Светлана Кобелева - История Стража: кинжал Судьбы Страница 17

— Простите мне, виэль Катарина, что засомневался в вас вчера.

Улыбнувшись ему в ответ, я покачала головой:

— Вам не за что просить прощения, вирт Ирион, вы не выступали против меня в Суде.

Его лицо резко стало серьезным.

— Это я должен был выступать против вас, но мне были даны другие поручения — меня заменил Кетан. Но он не стал бы, поверьте, если б не стечения обстоятельств.

— Не стоит пытаться оправдать его в моих глазах. Меня это не касается.

Я принялась изучать почву под ногами, потом медленно подняла взгляд на Ириона и, пытаясь увести разговор от неприятной темы, спросила: "Вы направляетесь к Ристалищу?". Снисходительно взглянув на меня, черный мастер ответил, что как раз туда он следовал — занятия уже начались, а затем предложил составить ему компанию. Ведя разговор об эффективных приемах атаки, мы достигли своей цели. В процессе тренировки я не заметила, как наступило время обеда. Я решила не возвращаться в свою келью — там меня ждал обед наедине. Протерев вспотевший лоб, я уселась на землю и посмотрела в сторону Ириона, который с удивительным спокойствием не первый раз пытался объяснить что-то альвийке в зеленом облачении. Сзади кто-то тихо подошел. Я подняла голову и увидела Кетана. Лицо его было сосредоточенным и выражало лишь холодное любопытство. Вскочив на ноги, я резко поприветствовала его, и сделала шаг вперед, желая пройти мимо, но оступилась. Кетан поддержал меня как в первый раз. От его сильных рук исходило тепло и надежность. Я не могла не улыбнуться, и на мгновенье мне показалось, что он ответил мне своей ироничной улыбкой, но это лишь показалось. Он отстранил меня и шагнул назад. Голос его был холоден:

— Виэль Катарина, проследуйте, пожалуйста, за мной в кузницу. Пришло ваше время обрести меч Посвященного.

Склонив голову в знак согласия, я последовала за ним. Во время нашего пути я делала попытки заговорить с ним, но его ответы были предельно кратки и я бросила свои попытки, принявшись молча наблюдать за тем, как весенний ветерок теребит его волосы, как непослушные пряди падают на лоб и он смахивает их нетерпеливым движением руки.

— Вирт Кетан…

Он остановился, уловив в голосе нотки просьбы.

— Кетан… Я узнала что альвы — дети Арикона, нортландцы, мори, ворги — дети трех темных богов, а люди под покровительством светлых…

— И?

— Кто породил тангерийцев?

Кетан оцепенел и медленно повернулся ко мне лицом.

— Почему вы спрашиваете об этом меня?

Смутившись, я попыталась оправдаться

— Прости, Кетан, мне не хотелось напоминать тебе о твоем происхождении — в неконтролируемом порыве я дотронулась до его руки.

Убрав руку, он произнес:

— Я об этом даже не задумывался, но если вам угодно — могу рассказать. Мир жил своей жизнью — образовывались, объединялись и вновь разрушались государства. Неизменным оставалось лишь королевство альвов, населенное этими прекрасными созданиями. Арикон на славу постарался — они были так прекрасны, что привлекли внимание одного из темных богов — Ворфа, покровителя сна и смерти. Говорят, он прекрасен своей собственной красотой, которая может вызывать страх или же восхищение — как пожелает её обладатель.

— Ты видел его?

— Нет… и вряд ли когда-нибудь увижу. Боги уже давно не показываются среди нас. Но тогда были иные времена, изредка их можно было заметить среди жителей этого мира. Теперь это кажется невозможным. Ворф возжелал Анхиель — дочь правителя. Она была прекрасна — вечно юная с огненно-рыжими вьющимися волосами, изумрудными глазами и нежной персиковой кожей, а улыбка её могла осветить хмурый день.

Он улыбнулся, и я невольно залюбовалась им, забыв даже о рассказе.

— Анхиель во сне стал являться Ворф. Он завораживал её своей темной красотой: высокий, с кожей темнее ночи и резко контрастирующими с ней серебристыми волосами, спадавшими на плечи. За спиной у него были огромные черные крылья. Он дразнил её воображение, подвигая следовать своей запретной слабости. Каждая ночь была исполнена страсти. Он любил её тело, душу и она отвечала ему взаимностью. Но однажды это прекратилось…

Наступила тишина, которую я не посмела нарушить, ожидая продолжения.

— Анхиель была лишена чести для окружающих, но это её не волновало — она с надеждой ждала каждой следующей ночи. Проходили дни, и вскоре она обнаружила, что зачала ребенка. Он стал горьким напоминанием о любви. Анхиель не желала его — но не могла отказаться — что-то её сдерживало. Может, это была проснувшаяся в ней материнская любовь? Кто знает. Гилдран — её отец, правитель королевства, был против дитя, но тоже не мог ничего сделать, чтоб заставить дочь избавиться от него. А изгнать — у него не хватало сил осуществить столь жестокий приговор. Так Анхиель осталась со своим народом. Было б лучше, если б король все-таки изгнал их.

— Почему же?

— Слушайте дальше, виэль. Альвийка родила полубога-полуальва. Он отличался от других и за это был награжден презрением и гневом со стороны окружавших его сородичей. Единственным утешением была Анхиель, которая научилась его любить. Но она вскоре умерла от тоски и презрения, невысказанного ей в лицо. Она была нежным созданием, не способным оказывать сопротивление встававшим на пути трудностям. И он остался один. Никто не мог подарить ему дружбу, любовь. Его наполнил гнев, обида на соотечественников матери и злость, которая выражалась в жестоких поступках. И он был изгнан — Гилдран смог, наконец, осуществить свой приговор, считая его виновным в смерти любимой дочери. Он следовал без цели, полон злобы и чувства безысходности пока не достиг Пустоши Горячих Ветров. Имя ему было — Даркон и был он прародителем тангерийцев. Так началась нескончаемая вражда между альвами и тангерийцами.

Я опустила голову, пытаясь обдумать рассказ, наполненный иронией и горечью. Казалось, Кетан испытывал жалость к Даркону и в то же время гнев на него, как будто это затрагивало его лично. Мой спутник снова ушел в глубины своих потаенных мыслей и продолжал путь, ничего более не сказав.

В кузнице было душно и красноватые всполохи пламени, горевшего в огромной печи, высвечивали худощавые фигуры мори. Я никогда раньше не видела, как куют оружие, и не имела понятие о том, как это делают. Как ни старалась — у меня вышло жалкое подобие меча, и не знала, как вообще им можно сражаться. Озадаченная этим, я шла за Кетаном — он привел меня к колодцу огня, который вновь, как и в прошлый раз среагировал на мое появление. Кетан сказал мне бросить меч в колодец. Я повиновалась, гадая о том, что будет дальше.

— А теперь достань его.