Владимир Брайт - Королева Семи Палачей Страница 16

Можно привыкнуть к неудобной позе, не обращать внимания на полный рот крови, но справиться со щекоткой – невозможно. В этом у меня не было ни малейших сомнений.

– Может быть, ты и прав. – Было очевидно, что мои доводы убедили старика. – Но во избежание различного рода недоразумений лучше все-таки прирезать негодяя.

Не скажу, что судьба королевского посланника меня особо волновала. Точно так же как его наверняка не интересовали проблемы трех гладиаторов, бившихся на «Арене искупления» с ордами чудовищ несколькими часами раньше. Но от убитого не будет вообще никакой пользы, тогда как человек, чью жизнь мы спасли, мог когда-нибудь пригодиться. Разумеется, было бы глупо надеяться, что в порыве благодарности он совершит нечто такое, что позволит нам произнести: «Большое спасибо, уважаемый, теперь мы квиты. Вы сполна рассчитались с нами за ту небольшую услугу, которую мы имели честь оказать вам сегодняшним вечером».

Однако иногда полезно иметь в стане врага даже просто сочувствующего, не говоря уже о безмерно благодарном. Поэтому слугу Фромпа все-таки было разумнее оставить в живых.

После непродолжительных колебаний мои соратники хотя и с видимой неохотой, но все-таки согласились с этими выкладками.

– А привести его в чувство все-таки позвольте мне. – Компоту явно не терпелось разобраться с доверенным лицом ненавистного короля.

– Разумеется, это твое полное право, – легко согласился я, – но только прежде, чем ты оживишь этого несчастного, ответь, пожалуйста, на один вопрос: почему, вместо того чтобы в очередной раз насладиться древним искусством Ней-Лан, мы с Билли вынуждены были гадать – перережут нам глотки или ограничатся несколькими каплями крови?

– Да, и мне тоже ужасно интересно. – Во взгляде Билли, обращенном на старика, читалось нескрываемое любопытство.

– Сейчас не самое подходящее время для всяких идиотских вопросов, – недовольно проскрипел Компот и, чтобы разом прекратить бесполезную дискуссию, сделав короткий разбег, со всей силы ударил ногой в почку бесчувственного посланника короля.

– Ва-а-агрххх! – Вместе с болезненным полувздохом-полухрипом изо рта лежащего на полу человека выплеснулся фонтан крови.

«Ты не переусердствовал?» – хотел было спросить я, но вовремя вспомнил, что это кровь расчлененного прелта.

– О-о-о-ох!!! – вполне членораздельно простонал приведенный в чувство человек, после чего его вырвало.

Зрелище было не из разряда приятных (к тому же ситуацию усугублял вид отрубленной волосатой конечности, валяющейся поблизости), поэтому все мы, словно по команде, отвернулись и…

И увидели, как падают сорванные с петель двери и в зал врывается вооруженная до зубов стража.

«Мы продолжаем шоу даже после завершения основной части программы», – подумал я, подразумевая дикую резню на «Арене искупления».

– Главное, не забудь выжать из сложившейся ситуации максимум эффекта, – тактично посоветовал внутренний голос.

– Поверь мне на слово, в нашей бродячей труппе и без меня хватает шоуменов, способных не просто зажечь толпу и выжать максимум эффекта, но произвести настоящий фурор.

Если я в чем-то и ошибался, то это были всего лишь незначительные детали. По большому счету шоуменов в нашей тройке действительно хватало…

Человек, ворвавшийся в комнату в авангарде многочисленной стражи, несомненно, принадлежал к числу безрассудно смелых, но не слишком-то умных командиров. Вид трех героев, окруживших посланника короля (раскинувшегося в кровавой луже), вне всякого сомнения, натолкнул его на мысль о злодейском заговоре против основ существующей власти. И если бы кроме своей смелости этот мужчина был обременен тягой к скоропалительным решениям, нас уничтожили бы до того, как мы сумели бы хоть что-то объяснить.

Однако, к счастью, предводитель многочисленного отряда дворцовой стражи не смог мгновенно сориентироваться в ситуации, а когда решение напасть фактически оформилось в его голове, вперед уже выступил Билли. Причем ни его забрызганная кровью одежда, ни большие сильные руки, сжимающие рукояти двух коротких мечей, ни даже повадки, выдающие бывалого воина, наверняка бы никого не остановили, но…

Толстяк сделал красивый жест – и выиграл несколько драгоценных секунд: его пальцы разжались, и оружие выпало из рук. Пара клинков, преодолев незначительное расстояние до пола, вонзились в паркет. Со стороны могло показаться, что наш друг сдается на милость победителей, но это было далеко не так.

Герой, вышедший живым с «Арены искупления», где выстоял в семи жесточайших поединках, не стал бы сдаваться какой-то жалкой кучке (пускай и многочисленной, но все равно жалкой) дворцовых охранников.

С точки зрения Билли, в сдаче на милость победителей не было никакого смысла. Справедливости ради стоит отметить, что мы с Компотом непременно сдались бы, но нашего мнения никто не спрашивал.

– Жалкие твари! – Голос толстяка прогрохотал, словно шум морского прибоя, разбивающегося о скалы.

«Начало, несомненно, впечатляющее, – напряженно подумал я, – но кто подразумевается под этим термином?»

Ответа на незаданный вслух вопрос не пришлось долго ждать, так как следующие слова развеяли всякие сомнения. «Жалкими тварями» назвали многочисленную группу отлично вооруженных и решительно настроенных людей, которые всерьез помышляли о том, чтобы умертвить нас наиболее быстрым и безболезненным способом.

– Насчет «жалких» еще куда ни шло, но с «тварями» он все-таки явно перебрал, – пытаясь сохранить хотя бы видимость спокойствия, глухо прошелестел внутренний голос.

Судя по «слегка напряженному» виду Компота, чье лицо неожиданно покрылось влажной испариной, не один я считал, что наш друг слегка погорячился.

– Жалкие твари!!! – продолжало перекатываться под сводами высокого потолка громогласное эхо. – Как вы посмели врываться в покои почетных гостей короля?! Героям, душившим на арене демонов голыми руками, – в качестве подтверждения собственных слов Билли потряс в воздухе огромными кулаками, – не нужна помощь жалких людишек, чтобы разметать орду беснующихся прелтов, – нога пнула фрагмент мохнатого тела, – и спасти посланника лучезарного Фромпа.

Вместе с последними словами большая ладонь протянулась к жестоко страдающему человеку, и пораженный до глубины души гонец (только сейчас в полной мере осознавший, от чего его спасли) протянул дрожащую руку навстречу своему спасителю.

Если до этой минуты кое-кто в комнате считал, что «жалкие твари» – слишком сильное выражение, сейчас он в корне изменил свою позицию. И был готов прибавить еще пару неблагозвучных эпитетов вроде «тупые мерзавцы» или «подлые гады». Но в последний момент я (а это был я) сдержал эмоции, ограничившись лишь легким кивком, полным достоинства и внутренней силы.