Дмитрий Емец - Лед и пламя Тартара Страница 15

– И вы никогда там не были? Даже не хотелось попасть в параллельный мир?

Барон мрака посмотрел на него взглядом прозектора, под скальпелем которого неожиданно зашевелился труп.

– У меня нет там никаких дел. Там ни у кого нет никаких дел. Единственная прелесть заглота– отсюда можно телепортировать незаметно как для света, так и для мрака, – сказал он подчеркнуто сухо.

Арей отошел от стены и мечом стал очерчивать круг, готовя площадку для групповой телепортации.

– Слушай, мне неприятна эта мысль. То, что там, за стеной, граница, где не действуют вообще никакие законы. Ни света, ни мрака... Может, там остатки хаоса? – шепотом сказала Дафна, обращаясь к Мефу.

Меф ничего не ответил. Он и сам не знал.

Когда круг был очерчен, Арей запахнул Улиту и Даф своим плащом и вопросительно оглянулся на Мефа. Меф в последний раз бросил взгляд в соседний заглот. На миг ему показалось, что в отдаленном зеркале быстро скользят фигуры, не имеющие определенных очертаний. Однако рассмотреть он уже ничего не успел.

Горячая золотистая искра опалила Мефу нос. Арей не любил ждать. Нетерпение – визитная карточка мрака. Меф поспешно скользнул под плащ, и, садясь на корточки, оцарапал щеку рукоятью меча Арея. Светлые волосы Даф были охвачены холодным серебристым огнем. Не успел Меф задуматься, не является ли это реакцией на элементарную магию, как тело его стало прозрачным и раздробилось на миллионы крошечных искр. И все они понеслись куда-то. Где-то рядом, Меф чувствовал это, летели и остальные. Дробный, продолжавший мыслить рой.

Не успел Меф осознать себя частью гигантского роя, как все закончилось. Они стояли на голом каменистом склоне, на «проплешине» Лысой Горы. К старой каменной стене лепились похожие на соты дома.

Улита деловито ощупала свое лицо и волосы.

– Какая жалость! Обменяться телами с Дафной мне опять не удалось, – ехидно заявила она.

Арей внимательно всматривался в даль. На дороге, ведущей от ворот поселка, появилась громоздкая телега. На телеге лежало что-то бело-серебристое, трепещущее. Сзади бодро шагали два мордатых, закованных в броню арбалетчика.

– Русалку депортируют, – заметил барон мрака.

– Куда?

– Все туда же. В болото. Все равно без толку. Ночью опять вынырнет в каком-нибудь колодце и начнет колобродить.

Мечник решительно отступил за большой камень. Телега с русалкой уже скрипела поблизости.

– Имейте в виду, здесь мы инкогнито. Наш визит должен остаться в тайне, – объяснил мечник.

– А если кто-то сильно захочет выяснить, кто мы такие? – спросила Дафна.

Арей насмешливо взглянул на нее.

– На Лысой Горе никто не проявляет особенного любопытства. Тут каждому второму есть что утаивать. Каждый третий скрывается от закона. Каждый четвертый не может спокойно смотреть на томатный сок. Каждый пятый не имеет материального тела. Каждого шестого убивают чаще, чем раз в неделю, и ему это порядком надоело... Но все же сильно наглеть не стоит!

Говоря это, Арей развернул к себе Даф и бесцеремонно, точно имел дело с пластилином, что-то сделал с ее лицом. Депресняк зашипел, когда Арей мимоходом коснулся его круглой морды. После Даф наступила очередь Улиты и Мефа. Мефодий почувствовал, как ему больно мнут щеки. Что-то незримое, отслаивающееся и неприятное, как высохший клей, прилипло к коже.

– Не пытайся снять. Это вторая личина! – предупредил Арей.

Меф обернулся и не узнал своих спутников. Барон мрака был не чужд черного юмора. Дафну он превратил в молодящуюся ведьму с тонкими зеленоватыми губами и фарфоровыми зубами. В руках ведьма держала жирного, ощипанного до кожи мопса, утыканного наркоманскими иглами. Мопс пытался по-кошачьи изогнуться, но его заплывшая спина не была предназначена для таких движений, и он лишь простуженно лаял. Улита сильно высохла, вытянулась и стала похожа на королеву красоты в истощенном формате куклы Барби. Правда, на королеву, которую соперницы слегка облили серной кислотой из пузырька.

Сам себя Арей превратил в горбатую бабку-ведунью, завернутую в темные тряпки. Его грозный меч стал клюкой.

– Заметь, это не просто вторая личина. Это вторая личина с подстегом, – произнес барон мрака не без гордости.

– Как это?

– Ну взять хоть тебя, Меф. Неопытный маг увидит просто подгулявшего мертвяка, который перепутал день с ночью. Маг более опытный, из тех, что привык не доверять глазам, подключит истинное зрение и попытается проникнуть под твою личину. И увидит... хе-хе... придунайского вампира, соскучившегося по первой положительной... А теперь тихо! Больше никаких имен!

Телега была уже совсем близко. Арей спокойно вышел из-за камня ей навстречу. Арбалетчики равнодушно покосились в его сторону. Зеленоволосая русалка лежала на соломе и лениво шевелила хвостом. Ей было жарко. На пахнущий сырой рыбой хвост садились мухи.

– Как служится, соколики? Неделя за год, год за век? – спросил Арей, даже не пытаясь изменить голос. Видимо, личина делала это за него.

Молодой широкомордый арбалетчик вскинул на него глаза и сразу отвернулся.

– Вали, бабка! – процедил он сквозь зубы.

Старуха-ведунья поклонилась и, опираясь на клюку, заковыляла к поселку. Да-да, заковыляла. Именно так показалось Мефу. Несмотря на это, он нагнал Арея только у частокола.

В это время года Лысая Гора выглядела неплохо. Особенно живописны были ее дворики, удаленные от широких улиц с магазинами и присутственными местами. Затененные виноградом, с пирамидальными тополями, с черепичными крышами, с цветущими яблонями, прекрасные места эти, казалось, специально были предназначены мирозданием для медленной и степенной деградации. Годы здесь проносились как дни, и если бы не бессмертие многих лысогорцев, их жизнь просвистела бы мгновенно, как скорый поезд мимо заплеванного полустанка.

Над дорогой висела полоса зноя. Все, что было живого (на Лысой Горе данное понятие воспринималось расплывчато), пряталось в садах или под крышами. Лишь пустые ведра проплывали к колодцу, охраняемые от вороватых соседей драчливыми коромыслами, или воинственно хлопал крыльями на заборе прогонявший василисков петух.

Дважды на перекрестках попадались торговки. Прячась в тени и болтая, они нет-нет да бросали взгляды на столики со своим немудреным товаром. Там, на газетках, кроме семечек, обычных в этих местах, жарились на солнце сушеные глаза, пораженные грибком ногти и какая-нибудь экзотика, вроде позвоночных дисков великана, дающих силу в бою. Одна бойкая торговка выложила на газетке штук пять пузырьков с каплями берсерка.

Меф забавы ради хотел купить (торговка уже лениво завозилась, настраиваясь, чтобы подойти к столику), но Улита вежливо сказала: