Надежда Первухина - Иероглиф «Измена» Страница 16

– Богатства – прах и тлен, – ответила девушка. – Одно лишь ценно – искренне любящее сердце. О государь! Если вы действительно имеете сердечное расположение ко мне и правдиво ваше желание сделать меня своей женой, вам придется пройти три испытания, чтобы доказать это.

– Я готов, – просто ответил император Жэнь-дин.

– Иного ответа я страшилась услышать, – кивнула девушка. Дивные глаза ее сияли нежностью. – Идемте, государь.

Девушка поклонилась и взяла императора за руку, отчего тот вновь покраснел. Так они вышли из сада-павильона. Но что это? Вокруг, куда ни кинь взгляд, не было ни моря, ни гор! Пустынная темная равнина простиралась перед императором и его прекрасной спутницей. Дул холодный пронизывающий ветер, по небу неслись темные тучи, сыпал дождь… Холод охватил было сердце императора, но Жэнь-дин сильнее стиснул узкую ладонь девушки, и холод отступил.

– Не страшно ли вам, государь? – спросила девушка.

– Было страшно одно мгновение, но теперь страх прошел, – ответил Жэнь-дин.

– Это честные слова, – посветлела лицом девушка. – Как радостно их слышать! Вы прошли первое испытание, мой государь. А теперь извольте следовать за мной.

И девушка пошла вперед по тропинке, едва заметной на серой каменистой земле. Император следовал за нею. Девушка шла, печально поникнув головой, а император оглядывался по сторонам. И скоро он увидел, как на равнине тут и там забелели казенные плиты и изваяния – Жэнь-дин понял, что они с девушкой идут по заброшенному кладбищу. Плиты, изваяния, надгробия, урны – все это подступало вплотную к узкой тропинке. Над надгробиями свистел ветер, под ногами хрустели старые, выбеленные временем кости. Давешних чаек сменили какие-то громадные черные птицы, наводящие тоску и непонятный ужас своими зловещими пронзительными криками.

– Это кладбище Неприкаянных Душ, – сказала девушка. – Только смелый сердцем человек сможет пройти сквозь него и не пострадать.

– Что ж, – ответил государь Жэнь-дин, – надеюсь, что мое сердце не подведет меня.

И едва император вымолвил эти слова, как над могилами поднялся странный туман. Он принял очертания множества человеческих тел и пополз к тропинке, по которой шли император и безымянная девушка.

– Пришшшли на сссмерть сссвою посссмотреть, – зашипели призраки мертвыми жуткими голосами. – На земле не оссстанетесссь!

– Страшно ли вам, государь? – спросила девушка. – Пойдете ли вы дальше или вернемся в сад чайного павильона?

– Страх перед смертью гнетет сердце всякого человека, даже и императора, – ответил Жэнь-дин. – Но я пойду за тобой, куда бы ты меня ни повела.

Тут же призраки развеялись, а девушка сказала:

– Мой государь, вы прошли второе испытание. Мое сердце благодарно вам…

– Скоро ли третье испытание? – нетерпеливо воскликнул Жэнь-дин. – Ибо я жажду наречь тебя своей невестой…

– Уже скоро, – сказала девица и направилась к свеженасыпанному могильному холму.

Возле холма лежали заступ и мотыга. Девушка взяла мотыгу, а императору подала перепачканный в сырой земле заступ:

– Копайте, мой государь! – А сама принялась орудовать мотыгой, разрывая свежую могилу…

У императора заледенело сердце от отвращения – что может быть омерзительнее раскапывания могил?! Но он скрепил себя и начал помогать безымянной красавице.

Наконец мотыга и заступ заскребли о деревянную крышку гроба. Гробик был совсем крошечный, и Жэнь-дин понял, что это детский гроб. Ему становилось все страшнее и страшнее, но он сдерживал свой страх. Девушка наклонилась над неглубокой могилой и легко достала маленький гроб.

– Что ты делаешь? – пробормотал государь Жэнь-дин, а девушка ответила:

– Я проголодалась.

Она сорвала с гроба крышку, и государь увидел, что в гробу лежит совершенно белый младенец. Девушка же, радостно улыбнувшись, впилась зубами в младенческую ручку и сказала:

– Ах, как вкусно!

Жэнь-дина передернуло от отвращения. Голова у него кружилась, он уже проклинал тот миг, когда увидел прекрасную девицу, вероятно оказавшуюся оборотнем… Ему хотелось убежать без оглядки от разрытой могилы… И тут девушка отломила у младенца другую ручку и протянула ее императору:

– Ешьте и вы, государь, если хотите наречь меня невестой!

Жэнь-дин еле удержался, чтобы не броситься прочь. Сердце его болезненно билось, но он протянул руку и взял то, что предлагала ему девушка.

– Ешьте! – повторила она.

Государь зажмурился и откусил кусочек от руки… Но что это? Во рту стало приторно-сладко, как будто он съел…

– Вареный сахар, – растерянно пробормотал государь. – Это же вареный сахар!

– Да, варенный в молоке сахар, – смеясь, подтвердила девушка. – Сахар и ничто больше, мой государь! Вы прошли третье испытание!

Едва она проговорила это, тучи в небе разошлись, выпуская на волю ослепительное солнце. И под лучами этого солнца могила, кладбище, надгробия – все исчезло, растаяло как дым. Вокруг, куда ни глянь, простирался персиковый сад с распустившимися цветами.

– Это все феи, мои воспитательницы, – сказала девушка императору. – Они придумали такие испытания для тех, кто захочет сделать меня своей невестой. Вы, государь, первый из всех, кто прошел эти испытания.

– Значит, ты станешь моей женой? – в волнении спросил Жэнь-дин.

– Да, ответила девушка. – Я почту это за честь для себя. Одно лишь смущает мое сердце: отпустят ли меня феи, мои воспитательницы…

– Так я спрошу у них! – нашелся Жэнь-дин.

– О нет, нет, не сейчас! – воскликнула девушка. – Феи сами найдут вас, мой господин! А пока нам следует расстаться…

– Когда мы снова встретимся? – спросил Жэнь-дин.

– Я не знаю, – ответила девушка. – Когда улыбнется судьба. Не забывайте меня, государь, и я не забуду вас…

Голос девушки тускнел и терялся, и император понял, что просыпается. Ощущение потери кольнуло его в сердце, и он с тоской открыл глаза. И увидел перед собой почтительно согнувшегося евнуха из числа дворцовых распорядителей.

– Что такое? – пробормотал Жэнь-дин, окончательно просыпаясь.

– Все готово для начала торжественного пира, о государь, – проговорил евнух, кланяясь. – Я немедленно пришлю слуг, дабы они помогли вам облачиться.

– Да, да, – рассеянно кивнул Жэнь-дин. Он перевел взгляд на свои руки и увидел, что все еще сжимает шкатулку с венцом.

Император откинул крышку шкатулки, чтобы достать венец, и побледнел. Побледнел и евнух.

– Мой владыка, – прошептал он испуганно.

Венец в шкатулке был, и император достал его. Но двенадцати нитей драконьего жемчуга, ранее крепившихся к венцу, не было и помину. Вместо них в двенадцать петель были продернуты длинные тонкие медные волоски…