Владимир Геннадьевич - Перстень Аримана Страница 17

— Не исключено, что ты и пр-р-рав. Такое только с больной головы можно сделать, после добр-р-рой пьянки, хотя я как-то кр-р-раем уха слышал, что это железо когда-то пр-р-ринадлежало Пр-р-редвечным. Кто такие — не знаю. Но судя по констр-р-рукции этих доспехов, то они были, мягко говор-р-ря, очень стр-р-ранным нар-р-родом, — он почесал лапой в затылке, — хотя и вы, эльфы, тоже не венец кр-р-расоты, на мой птичий взгляд. Но эти… ночью пр-р-риснятся — подушкой не отмахаешься.

Кроме коллекции рыцарских доспехов, на стенах было развешано различное оружие: мечи, кинжалы и алебарды перемежались картинами в тяжёлых старинных, позолоченных рамах. В основном это были пейзажи, но попадались и портреты. Открыв ближайшую дверь Влад оказался в гигантской библиотеке. Шеренги полок забитые книгами, рукописями, свитками уходили вдаль метров на триста-четыреста, или по местным меркам — локтей на шестьсот — восемьсот.*

Освещалось всё это, как и в коридорах — стилизованными под старину факелами. Но в отличие от настоящих эти не чадили, не мигали и горели ровным, ярким светом. Ему вспомнилось, что и средневековые мастерские алхимиков тоже освещались какими-то шарами, к электричеству не имеющими никакого отношения. Да и в гробницах египетских фараонов тоже горели вечные светильники. Потрогав ближайший факел рукой, он убедился, что тот и в самом деле светит холодным пламенем, Влад вышел из библиотеки и побрёл по коридорам, заглядывая по пути в окна. В некоторых из них стояли обычные стёкла, но попадались и великолепные цветные витражи. Возле одного из них Влад остановился и невольно залюбовался: в довольно узкий пролив, закрытый странным розовым туманом, безуспешно пытался войти, изрядно потрёпанный как временем, так бурями, парусный корабль, с экипажем состоящим из одетых в истлевшие камзолы, скелетов. А в самом тумане неясно, едва-едва различимо глазом, виднелась фигурка девушки. В общем витраж производил завораживающее впечатление. Столько экспресии и трагизма, от происшедшей много веков назад драмы, сумел вложить в этот витраж неведомый мастер.

— Это легенда о Вольном Кор-р-р-сар-р-ре и какой-то любовной др-р-раме.

— Ну это понятно, — подумал Скиталец — местный вариант земного Летучего Голландца. Очевидно везде, где есть моря и моряки, в любом из обитаемых миров вселенной, существуют подобные легенды. Он пошёл дальше разлядывая великолепные ковры, в промежутках между картинами. Прямо на некоторых из них было развешано великолепное оружие, отделанное драгоценными металами и камнями. Правда, судя по всему, это было парадное оружие. Заглядывая в окна Влад вскоре пришёл выводу, что если верить открывавшимся видам, то на самом деле замок должен бы стоять прямо на месте храма Скелоса. Возле одного из окон он невольно залюбовался открывшимся видом: густая чаща векового леса, узкая полоска песка, а дальше растилалось голубовато — золотистое море.

   Здесь лапы елей дрожат на весу,   Здесь птицы щебечут тревожно —   Живёшь в заколдованном диком лесу,   Откуда уйти невозможно.

— Грустно зазвучал в голове голос Скелоса, — извини, князь, я это так…

Скиталец ещё полюбовался открывшимся видом и пошёл дальше, на ходу пытаясь понять, как такое может быть: находиться в реальности под землёй и, одновременно, над землёй. Такое у него в голове просто не укладывалось. Или пресловутое шестое измерение или магическое икривление пространства — времени. Он молча пожал плечами, забыв про Жако, но попугай тут же напомнил о себе:

— Эй! эй!..полегче, ур-р-ронишь!

Несколько раз ему навстречу попадались девушки из Алой Сотни, и все они, как одна, были скорее раздеты, чем одеты. Скиталец начал было даже смущаться, хотя посмотреть было на что — все девушки были хоть куда. Проныра попугай это тут же заметил и зашептал на ухо:

— Хочешь покажу где комната Лейллы? Ты же здесь кор-р-роль, тебе можно…

— А по носу?

— Дур-р-рак! — обиделся попугай, — я же тебе искр-р-ренне пр-р-редлагаю, как мужик мужику. Она же сама тебе намекала…

Вскоре Владу надоело бродить по замку и он решил немного прогуляться. Скиталец поднялся наверх (или спустился вниз?), там ярко светило солнце, вовсю заливались птицы, было тепло, но не жарко, хотя материк располагался на экваторе. Благословенный климат. Жако проводил его до ворот, потом слетел с плеча Скитальца и заявил:

— Дальше не пойду. Там две нахальные сор-р-роки живут, пр-р-ротивные птицы! У меня с ними война, — и в перевалочку пошёл назад. Потом взмыл в воздух и принялся носиться кругами, вопя во всё горло:

— С добр-р-рым утр-р-ром! С добр-р-рым утр-р-р-ом! — специально выделяя букву "р».

— Ну да, — подумал Влад, — небось поспорил с сороками кто кого переорёт. А те возьми да и перекричи тебя вдвоём, благо опыта им в этом деле не занимать, вот и война. Повод не хуже, но и не лучше других, послуживших началом бесчисленному количеству войн.

Скиталец вышел из храма и не спеша пошёл по дороге в сторону моря. Скелос висел в ножнах за спиной и особого неудобства не вызывал. Влад уже давно привык к тяжести автомата за плечами, а меч весил столько же. Оглянувшись, не видит ли его серый прохвост, Влад поднял руку и выхватил меч из ножен. Принцесса была права, так носить меч гораздо удобнее — выхватил и сразу руби. Не надо терять драгоценные секунды для замаха. Да и сам меч не мешает — не болтается на боку. Вот только попробуй-ка попасть, с непривычки, в заплечные ножны с первого раза. Он вернул Скелос в ножны (надо честно признаться: лишь с четвёртой попытки) и, насвистывая, пошёл дальше. Вокруг была полная идилия, а вскоре он нашёл тропинку, по которой вчера вышел на дорогу. Пройдя ещё немного Влад остановился и удивлённо поднял голову — перед ним высилось громадное дерево, локтей четыреста — четыреста пятьдесят в высоту, или около двухсотсемидесяти метров, если считать на земные мерки. Он ещё не совсем привык к сдешним мерам длины. Рядом с этим исполином даже земная секвойя показалась бы недомерком. Насколько помнил Влад, самый высокий живой организм на Земле, произрастал в Америке, в штате Калифорния. Там рос секвойядендрон гигантский, достигавший ста пятидесятипяти с половиной метров в высоту. А тут толстый ствол местного исполина, почти на сто двадцать метров превышающего земной аналог, покрывала странная, серебристо — серая кора, похожая на сосновую, а вверху — густая шапка листвы. Нижняя часть ажурно вырезанных листьев была серебристо — белой, а верхняя золотисто — зелёной. От лёгкого ветерка листва шевелилась и казалось что это не дерево, а огромный золотистый факел.