Стерлинг Ланье - Странствия Иеро Страница 16

«Что-то (неизвестное) в глубокой воде, — пришел ответ на его безмолвный вопрос. — Что-то очень плохое».

Это суховатое замечание его скакуна заставило Иеро вскочить на ноги. Он поспешно оседлал Клоца и, позвав медведя, отправился к дальнему концу заросшего кустарником островка, на котором они провели день. Ему никогда еще не приходилось сомневаться в здравомыслии и тонкой наблюдательности Клоца. Если лорс сообщил, что в воде скрывается что-то плохое, значит, так оно и есть; если лорс боялся его, значит, это нечто чудовищное. В темных болотных водах могли водиться какие угодно твари, от огромных снаперов до лягушкоподобного монстра, с которым они встретились накануне.

«Или еще что-нибудь похуже», — подумал Иеро.

Его удивляло отсутствие воздушного наблюдателя. Может быть, он не появлялся оттого, что поход через огромное болото был опасен и слуги Нечистого или не могли представить, что он пойдет на этот риск, или полагали, что из трясин Пайлуда ему не выбраться.

Ночью они снова слышали вопли чудовищных фрогов — так Иеро назвал лягушкоподобных тварей; к счастью, жуткие завывания раздавались где-то на востоке, далеко от их пути. Затем, позднее, из зарослей тростника, мимо которых они проходили, донеслось такое громкое шипенье, будто там скрывался прародитель всех ползучих гадов мира. Путники поспешно миновали это место, и Иеро в течение часа внимательно следил, не крадется ли кто-нибудь за ними.

Наконец сырой воздух всколыхнуло дыхание бриза, который принес странные ароматы и напомнил, что они приближаются к морю. Иеро, наблюдая, как широкие копыта Клоца месят грязь, подумал, что он, возможно, станет первым человеком, которому удалось преодолеть огромное болото.

Весь следующий день лил дождь, к счастью, теплый. Под утро Горм отыскал огромную кучу гниющих растений, поросшую тростником. С помощью медведя Иеро выкопал нечто вроде землянки, в которой они и провели светлое время дня.

Вечером ливень все еще продолжался. Несмотря на многочисленные попытки, священнику не везло с рыбной ловлей — он не смог поймать даже уклейку. Тогда он разделил с медведем остаток мяса, добавив немного сухарей. Что касается Клоца, тот был удовлетворен полностью, ибо мелкие лужи вокруг их убежища покрывали водоросли — любимая пища лорса.

Вечером они двинулись дальше. Горм, как обычно, переваливался впереди, с неподражаемым искусством выбирая твердые участки почвы и избегая открытых пространств, освещенных лунным светом. Глядя на него, Иеро подумал, что если он сумеет выбраться из трясин, то лишь благодаря своим спутникам. Действительно, оба были незаменимыми компаньонами для такого странствия — чуткий, бдительный и осторожный медведь и могучий лорс, неприхотливый и приспособленный к переходам по топям и грязи не хуже любой амфибии.

До сих пор им сопутствовала удача. За три дня они сумели глубоко проникнуть в эти дикие пространства, где смешались вода и твердь земная; они даже смогли, не подвергаясь особой опасности, наблюдать чудовищные формы жизни, обитавшие тут. И несмотря на мириады насекомых, причинявших путникам неимоверные муки, Иеро, самый уязвимый из них, не ощущал каких-либо симптомов болезни — смертельно опасной лихорадки Пайлуда.

Они шли вперед всю ночь. Священник снова помечал дорогу, оставляя зарубки на зеленых стволах тростников.

На исходе ночи странники разбили лагерь на краю темной глубокой лагуны. Эта черная маслянистая вода почему-то не обеспокоила Иеро, словно его обычная подозрительность уснула под чьим-то странным, убаюкивающим влиянием.

Священник настолько выдохся, что скоро почувствовал необоримую сонливость, несмотря на горящие укусы москитов и удушающую жару. Наступил день, а он все еще лежал и лежал в каком-то наркотическом оцепенении.

Его животные тоже спали, подергиваясь, когда насекомые или пиявки пробирались через корку грязи, покрывавшую их тела. Они были истощенными и усталыми, но дело заключалось не только в этом. В глубине одной из седельных сумок крошечная капля света на круглом циферблате со странными обозначениями разгоралась, тускнела и снова наливалась светом. Силы и токи, невидимые для глаз, но тем не менее мощные, реальные, пронизывали мглистый туман, который клубился над Пайлудом. Где-то за болотом, в южных землях, в неведомых тайных норах, совещались слуги Нечистого, спорили, высказывали опасения, принимали решения. В самом сердце трясины пылал контрольный сигнал — знак того, что некий противник, обладающий неизвестной мощью, проник в запретный район. Знак говорил, что пора собирать силы. И в затонувших городах, затерянных и похороненных навеки под топью и грязью болот, началось шевеление странной, опасной и неестественной жизни.

Миновало утро; бледное солнце слабо просвечивало сквозь туман. Ни один порыв ветра не рябил поверхности луж и озер; листья и стебли тростника неподвижно замерли в сыром воздухе. Путники все еще дремали, иногда всхрапывая или что-то бормоча во сне. Наступил и прошел полдень, но они все еще лежали неподвижно. Кончался день, солнце медленно садилось за облаками, затянувшими горизонт на востоке. Белесое ночное марево поднялось с темной поверхности воды, смешиваясь со светом уходящего дня.

И в этот сумрачный час явился Обитающий в Тумане. Никто не знал, в каком логове он скрывается, где прячется днем. Грандиозные космические силы, спущенные с цепи Смертью, породили странных и ужасных созданий, никогда не знавших дыхания истинной жизни. Одним из них был бродивший в туманах Пайлуда монстр. Оставалось лишь догадываться, каким образом смог он найти троих путников; возможно, ему помогло сигнальное устройство, спрятанное в седельной сумке. Так или иначе, он разыскал их, и этого было достаточно.

Внезапной атаки не получилось — разум Иеро, чуткий к ментальным переменам даже во сне, поднял тревогу. Священник очнулся, судорожно сжимая свой серебряный медальон, словно крохотные крест и меч могли защитить от подкравшейся к нему гибели.

Туман наконец поднялся над темной протокой, у которой они разбили лагерь, и теперь можно было разглядеть маленькое суденышко, выплывшее из-за соседнего островка. Размерами с небольшой баркас, с закругленными носом и кормой, оно было выкрашено в черный цвет, и его корпус почти сливался с поверхностью воды. В нем неподвижно застыла фигура, укутанная в белесый плащ с низко надвинутым капюшоном. Каким образом двигался этот странный челн, было непонятно, но он уверенно рассекал маслянистую воду, нацеливаясь прямо туда, где сидел изумленный священник.

Перед жуткой фигурой в саваноподобном одеянии распространялась мощная волна злобы, ударившая по сознанию человека, накрывшая его огромной холодной сетью. Позади Иеро покачивались два его верных спутника, спящие, недвижимые; телепатическая сила Обитающего в Тумане подняла животных на ноги, но не разбудила их, оставив погруженными в транс. Священник понял, что нечто ужасное захватило их всех, что это существо в челне может уничтожить животных, может командовать им самим и что цель жуткого монстра — не убийство, а порабощение его, Иеро, души, разума и тела. Он вдруг отчетливо осознал, что приближавшаяся тварь была воплощением той самой опасности, о которой предупреждали Крест и Глаз.

Все это пронеслось в его голове, пока он лихорадочно готовился к ментальному поединку. Черная лодка завершила свое безмолвное скольжение, уткнувшись носом в берег в десяти футах от священника, и он увидел в тени капюшона глаза Обитающего в Тумане. Два бездонных провала, источавших ужас и злобу…

Это был еще один телепатический бой, подобный тому, который Иеро пытался вести со С'нергом. Имелось, однако, отличие: колдун Нечистого, как бы страшен он ни был, все-таки являлся человеком, и его ментальная мощь питалась из источника врожденных способностей, развитых годами тренировок. Но это существо, возникшее из тумана, не имело ничего общего с родом людским. О существовании подобной твари Иеро ничего не знал; он мог лишь ощутить, что огромная телепатическая сила присуща самой природе этого монстра и является естественной для него. Это порождение болот искало мыслящие формы жизни, чтобы паразитировать на них, высасывая мозг так же, как вампиры пьют кровь своих жертв. Таким был способ его существования.

Иеро ощутил удушье; это чувство всегда сопутствовало появлению Обитающего в Тумане. Казалось, его мозг и тело сдавили могучие тиски, выжимавшие из него энергию и силы. Одновременно с этим он почувствовал странный покой и даже в какой-то степени удовольствие, как будто телепатический вампир убаюкивал его, чтобы быстрее сломить волю к сопротивлению. Атака этой болотной твари была сокрушительной! Напряжение ментального поля возрастало с каждой минутой, делаясь реальным, почти ощутимым физически, окутывая плотной телепатической аурой капюшон монстра, очертания которого виделись теперь искаженными и расплывчатыми.