Терри Гудкайнд - Восьмое Правило Волшебника, или Голая империя, книга 1 Страница 15

Из-за повозки пронзительно заржала лошадь. Бросив быстрый взгляд через плечо, он увидел, что Фридрих пытается успокоить их. Все три лошади поднялись на дыбы, пытаясь сбросить накинутые на них путы. Краем глаза Ричард заметил двойную черную полосу, стремительно метнувшуюся во тьме прямо над землей. Бетти издала ужасный крик.

Птицы исчезли так же быстро, как и возникли, растворившись в густом мраке.

— Нет! — закричала Дженнсен, подбежав к животным.

Перед ними маячила неподвижная тень. Том попытался остановить девушку, но она вырвалась из его рук. На мгновение Ричард забеспокоился, что Том может последовать за ней, но парень уже бежал обратно к Ричарду.

Внезапно из кружащегося мрака, совсем рядом с ним возникли две птицы. Они были так близко, что Ричард мог разглядеть мельчайшие перышки их крыльев, широко распростертых на ветру. Черные хищники взмыли в кружащемся вихре песка, чтобы вновь соединиться в кольцо, и каждый из них нес в мощных когтях маленькую нежную белую фигурку.

Том подбежал, держа лук в одной руке и колчан в другой. Решившись, Ричард с шелестом вложил меч в ножны и схватил лук.

Одним плавным движением он согнул лук и надел тетиву. Затем достал стрелу из кожаного колчана, который Том держал в кулаке.

Как только Ричард повернулся к цели, стрела была наготове и тетива натянута. Это было приятное чувство — ощущать напряжение в мышцах, сопротивление весу, натянутой тетиве, чувствовать наполненность силой, требующей освобождения. Было приятно полагаться на собственную силу, собственные умения, на боевой опыт, на бесконечные часы практики, а главное — не зависеть от магии!

Казалось, фигура человека, которого здесь не было, все еще стоит и наблюдает. Водовороты песка, отекающие ее форму, обрисовывали границы тела. Ричард пристально смотрел на голову формы за острым, как бритва, наконечником стрелы. Как и все лезвия, оно было успокоительно близко Ричарду. С лезвием в руках он был в своей стихии, и не важно, что окрасит его лезвие — кровь или каменная пыль. Металлический наконечник стрелы был направлен точно на пустое место в вихре кружащегося песка, обрисовывающего голову.

Пронзительный крик птиц пронесся над пустошью, вторгшись в вой ветра.

С тетивой у щеки Ричард наслаждался напряжением мышц, весом лука, оперением, прикасающимся к коже, расстоянием между острием и фигурой, наполненной кружащимся песком, сопротивлением ветра, луком и стрелой. Каждый из этих факторов, а также сотня других, соединились имеете, составив одну общую картину, где не было места сознательному расчету. Целая жизнь практики дала твердую уверенность. Наконечник стрелы еще до того, как тетива была отпущена, уже как бы вонзился в свою цель. Фигура все так же неподвижно наблюдала. Весь мир затих в ожидании. Расстояние, казалось, сократилось. Тело Ричарда было натянуто подобно луку, стрела стала воплощением его стремления выполнить предназначение всей его жизни, цель — смыслом его существования. Мозг воина неосознанно производил массу расчетов, необходимых, чтобы стрела и цель соединились.

Кружащийся песок, казалось, замедлился, когда широко распростершие крылья птицы медленно заскользили в густом воздухе. Ричарда знал, что полет стрелы закончится, едва начавшись. Он почувствовал, как тетива ударила по запястью, и увидел, что оперение коснулось лука над его сжатой рукой. Древко стрелы слегка согнулось, стоило ей выскочить и полететь.

Ричард доставал следующую стрелу из колчана, когда первая уже настигла цель. Черные перья взметнулись взрывом в малиновом закате. Птица некрасиво рухнула и с глухим стуком ударилась оземь невдалеке от фигуры, плывущей почти над землей. Окровавленное белое тельце освободилось от когтей, но было уже слишком поздно.

Четыре оставшихся птицы издали крик ужаса. Они били крыльями, пытаясь набрать высоту, а одна из них с пронзительным воплем набросилась на Ричарда.

Воин выбрал следующую цель. Вторая смертоносная стрела понеслась навстречу противнику.

Она распорола разинутую глотку птицы и вышла с обратной стороны головы, прервав злобный крик. Тело, оборвав полет, рухнуло на землю.

Фигура, лишившись поддержки двух грозных хищников, начала растворяться в кружащемся песке.

Оставшиеся в живых три птицы бросили очерчивать форму и кругами носились вокруг Ричарда, источая злобу и ярость. Он невозмутимо пересчитал их сквозь оперение собственной стрелы и нанес третий выверенный удар. Птица в центре подняла правое крыло, стараясь изменить направление, но не успела увернуться, и стрела пронзила ее сердце. Из последних сил взмахивая крыльями, она, крутясь, падала сквозь песчаную бурю и наконец грохнулась на землю прямо перед Ричардом.

Две последние птицы, издавая дерзкие визгливые крики, ныряли в потоках песчаного ветра и по-прежнему пытались напасть на Ричарда.

Он туго, почти коснувшись щеки, натянул тетиву и направил четвертую стрелу прямо в цель. Расстояние стремительно сокращалось. Стрела погрузилась глубоко и разорвала тело черной птицы, все еще сжимающей в когтях окровавленное тельце нежного козленка. Но битва еще не окончилась.

Сложив крылья, последняя тварь бросилась на Ричарда. Рядом с ним скалой стоял Том, казавшийся столь же невозмутимым, как и его хозяин. Как только Ричард выхватил стрелу из колчана, который держал юноша, д'харианец выхватил нож. И прежде, чем Ричард натянул тетиву, брошенный нож распорол хищника. Воин еле успел шагнуть в сторону, когда огромная птица безжизненной каплей свалилась с небес и глухо ударилась о землю прямо перед ним. Как только она рухнула, кровь хлынула по отполированным ветром камням, повсюду разлетелись черные перья.

Рассвет, некоторое время назад наполненный леденящими кровь криками черных птиц, внезапно стал почти беззвучен. Только стоны утихомиривающегося ветра нарушали тишину. Черные перья носились по ветру, медленно плыли в открытом пространстве на фоне желто-оранжевого неба.

В это мгновение солнце вышло из-за горизонта, вытянув длинные тени по пустоши.

Дженнсен прижала к груди одного из слабых белых близнецов. Бетти, жалобно блея, встала на задние ноги. Она не обращала внимания на кровь, бегущую из раны на боку, и пыталась разбудить маленького козленка, навеки затихшего на руках у Дженнсен. Девушка наклонилась к другому близнецу, растянувшемуся на земле, и положила своего безжизненного питомца рядом с ним. Коза тут же начала облизывать окровавленный трупик малыша. Дженнсен крепко обняла Бетти за шею и попыталась оттащить козу подальше. Бетти уперлась копытами, не в силах смириться с фактом смерти, не желая покидать раненых детей. Девушка не могла сделать больше, чем просто шептать подруге на ухо нежные, утешающие слова, заглушая их слезами.