Роман Афанасьев - Война чудовищ Страница 17

В городе не пахло едой. Ни свежим хлебом, что по утрам готовят пекари и рачительные хозяйки, ни простецкими завтраками работяг, готовых отправиться на заработки. Не пахло и харчевней, что собирается заманить на обед побольше едоков. Ничем таким не пахло. Только прокисшим супом и мясной гнильцой.

Сигмон опустился в седло и положил руку на дубинку. Ворон, подчинясь каблукам хозяина, медленно двинулся по пустынной улице, лежавшей меж унылого строя бревенчатых домов. Тан посматривал по сторонам, пытаясь уловить хоть намек на городскую жизнь. Тщетно. Нигде не видно ни взрослых, ни ребятни. Нет и собак, и кошек, и даже вездесущих крыс.

Отчаянно прислушиваясь к своим ощущениям, Сигмон пытался уловить хоть малейшее биение жизни, но дух вампира забивал все. Он, несомненно, остановился в городе и прятался где-то неподалеку. Раньше Сигмон порадовался бы такому четкому следу, но сейчас было не до упыря. В городе творилось нечто странное, и меньше всего Сигмону хотелось впутаться в еще одну неприятность.

Ворон фыркнул и остановился. Дубинка сама прыгнула в руку Сигмона, но на этот раз оружие не понадобилось. Впереди, на повороте, лежала мертвая лошадь. Ран не было видно, похоже, она просто издохла, и все. Брюхо у нее разбухло, и, судя по всему, она лежала на дороге пару дней. Мертвая лошадь. Только и всего – на первый взгляд. Но тан и не подумал убрать дубинку. Он задумчиво тронул поводья, прикидывая, не развернуть ли Ворона и не отправиться ли обратно к тракту. В городе неладно, и если бы речь шла только о горячем обеде, он бы непременно развернулся и уехал прочь. Но вампир по-прежнему в городе, и совсем рядом – его присутствие нависло над таном душным облаком. Его нельзя оставлять здесь, среди людей. И все же...

Мертвые лошади обычно не валяются посреди дороги – в приличном городе, конечно. Если скотина пала, ее в любом случае оттащат на шкуродерню или хотя бы на окраину, подальше от улиц. И если ее так и не убрали, значит, людям не до нее. Значит, у них есть другие заботы, более важные и срочные.

Все это нравилось тану все меньше и меньше. Мор? Лошадиный или человечий? Нехорошо, ой как нехорошо. Сигмон сжал поводья, собираясь развернуть скакуна, и в этот момент его чуткое ухо уловило странный звук. Где-то впереди железо скребло о железо. Равномерно, настойчиво, как гномий механизм. Сигмон прислушался, пытаясь уловить оттенки звука, и вздохнул. Там, впереди, есть живая душа.

Конечно, это мог оказаться и ветер – подхватил кусок жести и скребет им о засов калитки, или, к примеру, скрипят несмазанные петли на распахнутой двери. Но тан знал, что это не ветер, не жесть и не петли.

Никто из них не умеет так отчаянно браниться.

На следующем перекрестке Сигмон нашел то, что искал: большой сарай, откуда и доносился странный звук. Спереди к сараю пристроили большой деревянный навес – крыша на столбах, и только. Под ним стояла небольшая наковальня, рядом поместился маленький кузнечный горн, стылый и заброшенный. На деревянных столбах развешены серпы, топоры, подковы и всякая мелочь, что копится на рабочем месте у любого мастера. Пожалуй, в Сагеме этот сарай считался кузницей, но Сигмон, только что вернувшийся из города мастеров, решил, что это скорее мастерская жестянщика. В другое время он проехал бы мимо, не доверив местному мастеру даже подковать коня, но сейчас его интересовало иное: звук, идущий из-за неплотно прикрытой двери.

Сигмон спешился, накинул поводья на подходящий штырь в столбе и вошел под навес. Осторожно ступая по утоптанной земле, стараясь не наткнуться на разбросанные кузнечные инструменты, он добрался до двери и заглянул в щель.

Первое, что бросилось в глаза – спина в грязной серой рубахе. Ткань в потеках пота, грязная, пыльная, над ней – нечесаная копна грязных волос, бывших когда-то светлыми. Широкие плечи ходят ходуном. Все просто: человек сидит на полу спиной к двери и что-то мастерит. Почему на полу? Судя по ругани, это не очень-то удобно.

Переждав очередной взрыв брани, Сигмон положил руку на дубинку и осторожно открыл дверь.

Сарай и вправду оказался велик. У дальней стены – разобранная повозка, по стенам развешаны инструменты, около входа примостился верстак. Больше ничего – кроме человека, сидящего на полу и отчаянно бранящего железо.

– Эй, – позвал тан. – Эй, ты!

Человек подпрыгнул на месте, словно его кольнули шилом. Он перевернулся, и Сигмон подумал: сейчас бросится. Но человек неловко завалился на бок, и тан тотчас понял почему: у бедняги оказались скованы руки и ноги. Широкие железные браслеты на руках прикованы к ножным кандалам, а цепи, что их соединяют, заперты на маленький замок гномьей работы. Сигмон прекрасно знал такие оковы. Узник напрасно пытался выбраться из них – он не мог дотянуться до замка, да и открыть его можно лишь специальным ключом. Тан видел их раньше – в них держали воров, что славились умением открывать замки. Обычным головорезам хватало и ножных кандалов. Но эти...

Несчастный помянул матушку Сигмона и тем отвлек его от разглядывания замка. Тан вспыхнул и собрался ответить, но лицо узника приковало его взгляд. Рассеченная скула, под разбитым носом засохла кровь, щеки и лоб вымазаны то ли грязью, то ли засохшей кровью. Досталось узнику крепко, но его зеленые глаза, напоминавшие цветом весенние листья тополя, восторженно сияли.

– Я знал! – восторженно выдохнул Рон. – Я знал, что так и будет, сукин ты сын!

Сигмон осторожно выдохнул, боясь спугнуть видение, опустил дубинку и прислонился к дверному проему.

– Тогда я думал, что мне конец, – продолжал полуэльф, сверкая зелеными глазами, – а потом появился ты и вытащил мою шею из петли. А сейчас я подумал – раз мне настает полный и окончательный конец, может, судьба снова повернется ко мне прелестным личиком и подарит еще один шанс?

– Ронэлорэн, – тихо сказал тан. – Это ты?

Алхимик одарил друга презрительным взглядом.

– Нет, – серьезно сказал он. – Это не я. Это конь его величества Геордора Третьего в парадной мантии рода Сеговаров.

Тан вошел в сарай, присел на корточки и коснулся пальцем грязного плеча алхимика.

– Очнись, Сигги, – мягко сказал Рон. – Это я, живой и во плоти.

– Как ты тут очутился? – спросил тан, опускаясь на колени.

– Как всегда, – беспечно отозвался полуэльф. – Случайно проходил мимо да попал в переплет.

– И что на этот раз? – осведомился Сигмон, ощупывая замок. – Опять делал предсказания?

Он ожидал в ответ очередную шутку – не слишком смешную, скорее глупую, и даже попытался угадать, что ответит Рон. Но тот не ответил. Сигмон поднял глаза. Улыбка сошла с губ алхимика, его лицо сделалось мрачным, а взор потух. Он смотрел на друга и молчал, и в его глазах плескалась боль.