Тиа Атрейдес - Песнь первая. Дитя Грозы Страница 15

Лягушонок обдумывал открывающиеся горизонты, пропуская издевки мимо ушей. Пожалуй, жизнь обещала стать ещё увлекательней — учитывая, что из любой ситуации он умел извлекать максимум интересных возможностей и удовольствия. А что касается музыки — будь его воля, только ею бы и занимался.

Остальным ученикам надоело подкалывать будущего музыканта — ну не реагирует, и хоть ты тресни! И они переключились на собственные проблемы, не обращая больше внимания на Лягушонка.

— Мастер считает, что я уже готов к серьёзной работе! — Угорь, который лез из кожи вон, чтобы казаться взрослым, всё же семнадцать лет — это вам не шутки, чрезвычайно гордился оказанным доверием и напускал туману. — Такое задание не каждому по плечу. Учитель сказал, что из учеников только я смогу справиться с таким опасным предприятием! И я получу два золотых! — это был его сильнейший аргумент.

Подпевалы впечатлились и уважительно притихли.

— Келм, Свисток, Ласка! — кивнул Бахмал старшим ребятам. — Обмоем? Завалимся в заведение к Кривому, у него новые девочки!

— К Кривому? Угорь, а мы? Мы же твои друзья! — Простак и Игла не на шутку обиделись таким пренебреженим.

— Вы мелкие ещё, что вам у Кривого делать? — состроил удивленную физиономию Бахмал. — Ладно, в первый день праздника пойдем!

— Спасибо за приглашение, Угорь. — Свисток пожал плечами. — Мне сначала свои два золотых заработать. И на первый день у меня дел до демона, удружил Учитель… а там видно будет.

Остальные ребята с интересом уставились на Свистка, ожидая пояснений — что там любимчику Мастер поручил. Но Орис молчал, как рыболюдь на суше.

— Ну, как знаешь, Свисток. — Угорь старательно делал вид, что отказ ему по барабану. — Тебе и девочки ни к чему… у тебя вон менестрель есть! — не удержался от очередной издёвки, хоть обычно и остерегался задевать Свистка напрямую. В отличие от хлипкого на вид и равнодушного Лягушонка, Орис был изрядным здоровяком, не обделенным ни силой, ни ловкостью, и, не задумываясь, мог дать в глаз насмешнику.

Но потасовке не суждено было начаться, так как Фаина позвала учеников завтракать.

Через час неразлучная парочка, свесив ноги с полуразрушенного пирса, сидела в самой подозрительной части порта. Сюда, к заброшенным причалам, почти не доносился гомон доков. Баржи утюжили легкую рябь, сновали рыбацкие лодки, изящным лебедем проплывала мимо торговая шхуна.

— И сегодня, говорит, пойдешь знакомиться с маэстро. Нет, ну ты представляешь? Хоть словом бы обмолвился!

— И что? Он хоть раз что-нибудь говорил заранее? Хоть кому-нибудь? Все бы Наставнику загадок и туману. Тебе, по крайней мере, объяснил более или менее чем ближайший год заниматься. А мне — посмотрим, посмотрим. По обстоятельствам.

Орис несколько минут сосредоточенно наблюдал за тем, как Лягушонок пускает камешки по волнам.

— Не нравится мне завтрашнее предприятие с Седым Ежом. — Свисток вздохнул. — К гному-то, конечно, он без меня полезет, но и разведывать обстановку около банка — то ещё удовольствие. Ты видел, какая у них охрана? И магии, небось, в каждом камне на сто саженей вокруг понатыкано. А я в магических штучках ни бельмеса не понимаю.

— А кто понимает? В столице магов, кроме придворного — пара знахарей да три гадалки. А в гномьих наворотах сам Тёмный ногу сломит. Не дрейфь, прорвёмся. Ну, подумаешь, поразнюхать, не изменилось ли расположение постов, и прочую ерунду.

— Да знаю… а все равно, к банку соваться… мало ли, что тем ещё Ежу понадобится.

— Вряд ли. Думаю, это вообще не его идея с подстраховкой. Зачем ему? Даром, что ли, Призывающий, третий человек в Гильдии. — Лягушонок запустил в волны последний камешек. — Хочешь, вместе пойдем?

— А мастер потом нам обоим по голове даст.

— Ну и что? — Хилл подмигнул приятелю. — В первый раз, что ли… зато веселее будет.

— Безответственный ты, Лягушонок. — Довольный Орис растянулся на теплых досках пирса, закинув руки за голову.

— Мне можно. Это ты у нас будущий Глава Гильдии, а я так, менестрель. — Не менее довольный жизнью Хилл запрокинул голову, жмурясь под горячими утренними лучами.

Седой Еж, действительно, не особо нуждался в помощи учеников. Очередной заказ не представлялся ему чем-то из ряда вон выходящим. Ничего особенно сложного: проникнуть в кабинет Председателя Гномьего Бакна и вынести кое-что из фамильных ценностей, а именно — статуэтку Просыпающегося Дракона. И затем подбросить её некоему подозрительному господину, практически конкуренту Гильдии Тени — специалисту по деликатным поручениям герцога Дарниша. Самая обычная работа, даже убивать никого не надо. Если бы не хваленная гномья охрана и магические ловушки, Гильдия обошлась бы специалистом попроще, вот только с рунной магией мало кто сладит. А у него, Седого Ежа, на это дело чутьё. Не маг, даже на ученика не потянет, но обходит гномьи пакости только так. И плата весьма, весьма… А то, что потом Дарниши и гномы передерутся, так не его проблемы. И имени заинтересованного лица он не знает, и знать не желает. Его дело маленькое, выполнить контракт и получить гонорар, а все остальное может катиться в Ургаш.

— Нет, я не понимаю, почему этим выскочкам Ламбрукам так повезло!

— Как, вы не знаете, дорогая баронесса? Ведь их старшая дочь ведьма!

— Дарика? Да не смешите меня, дорогая!

— Так вы не видели, как магистр с ней беседовал? Говорю вам, он пришел звать её в ученицы!

— Да она же глупее пробки! Ни за что не поверю, что эта желчная мымра хоть на что-то годится.

— Вот помяните мое слово! Вы ж не будете отрицать, что старая графиня была Темной?

— Это которая зимой приказала долго жить? Разве она Дарике прямая родня?

— Троюродная прапрабабка по отцовской линии! Куда роднее?

— Нет, ну что вы. Такой никчемной девицы, как леди Ламбрук, при всем уважении, дорогая, я больше и не знаю. Со всеми капиталами графа — и до сих пор не замужем! Это в девятнадцать-то лет! Третий сезон в дебютантках.

— Так она и магию получила, как Её Светлость почила.

— Нет, не верю. Вот хоть как — не верю. Вы только посмотрите на неё — какая магия с этакой постной физиономией?

Стоя у высокого окна с бокалом лорнейского, Придворный Маг рассматривал собравшуюся в гостиной Ламбруков публику. Двух особо нахальных дворян, возомнивших о себе невесть что, он вежливо, но убедительно попросил его впредь не беспокоить, и теперь пребывал в приятном одиночестве. Столь нечастое развлечение, посещение светского приема, даже доставляло магистру удовольствие — примерно как наблюдение за редким видом жуков.