Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка Страница 16

Кроме этого маг показывал Каспару и свое тайное мастерство. Чаще всего он двигал предметы по столу усилием воли или пристальным взглядом тушил свечи, но иногда демонстрировал нечто по-настоящему невероятное. Перед этим в комнате обязательно появлялась жаровня, в которой Нави сжигал какие-то приторно-сладкие благовония, затем он садился напротив Каспара и мягким голосом читал молитвы на непонятном языке. Несколько раз мой отец видел, как изо рта мага выскакивали огненные шары, и Нави принимался ловко жонглировать ими. Несколько раз отец видел, как маг отрывался от пола и парил по всему замку, а потом возвращался в комнату.

Но однажды Каспар стал свидетелем поистине чудесного явления. После очередного полета Нави тяжело сидел на стуле, потом поднял красные от усталости глаза на Каспара и предложил ему самому отправиться в полет. Маг глубоко вдохнул над жаровней и тут же выпустил струю дыма от благовоний в лицо моему отцу. Тот закашлялся, в глазах потемнело, но стоило зрению вернуться к нему, как он ощутил, что парит, и вовсе не над полом. Отец с удивлением и исключительным спокойствием осознал себя летящим над собственным замком.

На той невероятной высоте, на которой очутился Каспар, порывами дул холодный ветер, до боли трепавший волосы и сушивший лицо. Пригнав громады рокочущих туч, ветер спрятал за ними солнце.

Отец не чувствовал страха. Напротив, он ощущал небывалую легкость, необычайный прилив сил и безмятежность. Привыкнув к полету и освоившись с движениями, он взмыл вверх и пробил плотный заслон из черных туч.

Наконец поднявшись так высоко, что уже нельзя было различить под собой ни земли, ни туч, Каспар остановился. И тут на фоне диска солнца он увидел сверкающий хрустальный город, построенный то ли на огромном облаке, то ли на острове, парящем над миром. Город показался ему пустым, и он направился к замку, возвышавшемуся в самом центре этого рая.

У ворот замка Каспара встретили два вооруженных гиганта, в которых мой отец легко узнал ангелов по белоснежным крыльям за их спинами, по блещущим золотом пластинчатым доспехам, выполненным на манер древнеримских. Лиц ангелов невозможно было различить из-за того, что головы этих божественных созданий окружало нестерпимо яркое сияние.

Ангелы опустили и скрестили мечи, преграждая Каспару путь в замок. И едва он решился что-то сказать, как услышал над собой грохочущий голос:

- Слишком рано, Каспар Рейхенштейн! Уходи, еще слишком рано!

Голос был пугающим, но одновременно с этим в нем определенно слышалась теплота отеческой заботы. И Каспар решил, что разговаривал с самим Владыкой Вседержителем. С того момента он еще больше укрепился в своем доверии к Нави.

Между тем состояние здоровья моего отца постоянно ухудшалось, и отравление недоброжелателями не имело к этому никакого отношения. Его более чем напряженный образ жизни дал бы фору любому яду. Каспар вставал, когда все спали, крайне мало ел и имел право отойти ко сну в час, когда иной добрый крестьянин уже занимался по хозяйству. Целый день он был тяжело загружен чтением, утомительными размышлениями, нудными беседами с магом и молитвами. Бесконечными молитвами. Закономерным результатом этого стало то, что однажды мой отец просто не нашел в себе сил подняться с постели, а еще через несколько дней, полностью истощенный, он впал в глубокое забытье.

Было очень тяжело просыпаться, и о том, чтобы сразу подняться на ноги, не шло и речи, так как Каспар чувствовал будто его тело истерзали, растоптали и скрутили веревками. Лежа совершенно неподвижно, он задыхался, обливался липким холодным потом и с немалым усилием смог разомкнуть веки.

За тот период, что мой отец провел в беспамятстве, он потерялся в ходе времени и не мог даже определить, утро сейчас или вечер.

Комната была скудно освещена парой лампад, в колышущемся свете которых Каспар увидел двоих мужчин в мышиного цвета монашеских одеждах. Монахи, сидевшие у постели с раскрытыми книгами в руках, читали, но Каспар мог только угадывать это по характерным движениям губ, так как из-за слабости он был лишен слуха. В его ушах звучал непрекращающийся монотонный гул, иногда нарушаемый тихим протяжным звоном.

Каспар старался обратить на себя внимание монахов, но те были слишком погружены в себя, а он сам вследствие слабости был не в состоянии что-либо проговорить или пошевелиться. Волна ужаса и напряженности захлестнула Каспара, угрожая отнять оставшиеся душевные силы.

Только когда монахи закончили с чтением и закрыли свои книги, один из них увидел, что мой отец пришел в себя, и нехотя подошел к изножью кровати.

В гробовой тишине он стоял, не говоря ни слова, не издавая ни единого звука, не выражая никаких эмоций. Монах пристально пялился на Каспара так долго, что стало откровенно жутко, но при этом отец не мог оторвать взгляда от стоящего рядом.

Затем качнулся воздух в спальне, и Каспар ощутил легкий сквозняк. Переведя взор на дверь, он обнаружил вошедшего старика в скромном длиннополом облачении аббата. Этого человека Каспар узнал и торопливо силился понять, что же в его доме понадобилось Отто Шульце, настоятелю небогатого монастыря Вессберг, имевшего мизерных размеров владения на границе с землями Рейхенштейнов.

Лицо аббата несло печать усталости, слегка подрагивающие руки покоились на груди. Он подошел и с неискренней улыбкой сказал:

- Отдыхайте и набирайтесь сил. Скоро вам предстоит о многом рассказать мне и сделать важный выбор.

Глава одиннадцатая

Качая в руке опустевшую кружку, Пауль Рейхенштейн примолк.

Был уже поздний вечер, и значит, с момента, когда путники собрались вместе, прошел не один час. От выпитого вина и усталость чувствовалась иначе: кто-то клевал носом, хотя и не терял нити повествования, а кто-то, как, например, сам рассказчик и Виллем, держался уверенно, будто и не был утомлен событиями уходящего дня.

Воспользовавшись паузой, Михаэль Бреверн не стал никого тревожить и тихонько направился на поиски вина. Откуда-то из подсобных помещений трактира он принес два бочонка, которые водрузил на стол, придвинув к стене. Теперь каждый наливал себе сам, сколько считал нужным и так часто, как желал.

В отсутствие Бреверна хорошо захмелевший Николаус нашел свиной окорок, как умел, нарезал его и подал к общему столу на большом плоском блюде.

Теперь и Эльза Келлер присоединилась ко всем. Она наполнила вином стеклянный фужер - хозяйский или предназначенный для важных гостей - и обратилась к рассказчику:

- Пожалуйста, господин Рейхенштейн, продолжайте. Что случилось дальше?