Максим Черепанов - Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014 Страница 16

— Айла, 19, сопрано, желтый.

— Лиела, 24, дискант, бледно-песочный.

— Рина, 20, фальцет, оранжевый.

В результате из добрых пяти сотен кандидаток Иван отобрал этих трех. Возможно, потому, что, в отличие от череды прочих, девушки запомнились. Чем, он толком сказать не мог, и вот теперь, в тесной кают-компании рейсового межпланетника, пытался сделать выбор.

— Сюда смотрите. — Так и не определившийся с выбором Иван решил отдать инициативу девушкам. Он разложил на столе фотографии и теперь тыкал пальцем в крайнюю справа. — Это Рашид, — прокомментировал Иван в диктофон транслятора, обошедшегося в десять раз дороже, чем все три дамы оптом. — Отличный парень, энергичный, заботливый, работящий. А это Шломо. Хмм… он, в общем-то, такой же. Ну а я вот, перед вами. Морда, конечно, у меня еще та, но не суть. Итак, кому нравится Рашид?

— Нам нравишься ты, господин, — за всех ответила бледно-песочная Лиела.

— Э-э… — оторопел Иван, — что, всем трем? Так не годится.

— Любая из нас будет счастлива, если ты выберешь ее, господин.

— Н-да… — Иван поскреб щетину на подбородке. — Счастьице, должен заметить, то еще. Что же мне, по-вашему, жребий кидать, что ли? Я ведь ни одну из вас, по сути, не знаю. Так же, как вы меня. И потом, перестаньте называть меня господином. Я Иван, это прекрасное русское имя. Рашид тоже хорошее, только казахское. И Шломо — так называли мужчин иудеи еще три тысячи лет назад.

— Любая из нас будет счастлива, если ты выберешь ее, Иван, — поправилась Лиела.

«Идиотизм, — прикрыв глаза, подумал Иван. — Кто бы мог подумать, до чего я докачусь. Постыдная, дурацкая ситуация. Марта бы сказала — кретинская. Или дебильная, Марта за крепким словцом в карман не лезла».

Он невольно покраснел и подумал, что сейчас предает мертвую Марту. Меняет память о ней на девку. Пустышку пятнадцатью годами его младше. Последняя мысль внезапно оказалась решающей.

— Ты, — вскинул Иван глаза на Лиелу, с ней разница будет хотя бы всего в десятилетие. — Я беру тебя. Тьфу, черт!..

— Спасибо тебе, господин.

Цвет кожи у девушки вдруг стал из бледно-песочного золотым.

«Она тоже стыдится», — понял Иван и покраснел пуще прежнего. Хорош гусь. Словно собаку на базаре выбрал. И слова соответственные, хорошо, не попросил показать зубы или что там у собак смотрят.

— Извини, — промямлил Иван, — я хотел сказать, что ты красива и это… — Он запнулся, подходящие слова не шли на ум. — Красива, нежна и эмм… это…

— Добродетельна, — подсказала Лиела. — У меня никогда не было мужчины, господин. То есть Иван.

«Этого только не хватало», — в сердцах выругался Иван про себя. Он вдруг явственно почувствовал себя старым развратником.

— Беда с ней, — жаловался Рашид. — С Риной. «Ты только не влюбись в меня», — процитировал он. — Как вам это, парни?

— Тот же случай, — подтвердил Шломо. — «Я буду готовить тебе, убирать за тобой, — писклявым голосом принялся он пародировать Айлу. — Растить твоих детей, ухаживать за ними. Буду тебе верна и покорна. Изучу еврейские обычаи, если велишь. Но заклинаю тебя: не люби меня». Можно подумать, человек волен над такими вещами. Кого же любить, как не женщину, с которой делишь кров и постель. У тебя та же история, Ваня?

Иван кивнул. История была та же. С оговоркой.

— Моя ко всему… — Иван сглотнул слюну, откашлялся и, наконец, решился оговорку озвучить: — Нехорошо говорить такие вещи о женщине, но моя холодна в постели.

— И не только твоя, — буркнул Рашид.

Шломо кивнул.

— Никогда бы не подумал, — сказал он. — Айла на вид чувственная, жаркая девушка. Да дело даже не в холодности, парни. Она, как бы это сказать, барьер ставит. Покорна, услужлива, приветлива, прекрасная хозяйка. А как доходит до этого дела, то… — Шломо махнул рукой. — Словно она меня боится. Или даже стыдится. Нет, неверно… словно она в эти моменты уходит, вот. Оставляя вместо себя лишь свою оболочку. Манекен, который поворачивается, когда попросишь, увлажняется, когда полагается, раздвигает ноги, когда надо. И — все.

— Почему ты постоянно повторяешь эту фразу, Лиела? В конце концов, она звучит как заклинание. Что плохого произойдет, если я, по твоим словам, влюблюсь?

Кожа у девушки в который раз поменяла цвет с бледно-песочного на золотой.

— Ты чувствуешь, что начинаешь влюбляться в меня, Иван?

— Не знаю… — Иван растерянно посмотрел Лиеле в глаза. — Я привязался к тебе. Спешу с работы домой, зная, что ты меня ждешь. Мне нравится твоя стряпня, нравится, как ты обращаешься с детьми. Им ты тоже нравишься. Танюшка вчера сказала «мама Лиела».

— Она правда сказала так?

— Да. Спросила, когда мама Лиела сошьет кружевной сарафан, который носят на ее родине. Сказала, что ты этот сарафан ей обещала.

— Иван, мы уже два года вместе. Ты взял меня потому, что кому-то надо было смотреть за домом и детьми, пока ты работаешь. И делить с тобой ложе, потому что каждому мужчине нужна женщина. Я необразованна и глупа по сравнению с женщинами твоей расы. Тебе было очень тяжело, Иван, и поэтому ты взял меня. Твоим друзьям тоже было тяжело, и они взяли других девушек из моего мира. Мы помогли вам, и теперь вам не так тяжело, как было прежде. Отпусти меня, Иван.

— Как это «отпусти»? — ахнул Иван. — Куда?

— Обратно. На Лигирь. Наши мужчины, когда берут женщину за себя, знают, чем это кончится. И идут на это потому, что так повелось в нашем мире.

Ивана передернуло. Он ошеломленно потряс головой, слова Лиелы звучали зловеще.

— Чем же это может кончиться? — спросил он.

— Ты не поймешь, Иван.

— Так объясни мне.

— Я не могу. У меня не хватит слов, но, если даже хватит, ты не поймешь. Для слова, которое в нашем языке обозначает, что бывает между мужчиной и женщиной, когда они любят друг друга, нет перевода в твоей машине, — кивнула Лиела на транслятор. — Мы называем это вериль, но само по себе слово «вериль» не скажет тебе ничего.

Иван поднялся, нервно заходил по помещению. Остановился.

— У меня нескромный вопрос, — сказал он. — Раз за разом нам с тобой становится лучше в постели. Только я не изменился, я такой же, возможно, не слишком умелый. Получается, что изменилась ты. Вопрос: почему?

Кожа Лиелы стала цвета червонного золота.

— Потому что так начинается вериль, Иван. Мы уже вступаем в него. Ты отпустишь меня?

— Нет, — сказал Иван твердо. — Не отпущу. Что бы этот вериль ни означал. Плевать я на него хотел.

— Напрасно, — прошептала Лиела. — На вериль плевать нельзя.

— Снова здорово, — буркнул Рашид угрюмо. — Наши истории развиваются параллельно. Рина тоже сказала мне про вериль. Позавчера. И просила отправить ее обратно.