Александр Рыжков - Заточённые души Страница 15

После хорошего обеда не грех и вздремнуть!

Что-то размытое, бесформенное. Оно говорит со мной. Нет, я говорю с ним. А оно вибрирует, расширяется, обволакивает меня. И молчит. Мне должно быть страшно. Но я не боюсь. Внутренний голос говорит мне: тебе не стоит сопротивляться. Тебе нужно принять. Может, это оно мне говорит? А я всё спрашиваю и не получаю ответы. Что со мной? Меня медленно засасывает, поглощает переливающаяся всеми цветами масса. И говорит. Да, она говорит со мной. Она говорит, чтобы я принял подарок. Она говорит, что другого выбора нет. Она хочет от меня того, чего я не могу ей дать. И всё затягивает, залепляет глаза, затекает в рот и нос. Я не могу сопротивляться. Никогда не мог. Я нужен ему, этому странному расплывчатому существу. Меня несёт стремительный поток. Закручивает, переворачивает, выбрасывает наружу и вновь поглощает. Разбивает на мелкие кусочки и соединяет воедино. Но, кажется, соединяет как-то не так. Словно, к моим частичкам прилипли другие. Я теперь никогда не буду тем, кем был прежде… Летучая мышь?

Отовсюду доносились возня и писк. Я открыл глаза и прямо перед лицом увидел маленькое крылатое тельце. Моя рука не заставила себя ждать и схватила паршивку. Летучая мышь истерично забилась, пуская в ход острые когти и резцовые зубы. Кулак сам сжался, оборвав сопротивление животного. Я отбросил в сторону окровавленную тушку, вытер руку о штанину и, перебарывая свой страх, огляделся по сторонам. Пещера кишела взбудораженными летучими мышами. Кич метко отстреливал их из рогатки. Сир размахивал палкой, почти с каждым махом сбивая вредителя. Кира с криками выдирала из всклокоченных волос мелких кровососов. Брок размахивал кулаками и грязно ругался: летучие мыши были быстрей и почти всё время ускользали из-под его яростных ударов. Лорк виртуозно размахивал рапирой, рубя напополам мягкие тельца врагов. Бирюк не отходил от спящего Алерадуса. Его челюсть только и успевала смыкаться в стремительно надвигавшихся роях вредителей. Я достал из ножен свои короткие мечи и, издав боевой кличь (хотя вышло что-то вроде приглушённого вопля отчаяния), принялся повергать ими противников. Бой был неравным – летучих мышей слишком много. Казалось, что на место одного убитого прилетало пять новых. Они вылетали из трещины в полу и стенах. Странно, раньше, осмотрев всю пещеру, я никаких трещин не обнаружил. У выхода виднелся освещаемый лунами силуэт верблюда. Трусливое животное! Хотя, нам не помешало последовать его примеру. Бирюк додумался до этого ещё раньше меня, так как он уже направлялся к выходу, неся мага за ворот плаща. Я схватил первую попавшуюся под руку овечью шкуру и устремился за ним. Остальные не отставали.

Облако кровососов преследовало нас. Лунный свет мелькал на быстрых тёмных телах. Я махал мечами перед собой, но неэффективно. В голову начали пробираться нехорошие мысли. Погибнуть от этих мелких вредителей? Нет ничего позорней…

Ночь разорвалась голубыми трещинами. Сотни обугленных телец попадали на землю. Из поднятых рук Алерадуса вырывались красные магические молнии, тысячами тонких нитей растекающиеся по рою летучих мышей. Зловещий красный свет освещал лицо мага. Мы никогда ещё не видели его таким измученным: казалось, что в бороздах морщин скопилась вся усталость и тяжесть прошедших веков. Если бы кто-то попросил меня представить лицо Дряхлеющей Старости, то лучшего, чем лицо Алерадуса в тот момент, я бы не подобрал.

Только последний кровосос упал на землю, ноги колдуна подкосились, и он потерял сознание.

Буря кончилась ещё когда я спал, и это радовало, но не могло радовать то, что большинство вещей мы забыли в пещере. Дул пробирающий до костей ледяной ветер. Мы разожгли костёр и поочерёдно укрывались спасённой мною шкурой. На эту ночь Бирюку пришлось позабыть о своём горделивом нраве и позволить нам прижиматься к его шерсти, словно сонным щенятам к боку заботливой матери. Кстати, когда я прижался к нему, то почувствовал что-то мягкое, шершавое и тёплое. Это была летучая мышь, зарывшаяся в его шерсти и сосущая кровь! Эти твари могут так месяцами кормиться, и ты ничего не почувствуешь!

На теле волка мы нашли ещё шесть кровососов. На верблюде, как это ни странно, ни одной. Кстати, верблюда мы усадили рядом с Бирюком в качестве дополнительной грелки – он долго сопротивлялся, но потом, как и волк, смирился.

Чтобы не замёрзнуть, нужно не спать, но лично для меня это не проблема. Днём я хорошо отдохнул и был полон сил, которые не до конца успел истратить на бой с обитателями пещеры.

Я обратился к Бирюку. Он понимал человеческий язык, но отвечать мог только на своём. Волк прорычал в ответ. Мне показалось, что эту интонацию я слышал в его разговоре с магом. Кажется, она означала "оставь меня в покое". Я спросил, правильно ли догадался о значении его слов, и зверь утвердительно кивнул. Потом я спросил, как на волчьем языке будет "давай подружимся"? Он жалобно проскулил в ответ. Так продолжалось до самого утра.

Я учился волчьему языку.

С восходом солнца пришёл и голод. Последняя тушка кролика его утоление нам предложить не могла. Да и, в конце концов, она предназначалась Алерадусу. Решили пойти на охоту. По отдельности у нас больше шансов что-нибудь поймать. С не приходящим в сознание магом остался Бирюк. Ну, и верблюд, разумеется (ох, не люблю я его тупую, харкающую липкой слюной морду).

Пустынная местность не была такой уж и пустынной – стоило только хорошо смотреть. Чем дальше я заходил, тем живее была растительность. Встречались мелкие деревья, кустарники, трава. Невдалеке проползла змея. Гнаться за ней не стал. Не люблю змеиное мясо: сильно твёрдое и, на мой взгляд, невкусное (это если не вспоминать о поносе, который оно у меня вызвало в прошлый раз). Не понимаю, что в нём Сир находит?

В руках у меня был охотничий лук. Наспинные ножны с двумя мечами в них взять не отказался. Они, конечно, мешали, так как за спиной был ещё и колчан со стрелами. Но с этими клинками близ сердца мне всегда спокойней.

Вообще-то, я стрелок так себе. Больше люблю ближний бой. Рукопашная, двуручный бой короткими мечами, одним мечом с шитом или без – моя стихия. Для лука у меня не хватает терпения, как сказал мой великий учитель. Он ещё что-то говорил про лень и нежелание овладеть этим оружием. Мол, научился мечом махать – и уже море по колено. Да, он был, как всегда, прав. Но к чему душа лежала, тому я и учился. Луком овладел на среднем уровне и дальше не стал развивать. Ведь на всё нужно время. Я предпочёл совершенствоваться в ближнем бою.

Наконец-то пришёл момент, когда я пожалел, что плохо стреляю. Выпущенная мной стрела просвистела над спиной удиравшего кабанчика. Полугодка, если не меньше. Где-нибудь должны быть и другие. Может повезёт, и я наткнусь на целый выводок? Главное, чтобы их мама с папой были где-нибудь далеко.