Во благо государства (СИ) - Кун Сергей Страница 17

— Вот так просто? Тебя послушать, из казначеев или законников вышли бы превосходные лжецы.

— Нет, не вышли бы. Чтобы солгать тебе сейчас, я должна была сама перестать считать это уловкой и поверить в то, что сказала. Это не просто, но ты должен будешь пытаться сделать это снова и снова. И, прежде чем начнём, у меня есть просьба к тебе. Это касается твоих дальнейших тренировок. Я должна буду научить тебя техникам, которые просто нельзя использовать на мне. Ты можешь неосторожно сделать со мной нечто, ущерб от чего будет непоправимым. На твоих солдатах практиковаться тоже нельзя, но проблему можно решить с помощью одного из пленных разбойников. Их предводитель нам не подойдёт, ты должен сохранить ему не только жизнь, но и рассудок, правда? Так что, пожалуйста, когда мы будем в Рейрии, не отдавай коменданту всех, оставь кого-нибудь для наших тренировок. Если выбрать такого, которого всё равно ждёт смерть, он рад будет помочь нам в обмен на жизнь. А если ты случайно повредишь ему, ничего страшного тоже не случиться.

Странная она, подумал Кель’рин. Вчера милашка, завтра кровожадная сволочь, каких поискать. Раньше за ней такого не водилось, Исан’нэ её укусила, что ли… Как могут доброта и жестокость так уживаться в одном человеке?

— Оцениваешь людей, как купец монеты? Парни Фелиса дороговаты, чтобы тратить их на моё обучение? — ехидно поинтересовался он.

— Каждый имеет свою цену, — лицо Нарин’нэ снова помрачнело. — На рудниках это быстро понимаешь.

На рудниках? Ученичество, Северная армия, гвардия, а теперь ещё и какие-то рудники, в её-то годы?

— Как тебя на рудники-то занесло? И как… На кого ты меньше всего похожа, так это на рудокопа.

— Ну конечно же, я не была рудокопом! Их кувалды и кирки были почти с меня величиной! Я там просто жила и училась.

— Училась, чтобы стать рудокопом? — Кель’рину не удалось сдержать смех.

— Училась, чтобы стать боевым магом, разумеется. Мой учитель, помимо всего прочего, управлял тогда серебряным рудником, принадлежавшим его ветви. И чтобы дать мне больше практики, он поручал лечить рабочих. А ещё я подглядывала в их умы. Знаешь, в шахтах всегда много несчастных случаев, а в мастерских, где очищают серебро, и того хуже, так что работы было много. Если бы не тот опыт, я бы могла и не стать таким превосходным целителем. Так вот, там я узнала, чего стоят люди. Рыли шахты и носили руду каторжники. Они часто калечились и гибли, но в городской тюрьме легко было получить новых. Охраняли рудник стражники, которые не давали каторжникам бежать или просто отлынивать от работы. Они тоже мало чего стоили. Тех, кто умеет только бить людей дубинкой, найти тоже не так уж трудно, согласен? Ещё там были мастера из гильдии рудокопов, которые говорили, как строить шахты так, чтобы они не обрушивались, где искать лучшую руду и как добывать из неё металл. Чтобы перенять эти умения, нужно пройти через годы непростого ученичества, так что они были куда более ценными людьми. Три серебряных ладьи в неделю, четыре золотых лика в год — вот сколько они стоили! И была я. Ты же знаешь, как мало рождается одарённых. А таких, кто в тринадцать лет смог бы превратить то, что достают из-под обрушившихся камней, обратно в человека, и того меньше. Так что можно сказать, что я более ценная, чем они все, потому что заменить меня просто невозможно. Даже каторжники это понимали! Однажды, когда я ходила по их баракам, один из них напал на меня. Наверное, хотел изнасиловать, у них же нет женщин. Я тогда не была воином, лишь маленькой девочкой, поэтому растерялась и не прикончила его тотчас же. Другие каторжники увидели это и тут же убрали его от меня, а потом избили так, что он едва мог работать и умер через несколько дней. А если бы я сообщила об этом стражникам, его бы до смерти запороли плетьми на площади перед бараками. Моя жизнь была неизмеримо ценнее, чем жизнь этого преступника. Понимаю, это всё звучит наивно и наш мир намного сложнее маленького рудника, но люди в нём также неравноценны. Вспомни, к примеру, нашу роту в боевом строю, когда воины-неодарённые прикрывают собой нас, магов. Так что, в общем, я права!

— Все люди одинаково хотят жить, будь они хоть бродягами, хоть ремесленниками, хоть воинами, хоть аристократами. То же относится к этому разбойнику, которого ты хочешь превратить в учебную мишень.

— Если этого человека не возьмём мы, он всё равно погибнет, только без всякой пользы. А с нами, если ты сможешь всё сделать без ошибок, ему даже не придётся умирать. Кроме того, без тренировок ты не сможешь перенять мои умения, а значит, не станешь таким сильным, каким мог бы стать. Из-за этого ты даже однажды можешь погибнуть и оставить свою задачу невыполненной, отчего пострадает вся Держава.

— Хорошо, — нехотя согласился Кель’рин.

Что-то в рассуждениях сестры-гвардейца было не так, но сформулировать это словами у него никак не получалось

— Выбери кого-нибудь подходящего, поедет с нами.

— Благодарю, господин капитан! — Нарин’нэ улыбнулась и шутливо ударила кулаком по прикрытой кирасой груди, изображая принимающего похвалу новобранца. — А теперь, пожалуйста, придумай для нашей тренировки вопрос, ответ на который я знаю, и попробуй меня обмануть!

Он лежал на спине, уставившись в небо. Болела рука в том месте, где с ней встретился клинок подло напавшего со спины врага, но терпимо, он умел переносить боль. Непереносимым было осознание собственного поражения. Не помогли ни шпионы, расставленные на всех дорогах, ни долгие часы и дни, потраченные на то, чтобы превратить своих людей хотя бы в подобие настоящих солдат, ни ров с частоколом, ни собственное годами оттачиваемое умение.

Он стиснул зубы, подавив готовый вырваться рык. Если бы только эта безмозглая свинья в человеческом облике не проспала нападение! Врагов было всего-то десятка полтора-два, не более. Ничего не стоило бы раздавить эту кучку вчерашних ремесленников, слабо отличающих клинок от эфеса. Он помнил страх в их глазах, когда они ощущали на себе его удары. Тогда он чувствовал себя в силах одолеть их всех до одного, нападай они по очереди. Разве что тот воин в такой знакомой броне столичного гвардейца, с которым он сражался перед тем, как его оглушили… Ну да его можно было просто задавить числом! Вот только ничего этого не получилось, наглядным доказательством чему служила опутывающая его ноги и здоровую руку крепкая верёвка.

— Вижу, ты уже пришёл в себя! — звёзды над ним заслонил чей-то тёмный силуэт. — Как себя чувствуешь?

— А то не видишь⁈ — он пошевелил обрубком и выругался. — Чего надо?

— Я просто хочу узнать, как ты. И я действительно не хочу, чтобы ты умер.

Голос и манера выражаться показались пугающе знакомыми. И тут же пришло понимание, сложившее в общую картину внезапное появление около скрытого в лесу лагеря отряда солдат, воронёный доспех столичного гвардейца, собственную явно колдовством залеченную руку и склонившуюся над ним двуличную тварь. И вместе с пониманием пришла бессильная ярость.

— Твои псы мне руку отрезали, змея ты серая, как я по-твоему⁈ — зло бросил он. — Тебя кто послал, эта бешеная? Что ей от меня надо?

— Невежливо говорить о ней так, но я тебя прощаю. Меня послал мастер.

— Он давно мёртв.

— Он жив. Твоё бегство само по себе позор, но стать разбойником… Ему бы не понравилось. Нужно избавить Державу от того, во что ты превратился.

Произнесённые слова означали смертный приговор, он в этом не сомневался. Но почему тогда в бою ему срубили руку, а не голову, да ещё и потратили силы на то, чтобы не дать ему умереть от раны? Готовят ему в Столице казнь поинтереснее?

— Так почему бы не прикончить на месте? — спросил он. — К нему потащишь, нелюдь проклятая? Хочешь, чтобы на коленях перед ним ползал, жизнь вымаливал? А потом на площади, не торопясь… Как это вы называете, отправить в пустоту?

— Это никому не доставит удовольствия, ты же прекрасно знаешь.

— Тогда зачем повезёшь?