Олег Карачевский - Меч Света Страница 17

— Было такое дело. Застигла нас другом пред закатом эта напасть. Мы и понять не могли, толь то солнце заходит, толь огонь идёт. Спохватились, вещи побросали, да бежать! С тех пор я его не видел, — я печально опустил глаза.

Артисты вздохнули.

— Что ж хороший видно был друг. Помолимся за спасение души его. Не печалься, парень, его ждут лучшие Светы! — сказал старый бард. — Тебя самого как звать-та?

— АнСар, — вспомнил я, как назвал меня Тарфельд.

Все засмеялись.

— Что, никак тоже артист? — усмехнулся кто-то.

— Та какой из меня артист, если весь свой скарб в огне потерял. Теперь я просто вольный сокол, куда хочу, туда лечу!

Все снова засмеялись.

— Приветствуем, АнСар. Мое имя Байда, хотя ты, наверно, про меня слышал, — представился старый бард. Я кивнул из вежливости. Не то, чтобы я не слышал этого имени, но то было ещё не в этом мире. Затем Байда представил каждого из остальных, но я почти никого не сумел запомнить, ведь их было слишком много для меня.

— Присаживайся, у нас ещё осталось немного похлёбки с утра угощайся.

Одна из женщин подвела меня к большому котлу и насыпала в глубокую деревянную тарелку ухи. Чтобы не выглядеть совсем неблагодарным, я кроме слов признательности открыл свой мешок.

— У меня самого осталось несколько яблок. Угощайтесь.

— А где ж ты яблоки нашёл, в это время года?

— Не поверите, иду я после пожара, впереди холм. На холме Древний Храм стоит. Из под Храма ключ бьёт с чистой водой. Деревья на склонах все выгорели, а рядом с источником эта самая яблоня. Хотите верьте, хотите нет.

— Каких только чудеса на Свете бывают! — засмеялись артисты.

— Значит точно Знак благой Свыше! — с улыбкой рассудил старый бард.

Все угостились "чудотворными" яблоками. В моём мешке больше ничего не осталось, но мне было абсолютно не жалко. Найду себе другое плодовое дерево. Вместо этого я сосредоточился на юшке.

— А куда й откуда путь держишь?

— Из Риндола, да в Риндол.

— Ха, я тоже оттуда, — сказал молодой флейтист. — А что Риндол? Сидеть на этих стенах да трястись в страхе, пока не придут остроухие? Да каждый, молодой парень там на этих стенах на счету. Но нам то что? Если эльфы захотят, они прихлопнут там всех своим колдовством и даже не заметят! Этот клятый Риндол им и нужен только для того, чтобы все сбежались в одно место и прихлопнуть их одним махом! А то бы давно сожгли там всё к драконьей матери. Так что давай лучше с нами!

— Мы ходим из города и город и даём людям надежду. Что остроухие — они не навсегда. Они как тот пожар, сокрушают всё на своём пути. Но на месте пожарища всегда вырастает новый лес!

— Именно потому мы выступаем на площадях и не даём простому люду утратить надежду. Они нам в ответ часто пытаются помочь, чем могут, иногда даже отдавая самое последнее.

— И много можно заработать в городах? — спросил я скоморохов.

В ответ те засмеялись.

— Хлопец, люди после Чёрного дракона не столь богаты. Они все — рабы эльфов. Потому им самим ели хватает, чтобы выживать. Все богатства принадлежат эльфам. Но они нас слушать не станут. У них собственных артистов хватает. Если бы мы пели даже ради еды — нам было бы проще заняться охотой или рыбалкой. Мы же занимаемся этим не ради тех жалких медяков, которые могут дать тебе пара нищих крестьян. Наша задача — не дать людям пасть духом. Ведь если умрёт Дух — умрёт и народ. Потому мы идём в города именно с этой миссией.

— Тогда мне с вами по пути, — засмеялся я.

Старый бард передал мне свою лютню. Это был красивый струнный инструмент с каплеобразной декой.

— А ну сыграй! — сказал Байда.

Поначалу я даже растерялся. В моём мире тоже были лютни, но мне на них никогда не доводилось играть. Мой опыт в музыке заканчивался гитарой и чуть-чуть клавишными. Я себя успокоил тем, что гитара — это всё же сложнее лютни, ведь на лютне меньше ладов. Я взял в левую руку гриф и провёл по струнам. Раздался ясный мягкий чёткий звук без единого "брынь". Инструмент был настроем просто идеально. Я взял самый нижний мажорный аккорд. Лютня будто сама пела и лес озарился прекрасной музыкой. Для разминки я сыграл пару гамм и триолей. И застыл, не зная, что играть дальше.

Старый бард закурил трубку.

Наверно, это выглядела как наигранная пауза. Внезапно я ударил по струнам и стал извлекать ноту за нотой. Боги Вселенной! Ну, почему мне первой пришла на ум именно эта мелодия!

   — Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна   И не вижу ни одной знакомой звезды.   Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда,   Обернулся — и не смог разглядеть следы.

   Но если есть хотя бы люлька, табака,   Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день.   И птица счастья, с серебристым крылом,   Что взлетая, оставляет земле лишь тень!

   И никто не хотел быть виноватым без вина,   И никто не хотел руками жар загребать,   А без музыки на миру смерть не красна,   А без музыки не хочется пропадать.   Но если есть хотя бы люлька, табака,   Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день.   И птица счастья, с серебристым крылом,   Что взлетая, оставляет земле лишь тень!

Все зааплодировали с бурными овациями.

— Парень, да у тебя талант! — засмеялся старый бард.

Признаюсь, мне пришлось оригинальную песню чуть изменить прямо в процессе пения. Ведь в ней было много непонятных слов для жителей другого мира. Но общий смысл — был тот же. Да и мелодия один в один. Я не буду приводить тут ни саму мелодию ни слова оригинальной песни. Это только бы ещё больше раздуло эту книгу. Тем более, я изменил только припев… Будь оно всё проклято! Тут то меня и осенило! А что если, Виктор Цой, автор этой песни, тоже путешественник по Вселенной, как и я? И что он не погиб в той дорожной катастрофе, а специально её подстроил, чтобы продолжить странствовать среди миров? Стоп! Кого я обманываю, скажите, дорогой читатель?! У нас в Мире каждый школьник знает, что Цой — Жив! Короче, если меня что-то и осеняло, то открытие это никак не могло быть для меня сюрпризом.

Для артистов же песня была в новинку.

— Никогда не слышал ничего подобного!

— Потрясающе!

— Ты её сам придумал?

— Хорош!

Старый бард засмеялся. Я хотел передать ему лютню обратно, но он замотал головой и руками.

— Не-е-е… Оставь её себе. Совсем.

— Как?

— Мне давно хотелось передать её в чьи-то руки, которые умеют с ней обращаться.

— Это не слишком ли большая честь для меня… — промямлил я.