожиданностей быть не должно. Мать я тоже привлёк — она проверила свойства артефакта и сказала, что всё хорошо. Ну, хоть она нам счёт не выставила.

— Рада это слышать, — с явным облегчением сказала Мира. — Мы очень многое поставили на успех, и если что-то не заладится, то от нашей репутации просто ничего не останется. Ожидания публики слишком велики, и любую накладку запомнят надолго, так что я очень беспокоилась. Мне, кстати, только что доложили, что к предмету аукциона частным образом выразили интерес представители Бронислава Смоленского.

— А князю Смоленскому-то это зачем?

— Мне по секрету рассказали сплетню, что у Бронислава вышла серьёзная размолвка с княгиней…

— И он хочет помириться, подарив ей что-нибудь этакое, — понимающе кивнул я. — Нет, никакой приватной информации мы не дадим, и никакой закулисной сделки не будет. Всё, на что он может рассчитывать — это участие в аукционе на анонимной основе.