Некромант. Чужая война (СИ) - Агишев Руслан Страница 17

Килиан с трудом выплюнул из пересохшего рта застывшую пыль и со злостью прошептал:

— Да, сколько же можно прятаться?! Умру? Ну и что! Лучше так, лицом к лицу!

Бросив оружие, он медленно пополз в сторону надвигавшегося танка. Остервенело загребая руками опаленную землю, Килиан почти добрался до него, как пулеметная очередь прошлась по его груди.

Перед глазами все плыло… Килиан чувствовал, как с кровью его покидают последние силы. Вскинутые вверх, руки казались неподъемными и норовили снова упасть. Струйка крови осторожно скользнула по подбородку, потом оставила след на шее. Его губы еле слышно шептали, путаясь выдать певучую трель, но раздавался лишь тяжелый хрип. Наконец, сделав над собой усилие, маг произнес:

— Лаариненине котилеинени…

С пальцев ударили молнии, с треском замкнувшиеся в пышущий жаром шар. Руки сразу же обессилено рухнули на землю, а шар нерешительно замер. Воздух вокруг него стал стремительно нагреваться, приводя в движение все новые и новые потоки. Через несколько секунд на месте лежащего красноармейца вспыхнуло новое солнце, показавшееся наступающей немецкой пехоте в тысячу раз ярче прежнего. Не успевший отъехать танк, как пушинку подбросило и обрушило на землю дождем перекрученных железок.

Немцы оперативно отреагировали на взрыв. Командирский танк сразу же встал как вкопанный около проутюженной линии окоп. Из откинутого люка осторожно высунулась чумазая физиономия и стала в бинокль внимательно осматривать видневшуюся вдалеке лесосеку.

— Имею потери! Огнем противника уничтожена четвертая машина! — пролаял танкист в микрофон, оторвавшись от бинокля. — Повторяю, уничтожена четвертая машина. Особо крупный калибр. Повторяю, на направлении прорыва действует артиллерийская батарея. Предположительно, дивизионный калибр. Есть!

На глазах у изумленной горстки бойцов, собравшихся у бывшего штабадорого продать свои жизни, немецкие танки не только прекратили огонь, но и стали медленно пятиться назад.

— Юра, как там? — тихо спросил комбат, на корточках снаряжая пулеметный диск. — Опять прут?!

— Алексеич, дорогой, танки уходят! — повернувшись, радостно заорал капитан. — Уходят, уходят.

Роняя на земля почти заполненный диск, комбат вскакивает на ноги.

— Это что же, братцы, выстояли?! — недоуменно произнес он, обращаясь то на одного, то на другого бойца. — Выстояли, что ли?

Глава 12

Из стенограммы заседания штаба 501 отдельного батальона тяжелых танков: … августа в районе деревни Сандомировка отмечено ожесточенное сопротивление противника. В ходе прорыва оборонительных укреплений было уничтожено до двух батальонов пехоты… Не смотря на донесения разведки, танки батальона были встречены огнем замаскированной артиллерийской батареи…

— Сестричка, вон там, на пригорочке посмотри! — сквозь ватную пелену с трудом пробивались слова. — Стонал вроде там кто-то.

Молоденькая медсестра, крепко вцепившись в большую сумку, с трудом взбиралась наверх. Изящные сапожки глубоко проваливались в рыхлой земле, поэтому время от времени ей приходилось помогать себе руками.

— А-а-а, — раздался еле слышный стон. — А!

Стонавший солдат был практически не виден. Из под земли выглядывалобледное без единой кровинки лицо.

— Держись солдатик, держись, — шептала девушка, осторожно откапывая красноармейца. — Сейчас, мы тебя вытащим. Заштопаем, настоящим красавцев будешь!

— Я же и так красавец, сестричка, — попытался улыбнуться солдат, тут же скривившись от пронзившей тело боли. — А-а-а.

— Терпи! Терпи! — продолжала она его заговаривать, быстро откидывая землю. — Вот и ножки показались. Еще чуть-чуть потерпи. Вон санитары идут!

Однако, к раненому, опередив санитаров, подполз сам комбат.

— Как тут наш герой, Анечка? — весело спросил он, принявшись помогать в раскопках. — Жив что-ли? Ну, Петро, ты орел! Такую зверюгу гранатой. Герой!

Аня на мгновение остановилась и с восхищением посмотрела на раненного.

— Товарищ подполковник, так это он его взорвал?! — удивилась она. — Но товарищ подполковник. Николай Алексеевич.

Медсестра мягко коснулась плеча комбата, взглядом показывая вниз. Из под тела раненного выглядывала рука, крепко сжимавшая противотанковую гранату. Комбат удивленно поморщился…

— Так, — обращаясь к санитарам, распорядился он. — Кладите его на носилки и бегом в к доктору. Потом с ним поговорим.

Два пожилых солдата уложили раненного и пригибаясь понеслись в тыл.

— Аня! — заглядывая в глаза медсестре, начал комбат. — Пока не разберемся, для всех он герой! Хотя подожди-ка, кажись там еще один наш лежит. Вон, смотри!

Около огромной воронки скрючившись лежал полуобнаженный человек. Первым до него добрался комбат и быстро оглядев, радостно воскликнул.

— Ба, да это же наш бегунок! Ань, я же его знаю! Вчера только у особиста отбил. Надо же выжил! Не думал, не думал…

Бросив взгляд на воронку, комбат вспотел. Профессионально отмечая глубину, диаметр, он недоуменно гадал, что же могло быть причиной такого:

— Танковый боеприпас что-ли рванул? Вон края даже оплавились. Чертовщина какая-то!

Примерно через полчаса Килиана уже осматривал доктор. Четкие уверенные движения, равнодушный взгляд, спокойный голос, словом, врач выполнял доведенные до автоматизма движения.

— Посмотрим, посмотрим, — бубнил он, снимая опаленные лохмотья. — Так, ранений нет, переломов тоже вроде не видно. Странно. А, где же ожоги? Вот, дурьи бошки! Вы, кого мне сюда притащили? Он же здоров, совершенно здоров! Забирайте отсюда!

— Но, Константин Николаевич! — всплеснула, стоявшая рядом Аня. — Как же так?! Он же. Вот только же притащили! Он же без сознания лежит!

— Анечка, — подняв усталые глаза, проговорил врач. — Анечка, ваш подопечный совершенно цел. Он практически здоров! Спит, просто! Отлежится, и опять на передовую. Не переживайте… Так, вы (подозвал он санитаров), тащите его в угол. Я пока вздремну чуток.

Двое перемотанных с головы до ног бойцов с кряхтением перетащили спящего Килиана на кровать, где тот сразу же попал в заботливые руки медсестры.

Аня присела на край кровати и «мышкой застыла». Ей нравилось, вот так, смотреть на спящих раненных. Ворочаясь и что-то бормоча, они напоминали ей то далекое время когда, она, еще совсем маленькая девчонка, точно также смотрела, как спит ее маленький братик. Он совершенно также причмокивал губами, ворочался, заворачиваясь в драповое одеяло с головой…

Вдруг раненный застонал. Лицо скривила гримаса боли, а сквозь стиснутые зубы вновь раздался стон.

— Ты что, родненький? — зашептала Аня, боясь разбудить остальных. — Спи, спи…

С нежностью глядя на Килиана, она осторожно стерла пот с его лба.

— Киль сайто метон! Нит! Нит! — вслед за стоном, побледневшие губы выдали оборванную порцию незнакомой речи. — Лагай-та, мирити. Нит!

Девушка вздрогнула и резко обернулась, не слышал ли кто-нибудь этих слов. Однако все спали!

— Кирюша! — шептала она, низко наклонившись. — Молчи! Не надо. Молчи, лучше!

Он продолжал метаться по кровати, время от времени что-то яростно бормоча.

— Нет! Нет, я не виновен! — вновь услышала Аня. — Не виновен! Учитель, но как же так? Почему? Они же неправы!

Девушка навалилась на него всем телом, стараясь удержать рванувшегося было Килиана.

— Стойте! Стойте! — продолжали сыпаться слова. — Так же нельзя! Это люди! Люди!

Последние слова Килиан практически выкрикнул, разбудив остальных обитателей палатки. В угол подошел потиравшие воспаленные глаза врач, следом подтянулись обеспокоенные санитары.

— Что, бредит? — негромко спросил доктор.

— Да, Константин Николаевич! — взволнованно заговорила Аня. — С самого вечера никак не успокоится. Рвется куда-то и бормочет постоянно…

— Ничего, Анечка, — мягко проговорил доктор. — Бредит он, просто бредит. Вот отлежится маленько, и все придет в норму… Все они так.