Игорь Минаков - Можно, я попробую еще раз?! Страница 15

Но придумать для конкретного заклинания нужную последовательность слов – дело нелегкое, требующее чутья, таланта, вдохновения и, конечно же, терпения и настойчивости. Иногда ошибка в одном только слове может привести к диаметрально противоположным результатам. Чем проще заклинание, тем оно короче, – самые простые состоят из нескольких слогов, в то время как наиболее сложные иногда напоминают поэму.

На силу заклинания влияет уровень самого мага: чем он выше, тем мощнее будет результат воздействия. Но итог также может зависеть и от степени концентрации чародея, и от имеющейся у него в данный момент магической энергии (и от многих других обстоятельств, включая рельеф местности и расположение звезд). Этим и объясняется, почему сложные чары недоступны неопытным: силенок не хватает (к тому же обычно начинающий чародей путается в тонкостях и деталях, а именно они определят окончательный исход). И благодаря этому же закону маг не способен бездумно швыряться заклинаниями, как только подобная блажь придет ему голову: запасы энергии его не безграничны. Собственно поэтому поединок начинающих больше похож на драку неумелых боксеров в середине последнего раунда – пот ручьями, грозный оскал, пара слабеньких неточных ударов – соперники виснут друг на дружке, набираясь сил, в то время как опытные волшебники в магической дуэли скорее напоминают шахматистов с продуманными ходами, резкими контратаками, блестящими комбинациями и неожиданным финалом, – а что вы думали, спортивные зрелища в Гертале очень любят и ценят.

Концентрация усилий штука нелегкая, и иногда из-за нее приходится идти на жертвы. Кто-то, чтобы сосредоточиться, дергает себя за ухо или судорожно потирает ладони, другой насвистывает или вертит украшенный резьбой посох, третий не способен собраться с мыслями без прикосновения к полям шляпы.

Именно ради повышения мощи и дальнейшей славы Магии вопросы изобретения новых заклинаний и самых действенных способов применения существующих занимают умы элиты волшебства и чародейства.

Каких только теорий не было выдвинуто за годы существования Школы. И знаменитая недоказанная гипотеза о том, что все заклинания в мире являются лишь составляющими единого Великого Заклинания, и о невозможности предсказания погоды как не подверженной магической науке (вот ведь странная штука – управлять можно, а предсказать – никак), и даже очень популярная присказка, что чем больше режут слух слова заклинания, тем надежнее его эффект.

Теория о пристрастии к той или иной магической области в зависимости от возраста мага хотя и была доказана на практике, все еще вызывала беспрестанные возражения.

В частности, считалось, что к боевой огненной магии, полетам и превращениям более склонны юные чародеи, в то время как умудренные опытом обращают внимание на некромантию и магию духа. Была также проделана кропотливая работа и собран свод заклинаний, неприемлемых и запрещенных для адептов Белой и Серой Магии. К сожалению, побочным эффектом стало то, что эта книга, таким образом, оказалась замечательным учебником для приверженцев Черной Магии.

И еще немало ошеломляющих опытов и блистательных экспериментов проводилось в стенах Школы.

Поедание всевозможных гадов для усиления действия заклинания было с негодованием отвергнуто, так как самим магам есть жаб и пауков не сильно хотелось, а предварительно скармливать их потенциальным объектам воздействия заклинаний представлялось затруднительным. Идея о том, что любой предмет обладает внутренней волшебной силой, тоже не прижилась: не каждому хочется обнаружить магический талант у любимого кресла-качалки.

Зато была блестяще доказана зависимость силы заклинания от погодных условий: в грозу все действует во много раз сильнее, а при урагане и землетрясении вероятность ошибки значительно выше (впрочем, последний вывод достаточно очевиден, если учесть обстоятельства, при которых произносится формула, – тут любая концентрация может дать сбой).

Успешно завершилось замечательное исследование о том, что наличие специфического волшебного дара, например телепатии или левитации, во много раз усиливает мощь соответствующих заклинаний. Мы также подвергли углубленному изучению ныне живущих волшебников и известных исторических личностей, чтобы понять, с какой частотой обычно встречается в их среде тот или иной магический талант. Особо интересным результатом явилось то, что частота появления особого дара зависит от общей обстановки в мире. Например, талант предвидения обычно просыпается в людях незадолго до серьезных катаклизмов и потрясений, а излечения – в годы непрерывных войн, как будто природа сама обладает разумом и всегда выбирает для своих детей те дары, что могут им послужить наилучшим образом.

Отдельной почетной медалью было отмечено изобретенное заклинание, позволяющее не путаться в развевающихся полах нескончаемой мантии – это неоценимая вещь для магов, любящих щегольнуть невероятными и необычными одеяниями.

Все выше сказанное – только малая толика того, чем занимались волшебники Школы в свободное от преподавания время.

Человеку свойственно стремление объяснять необъяснимое и упорядочивать неупорядочиваемое. Подобное свойство обычно начинает проявляться у детей и проходит у взрослых, словно неощутимое головокружение на краю обрыва, но ученые и учителя страдают этим всю жизнь. И иногда это страдание приносит пользу всем остальным (хотя зачастую совершенно не там, где изначально планировалось).

ГЛАВА 11,

где Урчи, упражняясь в магическом искусстве, демонстрирует недюжинные таланты вместо очевидных решений

С детства не люблю яблоки!

– Нет, этот Урчи совершенно невозможен! Это худшее, что со мной случилось за все годы преподавания в Школе, а позвольте заметить, что за два с половиной века я повидал немало! – Эту гневную тираду произносил Куртал (тот самый, который в приемном совете утверждал, что уж что-что, а справиться со студентом внутри Школы дело легче легкого), и гномики на его шляпе неодобрительно цокали языками.

Куртал наморщил лоб и стал вспоминать наиболее яркие отрицательные впечатления из своей продолжительной биографии.

– Я еще помню нашествие павлинохвостых циклопов с острова Мелти, которые гипнотизировали своих врагов покачиванием распушенного во всей своей красе хвоста. В довершение всех бед они обладали врожденным иммунитетом к магии, что делало их еще более грозными противниками. Вторжение грозило затянуться, если бы не изобретательный Цсамун. Его, и только его, заслуга в том, что было придумано и применено на защитниках города заклинание обесцвечивания, из-за чего весь мир люди стали воспринимать как различные оттенки серого цвета. Буйство красок перестало оказывать свое гипнотическое влияние, и циклопы с позором бежали с материка.