Вера Школьникова - Дети порубежья Страница 15

Саломэ, наконец-то, обрела дар речи:

— Я не верю ни одному вашему слову! И уберите эти гнусные бумаги! Не знаю, что вы задумали, но ничего не получится — я не допущу, чтобы вы навредили Леару. Даже не пытайтесь придти в Высокий Совет и повторить свою клевету!

— Ваше величество, — попытался он успокоить разъяренную наместницу, — если ничего не сделать — будет скандал. Судья потребует справедливости и будет прав. Вмешается храмовый совет, у них с Хранителем давние счеты, а Высокий Совет в сложившейся ситуации будет только рад поддержать жрецов. У нас всего несколько дней, чтобы принять меры. Вы можете не верить мне, не верить бумагам, но вам придется поверить в судебное дело, и тогда уже не важно будет, клевещет ли обвинение. Нужно срочно перевести судью Фергана в другую управу, а на его место назначить своего человека. Если вы лично подпишете перевод и новое назначение, я успею провести их через министерство справедливости без лишних вопросов, но если вы промедлите — придется принимать более суровые меры. Если, конечно, вы не хотите, чтобы Хранитель ответил согласно закону, — министр положил на скамейку папку с бумагами.

Пока он говорил, наместница сумела вернуть себе некоторую долю самообладания и почти спокойным голосом ответила:

— Мы не собираемся принимать никаких мер по несуществующему поводу. Если же окажется, что повод все-таки существует, вам лучше заранее подать в отставку и уехать за пределы империи. Впрочем, это вам лучше сделать в любом случае, поскольку мы немедленно поставим Хранителя в известность о ваших гнусных измышлениях. И на будущее, прошу запомнить, что мы не желаем видеть вас без предварительно согласованной аудиенции.

На какой-то краткий миг несколько блеклое, несмотря на безупречную красоту, лицо Саломэ Светлой приобрело решительные черты Энриссы Златовласой, и склонившийся министр впервые поверил, что нынешняя наместница находится в кровном родстве с предыдущей. К сожалению, ее величество, в отличие от предшественницы, выказывала характер не там, где следует.

Когда разразится гроза, наместница прибежит к нему за помощью, но судье Фергану, доброму и честному человеку, придется заплатить жизнью за ее недальновидность. Хорошо, если это послужит ее величеству уроком, но сам министр предпочел бы устроить несчастный случай потерявшему всякий страх Хранителю (совесть тот потерять не мог по причине ее отсутствия). Увы, с этим господин министр уже опоздал.

Хранителя Саломэ застала в его личных покоях, на самом верху башни. Наместница редко заходила туда, зная, что Леар, как и она сама, ценит уединение; несколько часов одиночества в день были для него жизненной необходимостью, как вода и воздух. Но сейчас она не могла дождаться, пока он спустится вниз, не могла отложить разговор на потом, так глубоко пылало в ней возмущение.

К своему удивлению, Саломэ обнаружила, что Хранитель не один — Леар стоял посреди заваленной свитками и книгами комнаты на небольшом пятачке свободного пространства и держал за руку грязного худого оборванца лет десяти-одиннадцати, точнее сказать было сложно. Оборванец старался сохранять безразличное выражение лица, время от времени проверяя, не ослабла ли хватка, но Леар без труда сгибал пальцами золотую монету и не собирался выпускать свою добычу. Он озорно улыбнулся Саломэ:

— Рад вас видеть, ваше величество. А я себе ученика нашел. Вот, познакомьтесь, это Лерик, — Леар подтолкнул мальчишку вперед, — Лерик, эта прекрасная дама — наша наместница. Посмотри и запомни.

На какое-то время ошеломленная Саломэ забыла, зачем она пришла: Леару уже давно намекали, что неплохо бы обзавестись учеником, в этом вопросе маги проявляли редкое единодушие с Храмовым Советом, но Хранитель каждый раз отговаривался нехваткой времени и молодостью, прекрасно понимая, что ему будут рады найти подходящую замену.

Дважды он отсылал обратно юношей из храма Аммерта, ядовито отписав отцу-наставнику, что если бог знания и отметил этих отроков своей печатью, они сумели скрыть ее под толстым слоем грязи невежества. И вот теперь он подобрал нищего мальчишку и хочет сделать его учеником Хранителя? Да это же все равно что плюнуть жрецам в лицо! Леар словно специально ищет неприятности.

Она шагнула вперед, набрав побольше воздуха, чтобы сказать все, что думает по этому поводу (к сожалению, Саломэ не имела права вмешаться, только Хранитель решал, кого взять в ученики), но Леар остановил ее:

— Нет-нет, не подходи, на этом молодом человеке блох больше, чем в блошином цирке, а вши размером с помоечных крыс. Познакомитесь ближе, когда я его отмою. Да не смотри ты так, он хороший мальчик. Вымою, переодену, никто и не скажет, что на помойке подобрал.

Мальчишка резко рванулся, сморщившись, но Леар и не подумал ослабить захват:

— Не дергайся, молодой человек, не поможет. Позволь тебе напомнить, что ты пошел со мной добровольно.

Герцог пояснил наместнице:

— Мы познакомились на рынке, там есть небольшой развал, где обмениваются свитками и книгами. По большей части ерунда, но иногда попадается что-то интересное. Нашего юного героя собирались там бить смертным боем, поймав за руку, причем, что любопытно, не в первый раз. Оказалось, что книги он воровал не для пропитания, а для души, почитать на досуге. А читать выучился у жреца в храмовой школе, заплатив за это честно украденными деньгами. И пока учился, обходился по большей части духовной пищей, на телесную не хватало средств. Выучившись читать, молодой человек осознал, что на такой диете долго не протянет, и дальнейшую пищу для души воровал там же, где и все остальное — на рынке, благо что книжники народ терпеливый и благодушный. Но на десятый раз даже их терпению пришел конец. — Леар весело рассмеялся. — Этот нахал, вместо того, чтобы схватить, что первое подвернется, и убежать, перебирал книги часами, выбирая интересные. Между трепкой и мной он выбрал меня, а теперь, похоже, сожалеет.

Мальчишка перестал дергаться, осознав, что бесполезно, и обречено уставился на наместницу. Если до сего момента он еще мог сомневаться, что действительно попался Хранителю, (хотя библиотечную башню знали все горожане, она возвышалась даже над королевским замком) то теперь нельзя было не поверить — никто, кроме наместницы, не посмел бы надеть белое платье.

— Ваше величество, — захныкал он жалобно, велите ему, пусть меня отпустит! Я больше воровать не буду, Семерыми клянусь! — Было очевидно, что маленький воришка не верит в добрые намеренья Хранителя. Похоже, он решил, что библиотекарю понадобилась человеческая кожа для переписывания магических трактатов.