Ольга Куно - Шпионские страсти Страница 17

Раздавшиеся со стороны стола звуки заставили меня приоткрыть глаза, но лишь ненадолго. Агент просто достал флягу и отпил из неё воды. Во всяком случае, я так предполагаю, что воды. Вряд ли он бы позволил себе пить алкоголь, выполняя столь ответственное поручение.

Вообще, вероятнее всего, прозвище Крепыш свидетельствует не только о телосложении. Подозреваю, что мой тюремщик — человек недалёкий. Иначе прозвали бы его как-то иначе, за другие таланты. Потому и выполняет он здесь роль второстепенную, скорее подчинённого, чем полноценного напарника. Ну что ж, подождём, посмотрим.

Спросите у агентов, что самое трудное в нашем деле. Предполагаю, что каждый даст свой собственный, отличный от прочих ответ. Моя точка зрения в данном вопросе однозначна. Труднее всего — ждать. Долго и терпеливо, не делая ровным счётом ничего, в идеале даже не шевелясь, но при этом не теряя бдительности и не позволяя расшалиться нервам. Всему остальному можно научиться. То, что тяжело вначале, по окончании многочисленных тренировок превратится в дело техники. Но ожидание станет всякий раз пробовать на прочность натянувшиеся до предела нервы.

Я справилась. Выждала даже не полтора часа, а добрых два. Правда, за это время успела кое-что сделать, а именно — открыть замки кандалов. Справиться с этим со скованными за спиной руками — штука трудная, но как раз из тех, достижимых благодаря богатому опыту. А опыт у меня и вправду богатый. И овладела я этой наукой задолго до того, как поступила на свою нынешнюю службу. Собственно говоря, отчасти поэтому меня на неё и взяли. Я обладала немалым числом полезных для агента навыков.

Ожидания дали свои плоды. Необходимый мне момент относительной свободы настал. Крепыш долго ёрзал на стуле, барабанил пальцами по столу и наконец, посверлив меня подозрительным взглядом, всё-таки позволил себе выскочить на порог. Вот не следовало ему несколько раз прикладываться к фляге. И уж если естественные природные последствия дали о себе знать, не стоило выходить на улицу. Общественные нормы, равно как и личный комфорт, должны были отступить перед необходимостью добросовестно выполнить приказ. Но нет: нормальные человеческие привычки взяли верх, и он позволил себе выпустить меня из виду. Всего на несколько секунд, при этом прихватив с собой пистоль, хоть я и была, с его точки зрения, скована. И тем не менее этого хватило.

Я быстро выудила из кармана одну маленькую, но очень полезную пилюлю, закинула её в рот и, когда Крепыш возвратился, на ходу застёгивая брючный ремень, раскусила. Препарат являлся плодом совместных трудов лекарей, магов и алхимиков и разработан был специально для эрталийской разведки.

Выждав три минуты, я закашлялась, широко выпучив глаза и шевеля губами, будто тщетно силясь что-то сказать. Крепыш отнёсся к моим действиям, как и следовало, то есть как к тщательно разыгрываемому представлению.

— Ну-ну, — ничуть не обеспокоенно хмыкнул он, — и что там у нас дальше?

Я принялась отчаянно вращать глазами и захрипела нечто невнятное.

— Меня про вас предупредили, — напомнил Крепыш. — Так что давайте без всего этого. — В его голосе послышались просительные нотки. — Ну в самом деле, просто подождите ещё четыре часа. И всё, разойдёмся как культурные люди.

Культурным человеком я, по-видимому, не являлась, поскольку ждать целых четыре часа совершенно не планировала. Из глаз потекли слёзы — результат вовсе не моих актёрских данных, а начавшегося действия принятого препарата.

— Слушайте, я всё равно вам не верю, — с напором произнёс Крепыш, но чувствовалось, что он начинает нервничать.

Ещё чуть-чуть похрипев, не столько из необходимости, сколько в порыве вдохновения, я сникла в кресле и застыла без движения. В крайне неудобной позе, но на что не пойдёшь ради эффекта?

— Ой, ну в это я уж никак не поверю, — протянул Крепыш. Немного подождав, окликнул меня: — Эй! Ну, хватит притворяться! Садитесь уже, неудобно же так лежать. Всё равно я вас освобождать не собираюсь.

Я не шевелилась. Судя по звукам, агент снова заёрзал на стуле, на сей раз от беспокойства. А теперь, кажется, встал на ноги. Наверняка перегибается через стол и вглядывается в моё лицо. А посмотреть есть на что. У принятого мною средства несколько отличных эффектов. Так, например, моя кожа приобрела сейчас приятный трупный оттенок, а тело на ощупь стало холодным, приблизительно комнатной температуры.

Скрипнул отодвигаемый стул. Сквозь полуопущенные ресницы я видела, как Крепыш направляется ко мне, предусмотрительно сжимая в руке пистоль. Снова полноценно закрыла глаза.

— Эй, что с вами? — Агент нервничал всё сильнее. — Ну, ответьте же мне! Да хватит вам, честное слово… — Тон его был уже практически умоляющим. — Откройте глаза! Вам что, правда плохо? Может, воды?

Я не шевелилась и никак не реагировала на его возгласы.

— Да что ж такое?! Ну что за невезение, честное слово! Пальцем ведь её не тронул!

А вот это неправда, мысленно прокомментировала я. Когда кандалы надевал, очень даже трогал!

— А скажут, будто я уморил иностранного агента! — продолжал сетовать Крепыш. Его поведение чрезвычайно мне нравилось. Разговаривая вслух сам с собой, он фактически признавал, что я вовсе не хитрила, а действительно по меньшей мере упала в глубокий обморок. — И Нарцисса подставлю! Эй, милочка, ну же, просыпайтесь скорее!

Его рука потянулась к моей шее. А вот теперь самое главное — задержать дыхание, будто нырнула под воду. Пульс-то он не почувствует, об этом моя пилюля заботится, а вот заметить, что я дышу, так близко ко мне склонившись, может вполне.

Задерживать дыхание я умела на две минуты, на сей раз продержалась чуть поменьше, поскольку как следует подготовиться возможности не было, но этого всё равно хватило. Теперь Крепыш, не обнаруживший у меня пульса, метался по комнате в состоянии истерики.

— Что делать? Лекаря звать? Да где же я лекаря найду в этом чёртовом лесу?!

Снова позволив себе взглянуть на мир сквозь полуопущенные ресницы, я обнаружила, что бедолага вцепился свободной рукой себе в волосы. Затем, отложив в сторону пистоль, он бросился ко мне и принялся отчаянно хлопать меня по щекам, в надежде, что я всё-таки приду в себя.

— Право слово, что за неуважение к трупу? — возмутилась я, резко открывая глаза. — Воскресить таким образом нельзя, поднять зомби — тоже. Чему вас там учат, в этой вашей Ристонии?

Заступиться за честь отчизны, равно как и полноценно обрадоваться, Крепыш не успел. Один удар ногой немного ниже пояса заставил его, обиженно застонав, согнуться пополам. Следующий пришёлся в более приличную зону, зато заставил агента на продолжительное время потерять сознание.

Я, извиняясь, развела руками. Нехорошо, конечно, так с коллегой, но куда деваться? И вообще, если на то пошло, двое мужчин на одну слабую, хрупкую женщину — это тоже не слишком корректно.

Оседлав предсказуемо обнаружившуюся снаружи лошадь, я помчалась навёрстывать упущенное.

Увы, наверстать было проблематично. Всё же я потеряла больше двух часов. Приходилось признать очевидное: Нарцисс доберётся до границы раньше, чем я, если только не надумает сделать мне приятное и проторчать пару часов в какой-нибудь харчевне. Но для того, чтобы поверить в такой ход событий, мне отчаянно не хватало оптимизма.

Лес давно остался за спиной, местность с одной стороны от дороги стала холмистой. Более того, некоторые холмы были настолько высокими, что я, право, весьма смутно представляла себе, отчего географы не называют их горами. Я проехала, чтобы не сказать «пролетела», приличную часть пути, но до границы всё ещё было далеко. Утешало одно: по моим подсчётам, Нарцисс тоже не успел ещё добраться до Ристонии. Но утешало слабо: по тем же самым подсчётам, он должен был оказаться там если не на два, то на полтора часа раньше, чем я.

Мой взгляд скользнул по окрестностям и зацепился за ступени, выдолбленные в каменистой почве там, где склон холма становился особенно отвесным. Я нахмурилась. Об обычных любителях красивых видов подобным образом не заботятся. И тут меня осенило. Ну конечно же! Ведь граница расположена в районе той же цепи холмов!

Свернув с дороги, я устремилась к подножию холма, а затем погнала лошадь вверх по склону, пока он не перестал быть достаточно пологим для путешествия верхом. Спешившись и накинув поводья на сосновую ветку, устремилась к ступеням. Вверх, вверх и вверх. Ступени сменялись узкой, едва виднеющейся тропинкой, тропинка — снова ступенями. Добравшись до вершины, я испустила радостный вопль, благо что никто не мог бы услышать меня в данный момент. Как я и предполагала, здесь всё было заготовлено для сигнального костра. Огниво имелось у меня при себе.

Костёр разгорелся быстро. Пламя взметнулось, дым поднялся высоко в небеса. Я подошла к самому краю и стояла, напряжённо вглядываясь в сине-зелёную даль. И снова вскрикнула от радости, увидев, как вдалеке, на грани возможностей моего зрения, вспыхнул казавшийся крохотным огонёк.