Юлия Федотова - Враг невидим Страница 17

Мистер Харрис был единственным, кто удостоил Веттели визитом в первый же рабочий день. Правда, внимание оказалось небескорыстным, и явился математик не один, а в компании с авокадо. Он так и сказал с порога:

— Вы Веттели, наш новый сотрудник? А это авокадо. Будем знакомы!

— Очень рад знакомству с вашим авокадо, сэр, — вежливо поклонился Веттели, стараясь сдержать предательски рвущийся наружу смех и выдать его за любезную улыбку, — но нельзя ли узнать и ваше имя?

— А! Я Харрис. Кит Мармадюк Харрис, но теперь не о том. Авокадо! Видите, какой у него бледный вид и вытянутый стволик? Это нехватка света! Нам нужен свет!

— Я могу вам чем-то помочь? — осведомился Веттели осторожно, он уже начал сомневаться, в здравом ли его гость уме.

— Ну, разумеется, можете! — вскричал Мармадюк Харрис с нотками раздражения в голосе. — Иначе зачем бы я тащил горшок в такую даль? Разве вы не заметили, какой у вас светлый кабинет? Южная сторона! Это надо понимать, раз вы собираетесь учить бедных детей естествознанию! Авокадо будет очень хорошо на южной стороне… То есть, летом оно пострадало бы от прямого солнца, но теперь уже осень, так что всё будет в порядке, можете не беспокоиться.

Меньше всего в этой жизни Веттели беспокоили климатические предпочтения чужих авокадо, но Харриса это не смущало, он продолжал своё:

— Ваш, с позволения сказать, предшественник не умеет ценить природу, даром что имеет к ней некоторое отношение. В классном помещении она ему почему-то мешает. Но я вижу, вы совсем другой человек и не будете возражать… Угу… — он по-хозяйски оглядел помещение, и указал пальцем на учебный скелет. — Так! Ну-ка, уберите от окна эти мощи… А во-он ту подставку тащите сюда. Ближе, ближе к подоконнику. И кафедру свою отодвиньте, не то будете задевать крону локтём… Вот здесь мы будем жить! — он водрузил своё сокровище на приготовленное место и отошёл на шаг, полюбоваться. — Здесь нам будет хорошо… Но имейте в виду, вам придётся следить, чтобы дети не трогали листья. Вообще не подпускайте близко этих маленьких варваров. Больше от вас ничего не требуется, осуществлять уход я буду сам… Да! — вспомнил уже в дверях. — Не вздумайте устраивать сквозняки! Помните: авокадо — нежное растение! — погрозил пальцем и ушёл, не прощаясь.

— Ну, что ж, будем знакомы, — меланхолически вздохнул Веттели, глядя ему вослед. — Берти, это авокадо. Авокадо, это Берти. Надеюсь, его общество не покажется вам слишком грубым. Он приложит все силы, чтобы никогда не задевать вас локтем…

А вскоре после этого странного эпизода ему пришлось свести личное знакомство с ещё одним из новых коллег, притом уже по собственной инициативе.

Хорошо, что в тот момент шёл урок у мальчиков, иначе визгу было бы гораздо больше. Да он и сам едва не вскрикнул, когда прямо из классной доски на пол хлынул целый поток слизи. Была она густой, вязкой, грязно-зелёного цвета, но при всём своём внешнем безобразии имела одно неоспоримое достоинство — пахла сиренью. И было её очень, очень много. Дети с воплями полезли на столы, и Веттели не стал им за это пенять. Героически подавив естественное желание последовать их примеру и взгромоздиться на учительский стол, он решительным шагом направился к выходу, рискуя по дороге остаться без обуви — слизь всё прибывала.

Источник её он вычислил сразу: за стеной находилась магическая лаборатория.

Так уж исторически сложилось, что обычно магию преподают мужчины. Услышишь «маг» — и в уме сразу возникнет образ худого старца с высоким челом, орлиным носом, кустистыми бровями и мудрым взглядом не по возрасту молодых глаз. Но из гринторпской лаборатории на стук выглянул отнюдь не старец, и даже не старуха, а моложавая женщина лет сорока пяти, невысокая, плотная, очень энергичная и решительная. Вдобавок, она была сердита, и от этого её тёмные, с лёгкой проседью волосы, стояли дыбом вокруг головы и шевелились, как змеи, ясно давая понять: должность может называться как угодно, но ведьма — она и есть ведьма.

— Что такое, молодой человек? У меня урок! Лабораторная по материализации, разве можно отвлекать! Я же не рукоделие преподаю! Зайдите позже! — она хотела захлопнуть дверь перед его носом, пришлось помешать ногой.

— Простите, мэм, но у меня тоже урок. И от вас к нам лезет… — он запнулся, подбирая нужное слово, — субстанция. Зелёная. И её много! — и прибавил для солидности: — Никакой возможности продолжать работу.

— Что?! — ведьма взглянула с недоумением, ещё не понимая, кто он такой и что к чему, а потом схватилась за голову, — Ах, батюшки!.. — и унеслась прочь.

— Дэлия Смолил, что ты творишь?! Почему у тебя портал открыт?! — долетело до Веттели из глубины лаборатории. — Хорошо, вбок пошло! А если бы вниз? Забыла, что под нами кабинет профессора Инджерсолла?!

Веттели пожал плечами и вернулся в класс, чувствуя себя несколько уязвлённым. Лично он не видел ничего хорошего в том, что «пошло вбок», и решил пожаловаться на мисс Брэннстоун — так её звали — нет, не начальству, конечно, это было не в его принципах, а мистеру Харрису. Пусть знает, какой опасности было подвергнуто его авокадо!

Но к его возвращению ни на стене, ни на полу не осталось даже следа слизи, и о происшествии напоминали только нежный цветочный аромат и ученики, вовсе не спешившие слезать со столов — когда ещё доведётся так развлечься?

А после уроков она пришла к нему сама — мириться.

— Вы уж простите, что я с вами так резко обошлась. Всегда страшно нервничаю, когда у шестых курсов лабораторные опыты. Это же не дети, это скопище оболтусов, будто их нарочно подбирали. Год, что ли, был неудачным — столько бестолочей родилось на свет одновременно!

— Да, мэм, я это тоже заметил, — сочувственно подтвердил Веттели: шестикурсники и в самом деле дружно не блистали умом.

— Значит, вы меня поймёте! — обрадовалась мисс Брэннстоун. — И к демонам эту «мэм», не люблю. Зовите меня просто, Агатой. Только не при учениках, конечно. А вы — Берти, да?

— Да, мэ… Агата, — согласился он, а про себя вздохнул: ах, если бы и с мисс Фессенден всё было так же просто, и он мог бы звать её Эмили вслух…

В общем, ведьма была единственной из учителей, с кем у Веттели сразу сложились добрые, даже тёплые отношения. Она частенько навещала его после третьего урока, кормила домашним пирогом и развлекала историями из школьной жизни, большую часть которых смело можно было причислить к разряду сплетен.

Заметим, однако, что, несмотря на лёгкий нрав, женский пол и чрезвычайно молодой для человека её профессии возраст, профессор Брэннстоун входила в десятку лучших чародеев королевства, состояла действительным членом правительственной магической коллегии, и в Гринторпе преподавала вовсе не потому, что больше некуда было податься, просто это было как-то сопряжено с темой её научных изысканий — в детали Веттели не вдавался, магию он не любил.