Э клана Мишельер (СИ) - Мах Макс Страница 16

— Сиди, жди! — повторил Зандер.

Он-то точно знал, что зуб вырастет, поскольку в пипетке действительно была капля «живой воды». Это было редкое зелье, но на самом деле опытные лекари из магов о нем знали с тех пор, как его сварил неизвестный алхимик почти четыреста лет назад. Знали, но предпочитали не болтать, поскольку, с одной стороны, производить «живую воду» в Европе, — да и в ближайших азиатских и африканских землях, — умели всего лишь несколько зельеваров, по традиции остававшихся к тому же анонимными. То есть, достать зелье было трудно, и стоило оно дорого. Но, важнее цены, были сложности, с которыми сталкивался любой, кто захотел бы купить эту истинную «панацею». А между тем, у магов-целителей, не говоря уже о человеческих лекарях, для обычных людей имелось не так уж много по-настоящему сильных лекарственных средств и целебных снадобий. Простые болезни они, если иметь в виду, магов-целителей, лечили легко, но вот с по-настоящему тяжелыми недугами, старостью и травмами, в большинстве случаев, справиться не могли. И «живая вода» являлась как раз одним из немногих лекарственных средств, которые хорошо действовали на обычных людей, но были бесполезны для отмеченных магическим Даром. Впрочем, для одаренных в распоряжении целителей имелся широкий спектр других не менее эффективных средств. Им истинная «панацея» была не нужна.

Все это Зандер знал еще с тех пор, как изучал медицину, физику и теоретическую магию в Гейдельбергском университете. Тогда же он купил через третьи руки пару капель «живой воды» и смог разобраться в сложной химии этого удивительного зелья. А вот синтезировать «панацею» он смог лишь через несколько лет. С тех пор, он раз в год закрывался на десять дней в своей лаборатории и варил «живую воду». Очень сложный и кропотливый процесс, долгий, трудный, требующий невероятно сложных вычислений по ходу синтеза, который никогда в точности себя не повторяет. Однако Зандер тратил на это свое время и свои силы, включая свою собственную магию. Часть «продукции» он затем продавал, используя цепочку подставных лиц, другую же хранил на всякий случай. Мало ли какие сложатся обстоятельства.

— Болит? — поинтересовался он через пару минут, увидев болезненную гримасу на лице старика. — Забыл, поди, как это, когда режутся зубы?

Ван де Пуле открыл рот и стал нервно ощупывать неожиданно распухшую десну.

— Не удивляйся, Бертран, — усмехнулся Зандер. — Это, и в самом деле, «живая вода». Пройдет не больше пяти минут, и там, куда упала капля, вырастет один, а может быть, и пара зубов. И значит, у меня есть для тебя кое-что, что дороже денег. Жизнь и молодость, Бертран. Снова и, как минимум, на десять-пятнадцать лет. Вот и подумай, старик, стоит ли это чудо твоих гребаных усилий?

***

Поиски в городском криминальном подполье занимали не так уж мало времени, и это при том, что от своих новых обязательств Зандер не мог отказаться тоже. Турнир — в связи с «непредвиденными обстоятельствами», — был снова временно приостановлен, но светская жизнь в столице не прекращалась даже во времена войны и мора. И, вышедший из тени на свет, князь Трентский должен был в ней активно участвовать. А это, в свою очередь, означало, что где-то там, в обществе, — на балу или на рауте, на конной прогулке в одном из городских парков или в опере, — он мог столкнуться и наверняка сталкивался с таинственным и опасным господином Икс. Зандер этого человека, еще не вычислил, хотя и угадывал его присутствие по косвенным признакам, а вот кукловод наверняка знал всех несостоявшихся жертв в лицо. Даже в обычном случае, это было бы крайне неприятно и опасно, поскольку аноним мог при случае услышать то, что не предназначено для его ушей. Ведь кто-нибудь, — да сам же Зандер, если уж на то пошло, — может по наивности ляпнуть что-то важное в самом обычном разговоре. Но дела, как догадывался Зандер, обстояли гораздо хуже. Возможно, и даже скорее всего, их противник являлся истинным телепатом, то есть мог читать мысли других людей, — и магов в том числе, — а в некоторых случаях даже внушать этим людям свои мысли или, возможно, подчинять их своей воле.

Предположив худшее, Зандер не выходил теперь из дома, не приняв заранее пару капель зелья, именуемого «Вуаль Гекаты»[5], и более того, куда бы он ни отправился, всегда имел при себе несколько миллиграмм этой тинктуры[6]. «Вуаль Гекаты» делала мысли человека «непрозрачными». Скрывала их, маскировала, но при этом не решала проблему, а лишь ослабляла риск «быть услышанным» не тем человеком и в неподходящее время. К сожалению, снадобье было нестойким, и его можно было преодолеть, если знаешь, где спрятан секрет. Поэтому оставалось надеяться, что телепат, — а Зандер был практически уверен, что это кто-то из придворных, — не обратит внимания на «спутанность» мыслей князя Трентского и не попытается пробиться через искусственную завесу силой. К тому же, его следовало принимать каждые шесть часов. Не слишком удобно, в особенности, когда не знаешь, от кого прячешься. Поэтому параллельно с расследованием, которое он предпринимал, Зандер искал способ защитить свой разум от телепатического воздействия.

Начал он, разумеется, с книг, но, увы, в доступных ему библиотеках ничего путного по этой теме найти не удалось, а Тристан Мишильер, который, возможно, знал кое-что не только о метафизике, но и о телепатии, находился в отъезде. Он увез куда-то в провинцию свою страдающую от магического истощения сестру. О том, что Трис энциклопедически образованный маг, Зандер догадался почти сразу, — во время первого их разговора, — и затем убеждался в этом не раз и не два. Ну, и кроме того, в палаццо Каро находились огромная библиотека и обширный архив великого Августа Мишильера. Так что, существовала вероятность, что там имелся, если и не ответ, то хотя бы намек на то, что сейчас так остро интересовало князя Трентского. Однако до возвращения брата и сестры Мишильеров из Арденн, об этом источнике информации можно было забыть. Поэтому Зандер и отправился туда, куда никогда не хотел возвращаться.

Он обратился в лугдумскую[7] обитель ордена Гекаты Нарбонской. Члены ордена, — в своем большинстве монахи и монахини самого аскетического толка, — являлись фанатиками веры в Асклепия[8]. И все бы ничего, если бы они занимались одной лишь медициной, но за фасадом целительской практики, — в Лионе, например, им принадлежала лучшая, после университетской, и самая большая в городе клиника, — они изучали темные искусства, воссоздавали древние ритуалистические практики и занимались откровенным мракобесием. Однако, многое из того, что было известно асклепианам, кроме них не знал, по-видимому, никто, не говоря уже о богатейшем собрании книг и рукописей, хранившихся в киновии[9]. Когда-то именно этот аспект их деятельности привлек молодого Зандера в обитель Хирона[10], но он достаточно быстро разочаровался, как в их одержимости банальными идеями, так и в скрытой от посторонних глаз тайной жизни асклепиан, не чуравшихся преступлений, если они, по их мнению, вели к достижению поставленной цели. При этом жизни отдельных людей не стоили в их глазах и ломанного гроша. Цель оправдывает средства, где-то так.

Лугдумская обитель ордена Гекаты Нарбонской представляла собой настоящую крепость: высокая кирпичная стена, четыре угловых башни и массивные здания внутри оборонительного периметра. Зандер подошел к цитадели асклепиан со стороны Куриальной улицы, на дальнем конце которой находилась площадь Курии[11] с построенными друг против друга помпезными зданиями Сеньориального и Манориального судов. Здесь в толстой стене обители была прорезана небольшая калитка, сколоченная из толстых дубовых досок, окованных железом. Стучать в такую дверь бесполезно, хотя Зандер мог тряхануть ее так, что вылетела бы вместе с куском стены. Впрочем, во-первых, она наверняка была заговорена, а во-вторых, князь Трентский не хотел начинать со скандала. Поэтому он позвонил в электрический звонок. После четвертого звонка, в двери открылось совсем уже крошечное оконце, забранное стальной решеткой, и невидимый страж поинтересовался, кто тут бродит вечерней порой, и что этому кому-то надо в обители.