Алекс Градов - Черный клан Страница 15

Через два часа, на той же стоянке, я передал Ваську матери, отошел на безопасное расстояние и гордо сообщил:

— А мы выучили новое слово!

— Ну?

— Васька, давай, — скомандовал я. И похлопал себя обеими руками по голове.

Васька неуклюже повторила мой жест и застенчиво сказала:

— Бух!

Пока Ленка открывала рот для крика, я смылся, хохоча. И очень благодарный бывшей за то, что благодаря ее амбициям мы больше не вместе.

«Как меня угораздило связаться с Ленкой?» — размышлял я по дороге домой. Она мне абсолютно не подходила. Да что там, она вообще была не в моем вкусе! Мне нравились девушки незаурядные, загадочные — в общем, типа Ники. Ленка же была простая как танк. Приземленная, деспотичная и, если смотреть правде в глаза, довольно скучная. Зато у нее был сильный характер. А у меня — наоборот, слишком легкий. И когда Ленка положила на меня глаз и вознамерилась прибрать меня к рукам, я просто не стал сопротивляться и пустил дело на самотек. И вот пожалуйста — результат…

Вообще, с девушками у меня отношения складывались не так, как бы хотелось. Подружек хватало, причем они заводились как-то сами. И сами же скоро исчезали. Или, чаще, оставались — приятельницами. Но сколько-нибудь серьезные отношения сворачивались, так толком ни во что и не развившись.

Может, я просто выбирал себе не тех девчонок. С приветом, типа игровичек, очень скоро начинали раздражать; нормальные быстро надоедали… Нет, увлечений было много, даже влюбляться приходилось… Но в глубине души я чувствовал, что еще никогда и никого не любил по-настоящему. Не встретилось мне еще такой девушки, ради которой я готов был пожертвовать хоть чем-то сто́ящим: ни временем, ни усилиями, ни своей личной свободой делать то, что захочу, и жить как хочу. Свободой — особенно.

Наверно, это и была главная причина того, что никакие нежные чувства не могли заставить меня пустить кого-то в свою жизнь. Ленка, кстати, это понимала. И ее это страшно бесило.

— У тебя бзик на свободе, — пилила меня она. — Ты на ней зациклился. Зачем она тебе? Что ты будешь с ней делать?

На что я строгим голосом отвечал:

— Это не обсуждается!

— Да ты просто слишком любишь самого себя, чтобы полюбить кого-то еще. Эгоист ты, вот и все! А все потому, что инфантильный и боишься ответственности!

Я не спорил. Может, Ленка и права была насчет инфантильности — в какой-то мере. Но еще я чувствовал в себе некий скрытый, невостребованный пока резерв. Словно заархивированный файл с чем-то очень важным… может, даже самым важным. Который раскроется, если я полюблю кого-нибудь всей душой. И вот тогда, может быть… Да нет, почти наверняка… Эта любовь меня и погубит.

Так что лучше для меня будет, если этот файл так и останется нераскрытым.

Прошло уже три дня после моего приключения. Жизнь вернулась в прежнее русло. Собственно, она из нее и не выходила. Ну познакомился с девчонкой. Подрался в пивняке. Сколько раз это со мной бывало — и не сосчитаешь.

Но в то же время я нутром чувствовал: что-то во мне изменилось после знакомства с Ники. А особенно — после драки с Валенком. Не то чтобы я как-то глобально переродился. Просто что-то сдвинулось с прежнего места. Так маленький камешек катится с горы, увлекая за собой остальные, все крупнее и крупнее…

Или еще точнее: что-то такое, что раньше спало, — проснулось. Но что именно — я и понятия не имел.

Может быть, Ники могла бы мне объяснить? Я непрерывно думал о ней. Но она больше не появлялась и телефона не оставила. Правда, сказала «увидимся»… Но это же не обещание. То же самое, что «я сама тебе позвоню». То есть — вообще ничего. Собственно говоря, на что я рассчитываю?

— Ну и хорошо! — сказал я вслух. — Зачем мне неприятности? Взрослый человек, а все о чудесах мечтает, ха-ха-ха! Как подросток! Хотя сейчас и подростков таких не осталось: все только о карьере и думают.

«Ты, Алешка, как не от мира сего», — говаривала мать, обязательно при этом вздыхая. Смысл фразы с годами менялся от «особенный» до «малахольный»…

В неплохом настроении я вернулся домой, поставил чайник, привычным жестом включил комп, рухнул в кресло, вошел в Интернет… И застыл, забыв даже проверить почту. Чувствовал я себя странно. Знакомое ощущение: будто чего-то не доделал, и надо срочно бежать и делать, не то будет поздно.

Я вздохнул, вылезая из-за стола. У меня и раньше такое иногда бывало: на фоне привычной апатии — беспричинные вспышки активности. Вот что значит — с дочкой погулял на свежем воздухе. Не иначе кислородное отравление. Ну и куда мне девать энергию?

Я вышел в прихожую, повисел на турнике, пару раз подтянулся (больше не смог). Посмотрел на велик, покрытый двухлетним слоем пыли.

«Погонять, что ли?»

Не то, все не то!

Хорошее настроение незаметно испарилось. Левый глаз тупо ныл. Голова была тяжелая. Внутри бурлило что-то дикое, требовало выхода.

«Вот бы с Валенком подраться!» — подумал я кровожадно. И понял — вот оно.

Да! Подраться! С Валенком… С районными ментами — лучше всего со всеми сразу. Неважно с кем, неважно почему. До крови, до потери сознания…

«Что это со мной? — подумал я озадаченно. — Что же это меня так колбасит? Ну-ка уймись, коммандос ты наш! Этак опять полночи не уснешь…»

То, что позавчера я не смог заснуть после драки, — этому я не удивился. То, что потом просидел полдня, в прострации, в общем, тоже было нормально. Но то, что вчерашнюю ночь я провел стоя у окна и всматриваясь единственным зрячим глазом в темноту, сам не зная зачем, уже никуда не годилось. Эту ночь, похоже, мне предстояло провести так же увлекательно.

Несколько мгновений я рассматривал кривую пирамиду компакт-дисков, загромоздившую полстола, а потом одним движением скинул ее. Пирамида рухнула на пол с оглушительным треском, подняв над собой облако пыли. На душе сразу полегчало. Я встал, ногой раскидал диски по полу, выбрал оттуда один на память, а остальные сложил в мешок и вынес на лестницу — вдруг кому-то пригодится.

— Заодно и прибрался, — похвалил я себя и вставил диск в дисковод. Это была «Nirvana», альбом «Smells like teen spirit» — тот, самый знаменитый, где на обложке младенец плывет за насаженной на рыболовный крючок купюрой. От «Нирваны» я страшно фанател в подростковом возрасте. Пусть говорят, что музыка «Нирваны» пустая, бессмысленно-яростная, что это протест, ведущий в никуда. Пусть себе говорят, ничего они не понимают! Я выбрал мою любимую песню — коматозно-заторможенную «Something in the way». Такую же отвлекающе-медлительную, как походочка Валенка, но со сжатой пружиной внутри, с подавленной энергией, каким я был сам, когда нес всякую чушь, а сам готовился ему врезать.