Вадим Друзь - Сателлит Его Высочества Страница 17

Макс сразу же направился к ней:

— Мари, что случилось? На вас лица нет…

— О, это вы, Максим, как хорошо, что вы пришли. Может быть, ваше присутствие придаст мне сил, и я всё-таки смогу пережить весь этот ужас… — женщина произнесла это почти шепотом, так, чтобы услышал только Максим.

— Какой ужас, Мари? Что вас так расстроило? Ну-ка, выкладывайте всё, как на духу, и мы сейчас обязательно что-нибудь придумаем. Ну же, смелее — подбодрил он её.

— Ох, Максим, мне так трудно всё это пересказать… Такой позор, такой ужас…

— Мари, ну, успокойтесь. Давайте всё по порядку. Что случилось?

Госпожа Вернер, пытаясь взять себя в руки, кивнула, набрала в грудь воздуха, но…

— Нет, я так не смогу… — буквально выдохнула она, — меня прямо паралич разбивает, как только я пытаюсь об этом заговорить… Сейчас, мой мальчик, подождите ещё минутку.

И после этих слов самая добропорядочная женщина в округе сделала невероятное: потянулась к стойке, провела пальцем по ряду бутылок с вином, выхватила самое крепкое и отпила несколько глотков прямо из горлышка!..

— Сейчас, сейчас… — прошептала Мари, крепко зажмурившись, — Ещё минутку…

Максим, облокотившись на стойку и подперев скулу ладонью, терпеливо ждал.

Но, похоже, мудрая женщина выбрала правильное лекарство: через минуту её лицо чуть порозовело, черты расслабились, и она, открыв глаза, уже нормально выговорила:

— Так вот, Максим, сегодня меня опозорили, вернее ещё не опозорили, но это уже так близко… Вы только не оборачивайтесь, но вон там, через два столика от вашего, сейчас сидит и поглощает вторую бесплатную порцию моего фирменного блюда самое настоящее чудовище в человеческом облике!

Макс, не вняв предупреждению трактирщицы, всё же развернулся на пол-оборота и скосил глаза:

— Вон тот, что ли, толстый и лысый?

— О, Максим, только бы он не догадался, что мы говорим о нём…

— Ладно, — Макс вернулся в исходное положение, — пусть не догадывается. Ну-ну, вы сказали, что он ест бесплатную порцию…

— Вторую, Максим!

— И за какие же это заслуги?

— Ох, и сказать страшно: за то, что он никому не скажет о моём позоре!

— Мари, давайте по порядку: как всё произошло?

Женщина снова потянулась к вину, но Максим решительно отобрал бутылку:

— Нет, так вы вообще ничего толком не расскажете. Ну-ка, давайте сначала: он пришёл… Что дальше? И, вообще, кто он?

Госпожа Вернер, отстучала ногтями на крышке кассы нервную дробь и мотнула головой:

— Не знаю. Неделю назад появился, представился как Куно Шнайдер, и сначала ничем не отличался от остальных посетителей, ел, пил, платил. Потом попробовал подкатываться ко мне, хи-хи да ха-ха, в общем глупости всякие. Ну, я сначала не поняла, куда он клонит, смеялась, отшучивалась, а потом стало ясно, что клинья он подбивает вполне серьёзно. Нет, Максим, ну, поймите меня правильно, ну я же не последнюю брюкву без соли доедаю, чтобы на такой чудовище позариться… Ну, животное же, как ни посмотри!..

— Мари, Мари — вы отклоняетесь.

— Простите, Максим, простите — накипело. И вот, когда мне стало ясно, что он себе надумал, я ему твёрдо дала понять, что ему здесь ничего не светит. А он побагровел как рак варёный и пригрозил мне, что я ещё ой как пожалею. Ну и ходит себе дальше, как ни в чём ни бывало. А сегодня, представляете, заказал порцию моего петуха, уже почти доел — одна только гузка из горки костей торчит — и зовёт меня, подойдите, говорит, госпожа Вернер. Ну, я подхожу, а он тихо так говорит: «А что же это в такой пристойной харчевне да тухлую птицу на стол подают?». И вилкой в гузку тычет. А там целых две мушиные личинки белеют! А он дальше говорит: «Очень это нехорошо. А что будет, если люди узнают? Ай-я-яй, как плохо будет. Но, так уж и быть, я смолчу, не зверь же я какой, пойду вам навстречу. Но только вы мне за это будете должны: по две бесплатных порции каждый день. И тогда я спасу вас от позора». Вот, Максим, теперь вы понимаете, что я сейчас чувствую? Ведь я же этих петухов только вот сегодня на рассвете резала, но кому я это доказать смогу? А это чудовище теперь будет каждый день приходить, и моих петушков бесплатно пожирать! Ну, сил моих нет на это смотреть!..

— Мари, Мари, успокойтесь, я вас прошу. Давайте поступим так: вы меня сейчас, как обычно, кормите завтраком, а я ем вашего восхитительного петушка и усиленно думаю. И я вам обещаю, что как только я обгрызу последнюю косточку вашей птички, то я уже буду иметь готовое решение нашей проблемы. Ведь это же наша проблема, не так ли? Потому, что, дорогая моя Мари, друзей в беде не бросают… Так что — будьте добры: одну порцию «Весёлого петуха» ко мне на стол. И смотрите на мир бодрее — всё образуется.

И с этими словами он развернулся и прошёл к своему столу. Тут же прибежала шустрая подавальщица, не чета, конечно, одной его знакомой гурии, но тоже радующая глаз, и споро накрыла на стол. К сожалению, сегодня Макс так и не смог в полной мере насладиться кулинарным шедевром Мари. Потому что он усиленно думал. Просто набить морду — дело не хитрое, но ведь этот же подлец захочет отомстить и распустит по округе гнусный слушок о тухлой птице… Так что тут остаётся либо его прикопать, что было бы немного слишком, либо придумать что-то неординарное. Вот потому-то он и не чувствовал ни вкуса, ни аромата — «Чапай думал»…

И всё-таки придумал!

Уже параллельно домысливая детали, Макс начал торопливо «рыться» в собственных мозгах: ну должно же быть подходящее заклинание, не может быть, чтобы не было… Есть! Подмигнув тревожно поглядывающей на него Мари, он тут же начал не разжимая губ проговаривать нужную формулу, дополнив её деталями для данной ситуации… И, сопроводив последний слог абракадабры замысловатым пассом рук, откинулся на спинку стула в ожидании результата. И тот не замедлил себя обнаружить!

Как только большие настенные часы Мари отбили половину десятого, толстый и лысый шантажист, вдруг бросил на тарелку не догрызенное крылышко «весёлой птицы», встал и, опустив руки по швам, громко и чётко произнёс:

— Меня зовут Куно Шнайдер — я живу за счёт обмана. Простите меня, господа — мне очень стыдно.

И сел. На мгновение замер, осмысливая происшедшее, и вдруг, разбрасывая стулья, рванул на выход. Хлопнула дверь, на секунду наступила полная тишина, и тогда все в зале явственно услышали какой-то сдавленный кашель.

Лица как по команде повернулись на звук и застыли в недоумении: госпожа Вернер, вся покрасневшая, зажимала свой рот ладонью, и как будто чем-то давилась…

И один только Максим совершенно не обеспокоился здоровьем хозяйки: он знал — Мари смеялась!..